В. Бирюк - Обноженный

Мелочи какие, деталюшечки. С этих деталюшек — и я, и люди мои, и весь прогрессизм в мировом масштабе — и живём.

Мои новосёлы, в значительной части своей — голые и босые. А тут приходит мужичина в новом армяке. «У него всё есть — двор, хозяйство, лошади, коровы, овцы, у его бабы есть наряды — у него только нет в данную минуту хлеба».

А у меня — хлеб есть. Так в чём дело? Махнём? Глядя.

Был пуд по векшице — теперь втрое. Была корова по полугривне — теперь втрое. Только в другую сторону.

— Не согласен? Тебе хлеба не надо? Так чего ж ты тогда христарадничаешь?

Филька… ему ободрать мужичка — не только прибыль, но удовольствие. Вот он и старается. Дрянь мужик, сволочь. Пришиб бы гада на месте.

Но… вот в этом месте, вот в этой ситуации… когда — «не подать — грех», когда нужно поступать против общества, против души, против «с дедов-прадедов заповеданного»… Против «традиционной в данном социуме системы этических ценностей». Нужная сволочь в нужном месте. И мужики в округе вытряхивают из сундуков и ларей бабские наряды и холсты, армяки и полушубки… И тащат к Фильке на продажу. За бесценок.

«Есть в доме нечего — понимаете ли вы это?».

А я раздаю своим новосёлам. С записью в долг, конечно.

Вотчина работает как пылесос: высасывает всё годное из округи.

Во всяком благородном, феодальном обществе — аналогично. Народ сам, по своей инициативе, сносит лучшее — аристократам. «Добровольно и с песней». Случаи применения силы… — эксцессы неумных «ихних благородий».

Ещё деталь: зимой скот никто не покупает — кормить нечем. Дай бог, чтобы своё стадо зиму пережило. А у меня… из-за косы-литовки, из-за «насильников-работников», из-за Мертвякового луга — сено есть.

Мясомолочная диета моих мальчишек требует обилия скотинки на подворье. Хорошо, что Домна обратила на это моё внимание заранее — я начал скупать скот задолго до «мясоеда». Пускать сразу под нож… не оптимально. Откармливаем месяц-два. И определяем наиболее перспективных особей.

У кого-то — в доме есть нечего, а у кого-то — пошла «селекционная работа по выведению высокопроизводительных пород домашнего скота».

Вотчина работает сепаратором: втягивает в себя скот с округи, отделяет лучшие экземпляры. Остальное — под нож, на ледник, в мясорубку, на стол.

Но главное — я скупаю людей.

Нет-нет! Мне не нужны рабы! Мне нужно их время. Кусочки их жизней. Которые они потратят на рост моего благосостояния.

Поэтому не в холопы-закупы, а в работники и в ученики. На моих условиях.

А они идут и идут, просятся и просятся.

«Понимаете — нет работы».

Лесоповал из наказания превращается в награду — там кормят. Прикажу — и они уберут весь снег в России. Только дай хлеба.

Красиво? Так это… по мановению пальчика… ща мы тут такой прогрессизм забабахаем…!

Не надо иллюзий. Может, кто забыл, но в России случается зима. И земля промерзает. В Центральной России — от 50 до 150 сантиметров.

Ну, если сильно… смягчить первоисточник, то… «ридны маты».

Здесь не уголь — суглинки. Но в промёрзлом состоянии по прочности… Комментарии землекопов… звучат без смягчения. А ломов железных — нет! Потому как цена на железо… И лопаты штыковые — только у меня и по счёту.

Зимой все работы на земле — стоп. Остаётся лесоповал да индустриализация. А к какому станку необученного крестьянина поставишь?

Первая волна «кусочников» — старики и старухи, дети малые — прошла довольно быстро. «От ворот — поворот» — наш древний национальный манёвр. Потом пошли молодые девки и парни.

— Подайте, Христа ради…

— Хлебушка? Да сколь унесёшь! На семь лет в обучение пойдёшь? Каждый день ломоть иметь будешь.

— Не… как это… на семь лет… Мне бы кусочек — домой отнесу.

— Не хочешь хлеба — не надо. Я тебе предлагаю — ты отказываешься. Вон — бог, вон — порог. Иди.

Филька… Морда как у кота после крынки сметаны. Парни у него работы делают, девки ему телеса в бане намывают. Да он просто издевается над ними! Гонор свой повелительный чешет. Или правильнее — «тешит»?

Пришлось указать. «Зверь Лютый» здесь — я. Лютовать да гадить — моя забота.

Плетей ему не вломить — начальник, однако. Пустил дурню юшку кровавую. За превышение должностных полномочий. Дальше уже Меньшак… с девками голодными знакомился. И проводил полную санобработку — в Пердуновке процесс лучше организован и материально обеспечен. Молодые девушки, стриженные наголо… их и прогони — они домой уже не пойдут. Стыдно.

Мне их жалко, я им сочувствую.

Но у меня не подают.

Не потому что нет хлеба — нет «милости». Есть — жалось, сочувствие. Просите у меня работы, учения, службы…

Но не просите у меня милости — ибо нет её у меня.

Вотчина работает фильтром: отфильтровывает здоровых, молодых, красивых, умелых, работящих… Согласных переселиться ко мне, делать любую работу, согласных на всё… Предпочтение отдаётся сиротам.

Остальные грустно отправляются восвояси. Своих «святых продаваси».

Лично у меня — другие поводы для грусти. Главный — время. Его не хватает.

С водяной мельницей я пролетел. Раньше надо было. «Если бы я был таким умным как моя жена потом…».

Теперь смотри — как чужие жёны «мукòй мучаются» и жди лета. Когда земля отмёрзнет. Когда можно будет канавку — прокопать, запрудку — запрудить, мельничку — закрутить.

Аналогично — с лесопилкой.

На Руси попаданец без циркулярки не — прогрессор, а бестолочь. Почти все доски в Руси и России почти до конца 19 века делаются топором. Тешутся.

Если кому-то нравиться, типа — «руку правую потешить» — флаг ему в руки. В смысле — топор. И можете красиво рассказывать как ловко забиваются канальцы в древесине, от чего происходит её как бы полная несгниваемость и типа огромная долгожительность.

На лесопилке доска делается 10 секунд, а топором — 15 минут. Разница в два порядка во времени, в трудозатратах, в цене…

Нужно быть вечно раздражённой от одного вида мужчин английской вдовой, чтобы сделать такое гениальное изобретение.

Всё человечество таскает пилу. Туда-сюда, туда-сюда… тысячи лет, по всей планете… А как же иначе? — Иначе никак! Это ж все знают!

Кроме постоянно неудовлетворённой женщины.

Легенда сохранила её фразу: «Эти мужчины… Они такие ленивые! Даже когда пилят — пилят только в одну сторону! А в другую — просто так тянут пилу. Бездельники. Грязные, вонючие, тупые… лодыри!».

Вид ленивых пильщиков настолько взбесил эмансипированную судьбой британку, что она поставила паровую лесопилку с циркулярной пилой. В начале 19 века.

Для Руси, где дерево — основной материал для строительства, инструмента, мебели и утвари… снизить на два порядка цену досок… Повсеместное распространение земляных полов в крестьянских жилищах вплоть до середины 19 века — от цены на доску. А поры в древесине залеплять — и другие способы есть.