Юрий Корчевский - Язычник

– Спасибо, хозяюшка, – поблагодарил Илья девушку, – все было очень вкусно.

Марья от похвалы зарделась, видимо – благодарность в свой адрес она нечасто слышала.

– Теперь в комнату идем, перины опробуем.

Широкий топчан сверху закрывали две перины. Илья искал подходящего размера, но не нашел и взял две, во всю ширину.

Улеглись рядком. И мягко и тепло – от перины как будто изнутри тепло идет.

– Ах я, дурень! – присел на постели Илья. – Я же одеяла забыл!

– Поздно уже, – попыталась остановить его Марья, – торг вот-вот разойдется. Отдыхай!

– Ну, коли так…

Илья вздремнул немного, а проснувшись, Марьи рядом не обнаружил. Встал, пересчитал оставшиеся деньги. Если тратить такими темпами, как за эти два дня, через два месяца мошна будет пустой. И без обновок нельзя, и не спать же на голых досках?

Марья хлопотала на поварне. Илья зашел, похвалил:

– Молодец, сразу видно – хозяюшка. Ты грамотна ли?

– Что ты, Ратибор! У нас в племени один староста руны кое-как разбирает.

– Тогда скажи-ка, на чем пишут?

– На бересте или глиняных либо восковых табличках писалом. Богатые – на пергаменте, – без запинки ответила девушка.

– Откуда знаешь?

– Видела у купцов.

Ну да, тем без подсчета товара и оборота денег не обойтись. А поскольку всего все равно не упомнишь, жизнь сама заставляла использовать грамотки. А Илья собирался искать на торгу бумагу. Вот наивный! Но восковую табличку и писало – из дерева, в виде заостренной палочки из твердых пород дерева – дуба, лиственницы – решил купить.

На следующий день они с Марьей снова отправились на торг. Одеяла шерстяные Марья выбрала – она в этом больше Ильи понимала. Потом он пару табличек и несколько писал взял, за пазуху их определил. В завершение мешок муки пшеничной на четыре ведра купил.

– Ох, Ратибор, надо было брать мучицу ржаную – почти вдвое дешевле. А из пшеничной муки только по праздникам пекут.

– Перебьемся.

Илья взвалил на плечо мешок – подмышку слева занимали одеяла.

– Ратибор, давай я одеяла возьму, ведь надорвешься!

– Я еще и тебя могу на загривок посадить и нести, – отозвался Илья.

Среди местных жителей Илья выделялся. На голову, как не больше, он был выше других, в плечах шире – просто гигант. Не раз ловил на себе ласковые и заинтересованные взгляды девиц, а то и замужних матрон с киками на голове.

Они подошли к избе, где их уже поджидали возы с дровами. Про себя Илья чертыхнулся – договаривался, а сам забыл. Возчики не укоряли его ожиданием, но оттого Илье было еще неудобнее: он считал себя человеком обязательным, а тут так опростоволосился.

Впятером – сам Илья и четверо возчиков – быстро перекидали дрова в сарай и сложили их в две поленницы, отдельно – еловые и отдельно – березовые. Илья расплатился и извинился за задержку.

Марья принялась хлопотать в поварне. Еда – первое дело для каждого мужика, так еще ее матушка говаривала, когда жива была.

Илья деньги пересчитал и несколько кун Марье выделил. Пусть сама на торг сходит – маслица купит, мяса, рыбы. Это дело женское, они лучше в продуктах разбираются, да и экономнее мужчин.

Деньги таяли, зарплаты, как в его время, нет и не предвидится, и неизвестно, сколько тянуть придется на том, что в мошне осталось. И от волхва люди не появлялись, видно – не пришел еще урочный час.

На следующий день Илья собрался на торг один. Он хотел посмотреть, послушать разговоры, узнать новости, а заодно и ложки купить. Не деревянные, из липы, дешевые. К таким он уже привык, но они быстро выходили из строя – трескались. Хотел металлические, оловянные, а еще лучше – медные. Самые лучшие, конечно, серебряные, но уж очень дороги они. В итоге подобрал бронзовые, себе побольше, а для Марьи – поменьше.

Внезапно раздался крик:

– Держи вора!

Шум, суматоха.

Неожиданно на Илью выскочил молодой парень – он собирался прошмыгнуть мимо. Илья ловко подставил ему подножку, и парень упал. Илья схватил его за шиворот и поднял одной рукой, как котенка.

Парень взмолился:

– Дяденька, отпусти!

– Сначала разберемся.

Вокруг них начала собираться толпа, кое-кто требовал дождаться городских стражников, другие вопрошали: в чем его вина?

Через толпу пробилась дородная женщина, судя по одежде – купчиха.

– Вот он, злыдень! – ткнула она пальцем в парня. – Он у меня мошну срезал!

Шум и крики в толпе стихли: воров, грабителей и разбойников ненавидели, и настроение толпы резко изменилось.

– Вздернуть его! Забить каменьями! – закричали люди.

Илья поднял руку, и голоса стихли.

– Сударыня, – обратился он к купчихе. – Как выглядела мошна?

– Красного сукна, расшитая узорами.

Илья поставил парня на ноги, но придерживал его за ворот.

– Сам отдашь, что украл?

– Не виноват я ни в чем! – заблажил парень.

Илья молча ощупал его одежду, и под рубахой, сзади нащупал какой-то предмет.

– Расстегни ремень!

Парень задергался – уж очень не хотелось ему это делать. Однако народ вокруг был настроен решительно, сочувствия парень ни у кого не находил. Он начал возиться с пряжкой, тянул время.

Илья не выдержал, рванул ремень и порвал его. Сзади, из-под рубахи, выпала мошна. Выглядела она, как и описывала ее купчиха, – красная, почти вишневая.

– Твоя? – спросил Илья.

– Моя, батюшка, моя, – запричитала купчиха.

– Поднимись, подойди ко мне.

Купчиха исполнила.

Илья тихо спросил:

– Сколько денег в мошне было?

– Пять кун.

– Развяжи мошну, деньги на ладонь ссыпь, чтобы я счел.

Купчиха сделала то, о чем просил ее Илья. И правда, на его ладони лежали пять монет серебром, деньги по местным меркам изрядные.

– Забирай, верю, что твое.

Купчиха неторопливо сгребла деньги, ссыпала их в мошну, а потом повернулась к парню и залепила ему звонкую пощечину. Рука у купчихи была тяжелой, и голова парня мотнулась из стороны в сторону.

– Ирод!

Она бы еще раз ударила, но сквозь толпу уже пробирались городские стражники. На торгу они присутствовали постоянно, следили за порядком и состояли на жалованье у посадника.

– В чем дело?

Купчиха объяснила.

– Видаки есть?

Свидетелей нашлось много, люди стали наперебой кричать, что видели, как мошна у парня из-под рубахи выпала.

Стражники связали парню руки веревкой и увели его с собой. Один из горожан, присутствующих в толпе, сказал:

– Батогами бить будут и ноздри вырвут, чтобы видно было, что он вор, и чтобы люди тоже видели и остерегались.

Илье жалко парня не было. Во всех странах во все времена находились люди алчные, преступные. Зло должно быть наказано – так считал Илья.

Он счел инцидент исчерпанным и уже повернулся, чтобы уйти, но тут купчиха вцепилась ему в рукав: