Роман Злотников - Генерал-адмирал. Тетралогия

Вот черт, знал бы, что все так обернется, — постарался бы убраться с Дальнего Востока до начала Русско-японской. И без меня бы выиграли. Может, с чуть большими потерями, вследствие того что Куропаткину удалось бы реализовать свою страсть к отступлению, с перестановками в командовании, но точно выиграли бы. И флот у нас был заметно сильнее, причем не по суммарному водоизмещению или количеству и калибру стволов, а в первую очередь по уровню подготовки командного состава и экипажей. И транспортная доступность Дальнего Востока даже на начальном этапе войны была как минимум в два раза лучше, чем в другой истории. И переброску войск успели отработать заранее, еще во время Маньчжурского замирения. Ну и еще кое-какие «лучше» имелись. Например, более крупный калибр полевой пушки и наличие в ее боезапасе фугасного снаряда, который разносил «на раз» китайские глинобитные фанзы, в той Русско-японской широко использовавшиеся обеими сторонами в качестве укрытий от артиллерийского огня из-за недостаточной мощности единственного имевшегося на вооружении полевой артиллерии обеих армий шрапнельного снаряда. Или почти на порядок большая насыщенность полевых войск пулеметами. Да и с революционным движением справились бы. Были подходы, были, и без покушения на меня имелись возможности взять «к ногтю» наиболее одиозные структуры… Так что выиграли бы — никуда не делись. А у меня бы сейчас таких проблем не было.

Но все прошло так, как прошло. И теперь мне требовалось не просто удержаться на своих многочисленных постах, но еще и резко повысить свое влияние на армию. Чего без поддержки Витте я добиться определенно не смог бы. И вот я отправился к нему за поддержкой.

Разговор с Витте (который не так давно стал председателем Совета министров, предварительно добившись резкого расширения полномочий этого поста, до того момента являвшегося более номинальным, чем реальным) сложился непросто. Он довольно долго прощупывал меня — все никак не мог понять, чего это я так подставляюсь. Ну еще бы, желание противника сосредоточить в своих руках одновременно и армию, и флот — да что может быть лучше?! Но когда я объявил, что готов поддержать его в введении трехлетнего моратория на увеличение военных расходов, более того — на посту военного министра собираюсь не менее чем в полтора раза уменьшить численность армии, что вернет в хозяйство страны около полумиллиона рабочих рук… он охренел.

Потом была длинная беседа, в процессе которой Сергей Юльевич выторговал у меня обещание поделиться дальневосточными активами и еще кое-какие преференции, но мы договорились. И на следующий день вдвоем прибыли к государю с предложением провести перестановку в военном министерстве и возложить на меня обязанности военного министра.

Николая, для которого мои отношения с Витте не были секретом, крайне удивило подобное наше единодушие. Однако противиться он не стал. Поэтому уже спустя два дня был подготовлен указ о возложении обязанностей военного министра на генерал-адмирала российского флота великого князя Алексея Александровича Романова.

Вечером у меня собрался «узкий круг», куда теперь, к сожалению, входили только двое — Кац и Канареев. Курилицин окончательно отошел от дел — понял, что больше портит, чем помогает, и попросил у меня отставки. Сейчас он доживал свои дни в небольшом одноэтажном финском домике в пригороде Або. Именно доживал, медленно угасая.

Я пару раз заезжал к нему, и с каждым разом он выглядел все хуже. В последнее посещение встретил меня в инвалидном кресле — ноги начали отекать и отниматься.

После довольно скромного ужина я объявил, что мы в течение года распродаем все имеющиеся у нас дальневосточные активы, причем пакетно, то есть скорее всего с некоторым дисконтом.

— И зачем тебе это надо? — уныло поинтересовался Кац.

Канареев молчал, бросая на меня испытующие взгляды.

— Надо, — коротко ответил я.

Кац покачал головой.

— Извини, Алексей, — начал он спустя некоторое время, — но… тебе не кажется, что некоторые твои решения в последнее время как-то… — Он замялся.

Я вздохнул. Ну прав был Яков, прав. Как-то все так совпало, потому что в последнее время у меня было несколько решений, которые одномоментно вынули из моего/нашего кармана довольно большие деньги. Часть напрямую, а часть в виде кредитов родному государству, на отдачу которых я не слишком-то и рассчитывал. Но куда было деваться? Я же не сам устроил землетрясение в Сан-Франциско? А поддержать романтическое реноме в САСШ стоило, учитывая, что они к настоящему моменту уже стали самой сильной экономикой мира. Причем реноме как собственное, так и страны. В итоге пять миллионов рублей, отправленные в фонд помощи жертвам землетрясения и на восстановление города, вполне себе окупились бурной газетной кампанией по всем штатам, после которой отношение американцев ко мне лично и к России в целом еще больше улучшилось. (Ну а как еще будешь относиться к стране, где живут такие романтичные и щедрые великие князья?) Особенно на фоне того, что сами жители Сан-Франциско во время и сразу после землетрясения лично поджигали собственные дома, потому как эти дома были застрахованы от пожаров, но не от землетрясений. [3] Достоверный факт. Кстати, наибольшие потери в тот момент Сан-Франциско понес отнюдь не от самого землетрясения, а именно от пожаров.

Или та же покупка у только-только отделившейся от шведов Норвегии [4] Норвегия потеряла независимость в 1397 г., после чего последовательно являлась провинцией сначала Дании, а с 1814 г. — Швеции. Вновь независимым государством она стала в 1905 г. провинции Финнмарк. Да, скалы, да, бесплодные, но в районе Киркенеса расположены богатейшие залежи железной руды с большим содержанием никеля и других полиметаллов. Это сейчас они почти не используются, а вот в моем будущем… Да что там в моем — броня немецких «тигров» и «пантер» была изготовлена из руды, привезенной из Киркенеса. Ну и заполучить себе еще несколько крупных незамерзающих из-за близости Гольфстрима бухт также было для нас очень заманчиво. Да и права России на Шпицберген, то есть древний поморский Грумант, после такого передвижения границ будут куда очевиднее. Впрочем, они и сейчас никем особенно не оспариваются и не оспаривались бы и далее, если бы Россия не рухнула в революцию, после чего норвежцы Грумант под себя и подгребли… Так что, если всё подсчитать, вообще за копейки купили! Хотя Витте так не считал. И не дай я под это дело кредита, причем беспроцентного — хрен бы он на эту покупку согласился. Мол, тебе нужно — ты и деньги ищи или на себя покупай. Да я б купил, вопросов нет, но мне нужно было, чтобы эту территорию приобрела именно Россия. Пришлось пойти на беспроцентный заем казне на воистину драконовских условиях — на сорок лет, с отсрочкой начала выплат на десять лет. Зато все остались довольны — и Витте, и Николай и… норвежцы. Ну еще бы! Получить за бесплодные и почти безлюдные земли сумму, равную нескольким годовым бюджетам, да вкупе с благодарностью местных жителей — чем плохо-то? У них, чай, демократия, так что эта благодарность стоящей у власти партии явно должна принести еще и дополнительные голоса. К тому же у самих политиков в карманах после этой сделки тоже завелись неплохие денежки. А куда было деваться — говорю же, демократия, хоть и с королем наверху. Впрочем, с королем дело решили. Родственные связи помогли. Король Хокон VII приходился кузеном сразу и Николаю II, и его жене Генриетте, а моя невестка, вдова Александра III и мать Николая II, вообще была его родной тетей. Ну да он был родом из датских Глюксбургов, а с датским королевским домом у нас всегда были великолепные отношения. Так что Хокон VII не стал вставлять нам палки в колеса и одобрил решение парламента. Хотя и побурчал немного. Но если бы не родственные связи — даже не знаю, чем бы все это закончилось. Монархия с точки зрения не совсем честного или совсем нечестного бизнеса — очень неудобное дело. Членов парламента-то можно купить, как и судей, прокуроров, начальников всяких там правоохранительных и контролирующих органов и так далее. Не всех, вероятно, но часть, достаточную для того, чтобы провернуть почти любую авантюру. А вот прикиньте, чем и как можно купить короля? Ну что ему предложить-то?