Вячеслав Коротин - Так громче музыка играй победу!

Хотя его сообщение было и излишним — офицеры и так смотрели только на противника.

— Понятное дело, — хмыкнул Кузнецов, — даже для боевой эскадры такой разворот, да ещё с, почти наверняка, перестроением, это не так уж и просто, а с этими калошами — минимум час уйдёт. И то, если не мешать… А мы уж постараемся добавить веселья в данный процесс. Поднять сигнал дивизиону: «Больше ход. Выйти в голову отряда противника».

Русские эсминцы дружно откликнулись выбросом огненных факелов из труб и рванули к головным судам конвоя. Конечно, им приходилось идти по дуге большего радиуса, чем силам турецкого эскорта, но у «Меджидие» была значительно большая инерция, и он не мог так стремительно разгоняться.

Бюхсель, получив «добро» на возвращение, и сообщение, что навстречу выходят «Ярхиссар» и «Басра», слегка воспрянул духом: появлялся шанс хотя бы вернуться без потерь в конвоируемых транспортах. Но было необходимо уменьшить длину обороняемого кильватера.

На мачту «Меджидие» взлетел сигнал «Перестроится в две колонны. Головными «Родосто» и «Эресос».

«Родосто» после разворота шёл первым, а «Эресос» — седьмым, так что было логично не устраивать чехарду с перестроением и перетасовкой пароходов на ходу, а просто вытянуть две половины конвоя в параллельные линии. Защищать их со стороны моря было бы уже значительно сподручнее…

Причём, в этом случае три из четырёх транспортов везущих собственно войска, находились ближе к берегу, и, в случае чего, имели неплохие шансы выброситься на него и потерять минимальное количество своего «груза».

Но для перестроения требовались и время, и пространство. Для отвоевания последнего командир крейсера приказал обозначить атаку на русские эсминцы.

А те атаки не приняли — они просто уходили вперёд, совершенно конкретно угрожая разнести вдребезги и пополам те транспорты, что шли в голове конвоя.

На защиту атакоопасного направления немедленно рванули «»Ядигар» и «Нумуние», туда же поспешил «Пейк». Но все они вместе взятые, вряд ли были способны остановить атакующий порыв Третьего дивизиона. А «Меджидие», даже двигаясь по дуге меньшего радиуса, чем русские, не успевал. Тем более, что концевой миноносец русских вдруг отвернул от направления общей атаки, и взял курс на хвост конвоя.

У командира «Меджидие» достало фантазии, чтобы представить, что способен натворить большой миноносец класса «Лейтенант Шестаков», ворвавшись в толпу беззащитных транспортов…

Но главный корабль эскорта имел не только самое сильное вооружение среди всех участников разворачивающихся событий, но и самое большое водоизмещение, что не всегда плюс. А в данный момент, очень серьёзный минус: чтобы развернуться на обратный курс, ему требовалось прочертить по морю дугу с значительно большим радиусом, чем лёгкому русскому эсминцу.

'Лейтенант Зацаренный' уже проходил траверз 'Меджидие', когда тот всего лишь на три четверти развернулся с курса конвоя.

— До противника сорок пять кабельтовых, — доложили с дальномера.

— Баковая — огонь! Вторая — огонь! — Бюхсель понимал, что ожидать попадания на такой дистанции, и при такой скорости цели, наивно, но обозначить угрозу для дерзкого русского миноносца было необходимо.

Носовая шестидюймовка и ближайшая к баку стодвадцатимиллиметровая пушка выпалили почти одновременно. Офицеры крейсера напряжённо наблюдали в бинокли результаты стрельбы. Всплески от падения снарядов выросли достаточно далеко от борта русского эсминца. А он стал отвечать.

Плеснуло двумя вспышками на носу и на корме, и, через пару десятков секунд, снаряды с 'Зацаренного' вспороли волны Чёрного моря всего в полукабельтове от борта крейсера.

А потом обе стороны перешли на беглый огонь.

Казалось бы: эсминец вшестеро уступает крейсеру по водоизмещению, где-то вчетверо в вооружении… Какие шансы?..

Очень неплохие. Особенно, если учесть, что эсминец совсем не собирается топить крейсер, а совсем наоборот — старается максимально быстро разорвать с ним контакт, и обрушить всю свою ярость артиллерийского и торпедного огня на транспорты.

При этом учтём, что миноносец цель (для комендоров 'Меджидие') цель малая и скоростная, а для тех матросов, что сейчас стоят у пушек 'Лейтенанта Зацаренного', крейсер — цель достаточно большая и, при этом, относительно малоподвижная.

Так что количество стволов не всегда является решающим фактором.

При данном боевом столкновении попадания добился как раз русский кораблик. Попадания не фатального: стодвадцатимиллиметровый снаряд ударил в первую трубу, прилично её раздраконил, осколки и обломки посыпались в первое машинное… Тяга упала… И ход 'Меджидие' упал. Уже до пятнадцати узлов.

«Лейтенантом Зацаренным» командовал капитан второго ранга Подъямпольский. И, как ни странно при такой фамилии — Иван Иванович. Честный и добросовестный службист тридцати восьми лет от роду. Не трус и не герой. В общем — идеальный исполнитель приказов. Но война людей меняет. И в этом конкретном бою кавторанг позволил себе не выполнять приказ командира дивизиона буквально.

— Ну, что, атакуем минами концевого? — глаза старшего офицера эсминца Виноградского так и горели азартом.

— Отставить, Николай Георгиевич, — спокойно осадил лейтенанта командир. — Аппаратам «Дробь!», оставаться на прежнем курсе. Приготовиться к развороту на обратный.

— Как же так, Иван Иванович? Приказ атаковать…

— Важнее уничтожить конвой. Не «откусить» концевого, а отправить на дно всех. Вы же шахматист, и должны знать, что угроза, зачастую, эффективнее, чем атака. Атакуя транспорт, мы очень здорово рискуем получить попадание с крейсера. И одному Господу известно, куда оно придётся. Весьма вероятно, что придём в небоеспособное состояние. И тогда нас либо добьют, либо поспешат на помощь той мелюзге в голове каравана, которую, я очень надеюсь, уже начали громить остальные наши эсминцы. А вот пока мы висим на хвосте, турок не посмеет оставить свои транспорты без защиты.

Так что мы тихо и спокойно пойдём за конвоем, и, как говорят в Одессе, будем делать нервы этому «Меджидие». А вот когда подойдёт Трубецкой со своими «нефтяниками», вместе с ними начнём терзать этот караван. А может, даже и крейсеров дождёмся. До Шиле туркам спрятаться негде. Так что не будем торопиться…

— Эрнст, мы действительно ничего не можем сделать, — старший офицер «Меджидие» пытался хоть как-то успокоить своего командира. — Только оставаться при концевых транспортах и молиться, чтобы русские не перетопили наши миноносцы в голове каравана.

— Понимаю. Прекрасно понимаю, что сделать мы ничего не можем, — Бюхсель ещё раз с ненавистью глянул в сторону дымящего на кормовых румбах «Зацаренного». — Но до жути противно ощущать, что ты ничего не можешь сделать, чтобы выполнить полученный приказ. Каким бы идиотом не был тот, кто этот приказ отдал.