В. Бирюк - Обноженный

— Всё, боярич, уже Ужа понесла.

Этой Ужи и не видать — глубокая долина только в нижней трети. В верховьях — просто ручеёк по полю вихляется. Но вот в этот месяц водополья — несёт как большая. Хорошо-то как!

Комарья… да. Звон стоит. А вот осам рано — позднее будут.

Едва пришли в город, как стало ясно — «пахнет жаренным»: племянники покойного кречетника «били челом» в княжеский суд, утверждая, что Аким Рябина злодейски захватил бедную вдову и всё её майно.

Ребятки простые: просидели у себя в вотчине до Юрьего дня, собрали «продукцию нив и пажитей» и поехали в стольный град «права качать».

Я уже говорил: крестьяне (и окрестьянившиеся бояре) живут по сезону, в гармонии с природой. А сезон под названием: «рейдерские захваты и борьба с ними» — в сельскохозяйственном календаре не предусмотрен.

Первый заход у племянничков покойного кречетника был неудачным: суд смоленского тысяцкого Боняты Терпилича им в иске отказал.

Бонята нашёл классную «отмазку»: подворье, хоть и в городе расположено, но боярское. А дела боярские — идут в княжеский суд.

Племяннички, осознав шаткость своей позиции: у нас же есть свидетели, есть грамотка — пошли бить челом епископу. Сменив суть иска: уже не по поводу имущества, а по поводу удочерения сирой вдовицы Аннушки — новолепленным боярином Акимом. Который, как их преосвященству достоверно известно, тот ещё фрукт: в измене подозреваемый, князю своему слова обидные говоривший, на воровстве почти пойманный… И как-то странно всплывший в очереди за боярской шапкой… Какой-то этот боярин Рябина… «не благолепный».

Владыко — епископ Смоленский Мануил Кастрат углядел в ситуации явное небрежение к слову епископскому: благословения же — не было!

Поспешная выдача Аннушки замуж за моего бывшего холопа Потаню добавила подозрений. И епископского раздражения: судьба вдовицы решена без участия церковников.

Где-то на краю поле зрения епископских маячила подозрительная мутная фигура «персонажа второго плана». В моём лице. Что, опять же, не добавляло чистоты и благостности репутации Акима.

Я, конечно, могу жидким обделаться, напрягаясь от гордости за свои личные и персональные попадизм, прогрессизм и «подвигизм». Но для местных — отрок, недоросль — не личность, не самостоятельная величина, а элемент домашней утвари «мужа доброго». «Прости, господи, боярина Рябину. И людей его». И я там, в общей толпе, массовке, в стае и стаде… Один из…

А вот Акиму… снова в суд… после его сожжённых в Ельнинском суде рук… Мои заморочки — ему муки. Факеншит! Те же грабли! Да стыдно же мне!

Дополнительно доходившие до епископских служек слухи о моём регулярном неисполнении общепринятых ритуалов, о «криках страсти» вдовы при общении с одним из моих холопов, о моей косынке, которая, вроде бы (сам я никогда этого не говорил!) — есть частица покрова богородицы (ересь полная!), о личной и успешной войне с разного рода демонами и бесами (без благословения на то владыкиного!), о странном ограничении в ценообразовании на невольничьем торге (с последующей смертью работорговца), о жёстком отношении к «каликам перехожим» в вотчине… и дыр с пыром — позволяли рисовать портрет закоренелого злодея Акима Рябины. У которого — даже сопляки приблудные мерзопакостями занимаются. Сам-то боярин чистеньким прикидывается, а вот приблудыш, по молодости да глупости… «Устами младенца глаголет истина»…

Напомню: в «Святой Руси» репутация человека есть юридически значимая величина. В здешнем судопроизводстве различаются два типа свидетелей: кто может что-то сказать по сути рассматриваемого конфликта, и кто может охарактеризовать личности участников вообще.

«Восстановление справедливости» в епископском суде маячило Акиму если не «вышкой», то»… лет строго режима с конфискацией» — однозначно. А меня прихлопнут как муху, просто за компанию. По обычной здесь формуле: «с чадами и домочадцами».

Для княжеского суда у меня были хоть какие-то аргументы! Даже двух видов.

Смысловые, типа:

— Вот — тысяцкий. На подворье — бывал, сам — видал, с вдовой — разговаривал.

И «задушевные»:

— А помнишь, княже, как я для тебя святыню великую, частицу Креста Животворящего, у Евфросинии Полоцкой спёр?

Понятно, что я так не скажу: это себе же — смертный приговор! Но Ромочка, Благочестник — светлый князь Смоленский Роман Ростиславович — не дурак. И без слов всё прекрасно понимает.

За мою услугу он отдарился Акимовым боярством. Тема, вроде бы, закрыта. Но…

Отношения между бывшими подельниками несколько сродни отношениям между бывшими супругами:

Возникшая от этого некоторая… зависимость от меня — его не радует. Придавить бы меня… — да без вопросов! Но вытаскивать на публичный суд… А я там начну, чисто по глупости и всего окружающего недогонянию, подмигивать да хмыкать, намекая на «особые отношения»…

Поэтому Благочестник тоже не хотел видеть меня под своим судом.

Имущественный иск повис: все ждали епископского суда по делу «об удочерении бедной вдовицы».

Кастрату, при нынешнем устойчивом положении в епархии, по большому счёту — плевать на спорное майно. А вот вопрос власти… Осадить возгордившегося новоявленного боярина, «указать место» возомнившему о себе невесть что аристократу, напомнить, что все мы «рабы божьи», а церковники — первые из слуг Его перед лицом господним…

Ничего не должно делаться в епархии без церковного благословения. Да ещё перспектива восстановления попранной справедливости, защиты сирых и малых, сирот и вдовиц… благое, богоугодное дело…

Суд пойдёт не о недвижимости, а о моральности. Чистота помыслов, благонамеренность и благочестивость, соответствие заповедям, апостолам и отцам церкви… Мне на этом поле ввязываться в драчку… очень чревато…

Судилище, узилище, покаяньбище…

Если на княжеское подворье я имел хоть какой-то ход, то на епископское — увы. Я не могу не только повлиять на решение, я даже не могу узнать подробности происходящего! Какие аргументы выдвигает противная сторона, что будет убедительным доводом?

Элементарно: как обращаться? Ваше Преосвященство? Преосвященнейший Владыка? Ваша милость господин судья…?

Задавать вопрос судье в суде запрещено. Это я помню по первой жизни. А вот нужно ли перед началом судоговорения поцеловать судье ручку? Если он — пастырь, Владыка — нужно, если судья — нет. А если — «два в одном»? Куча непонятных деталей.