Роман Злотников - Генерал-адмирал. Тетралогия

Но когда их Двенадцатый гусарский Ахтырский Ее Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны полк был переведен в состав только еще формирующегося Первого конного корпуса, у Андрея появилась надежда. Ну как же, ежели создают такие огромные кавалерийские объединения, да еще оснащают их самым современным оружием и невиданной ранее боевой техникой — значит, не все потеряно. Значит, будут и лихие атаки! Однако спустя всего лишь месяц после того, как они выгрузились в приволжской степи неподалеку от провинциального Вольска, корнет снова впал в уныние. Кавалерию по-прежнему готовили к какой-то странной войне. Марши, марши, марши, окопы, разведка, опять окопы и опять марши. Более того, как выяснилось, в состав корпуса входили не только бронеавтомобили, которые в отличие от пехоты вполне способны были угнаться за кавалерией на марше, как, впрочем, и подготовить своими пулеметами ту самую лихую кавалерийскую атаку, о которой мечтал корнет, но еще и какие-то саперные конновьючные бригады, по одной на дивизию. По тем задачам, которые они отрабатывали, можно было предположить, что основной целью всего формируемого конного корпуса было не что иное, как обеспечение действий этих самых саперных конно-вьючных бригад. А как иначе можно расценить подобное заявление начальника штаба дивизии: «Господа, одной из основных, едва ли даже не самой главной задачей, которую Генеральный штаб ставит перед объединениями, подобными нашему, будет являться разрушение транспортных путей противника, подрыв его способности маневрировать силами и средствами. Помните — одна уничтоженная колонка для воды равна убитому вражескому солдату, колонка для заправки автомобилей керосином — десяти солдатам, взорванная водокачка или небольшой железнодорожный мост — эскадрону, мост же через большую реку — полку. Если мы дезорганизуем противника в оперировании резервами — кавалерия в этой войне свою задачу выполнит». Ну и кому это может понравиться?..

— Вашскородь! — подскочил к корнету унтер Толубеев, из донцов, но не из казачьей семьи, каковые почти поголовно служили со своими, а из иногородних. — Кончили разгрузку. Куды дальше?

— Не знаю пока. Сейчас ротмистр от командира вернется — скажет.

…В приволжских степях они провели все прошлое лето и вернулись в свое расположение поздней осенью. Корпус, за лето набравший силу и стать, снова расползся по старым местам дислокации и как бы перестал существовать. Бронепоезда и броневики укатили к себе на Урал и в Магнитогорск, а кавалерийские полки, разъехавшись по зимним квартирам, занимались ремонтом [11] Французское слово «remonte» означает замену или пополнение поголовья лошадей, и первоначально словом «ремонт» в России обозначали только такие действия. Лишь позже его значение сначала распространилось на любое восстановление дееспособности, в том числе устройств и механизмов. конского состава и снаряжения и обыденными делами.

Впрочем, эскадронные учения у них за зиму были три раза, а в апреле даже сподобились провести полковые. Хотя что это за учения? Опять все тот же двухнедельный марш с несколькими стрельбами. А с другой стороны, пехоте-то тяжелее приходится — ее гоняют не менее сильно, но на своих двоих. Это коня не заставишь двигаться дольше, чем он может, а человека… Поручик Герасимов из Псковского пехотного, с которым Андрей познакомился в отпуске, рассказывал, что их тоже ой как нагружают. Летом на учениях по сорок верст в день отмахивали, и так по четыре-пять дней подряд. С тех пор как приняли эту дурацкую систему индексации боевой готовности, командиры и сами спокойно не живут, и подчиненным житья не дают. А что делать? Чтобы твоя часть считалась соответствующей уровню Б, личный состав должен за год намотать не менее четырехсот верст пеших маршей, а также не менее четырех месяцев в году провести на полевых учениях. Из них не менее месяца — всем полком и сколько-то там еще в составе дивизии. Для кавалерии годовой маршевый норматив — семьсот верст, но по прикидкам Андрея за прошедшее лето они одолели куда больше.

Зиму и весну, за время которых в стране произошли бурные события, армия пережила довольно спокойно. Начальной стадии волнений под визги насчет «губительного для страны засилья романовской клики» военные и вовсе не заметили, потому что отношение к Алексею Романову за минувшие пару лет у армии сильно изменилось. Горячая ненависть к наглому флотскому выскочке, планомерно разваливающему армию, уступила место ясному осознанию того, что сделал для армии этот человек. Военные — вообще люди с довольно специфической мотивацией. Ну а как еще можно обозвать людей, готовых из-за каких-то отвлеченных понятий вроде долга и чести не только валяться в грязи, мерзнуть в окопах, совершать изнурительные марши и вообще существовать в скотских условиях, но и отдать за эти ну совершеннейшие глупости самое дорогое — жизнь! Они что, не считают это самым дорогим? Ну я же говорю — идиоты… Так вот, военные действительно готовы терпеть любые лишения и даже отдавать жизнь. И тем, кто берет на себя бремя определять, когда и где им настанет срок с жизнью распрощаться, они выдвигают единственное условие: это должно быть не зря. И великий князь Алексей Александрович сумел за последние три года убедить всех, кто носит погоны, что под его руководством вероятность гибели зря не исчезает, конечно, совсем, но становится куда меньшей. А вот шанс на победу, наоборот, заметно возрастает. Более того, он впервые со времен чудо-богатырей Суворова и воспитанников Кутузова, гордо пронесших свои знамена по улицам столицы Наполеона, сумел зародить у русских военных ощущение того, что они — сильнейшие. Да, великий князь сделал это жестко, даже жестоко, ломая армию через колено, но он это сделал. А за эго ощущение, за ясное осознание того, что сейчас ни одна армия мира и в подметки не годится русской, военные готовы были ему простить многое. Да наверное, всё готовы были простить…

Затем шумные газетные заголовки вообще стали привычными и привлекали не больше внимания, чем жужжание мухи, залетевшей между стекол. А с конца марта начались интенсивные стрельбы и эскадронные учения, плавно перетекшие в полковые, и всем снова стало ни до чего, кроме боевой подготовки. Ну а в конце мая их загрузили в вагоны и отправили в полевые лагеря, но на этот раз не в Поволжье, а в Царство Польское. Почему так — никто не знал. Впрочем, ходили слухи, что основной причиной подобной передислокации было то, что кавалерийские части, дислоцированные в Царстве Польском, отправились на это лето как раз в те места, где полк корнета Веснина провел прошлое. Мол, из них собираются создавать Третий и Четвертый конные корпуса, а поскольку еще и двух лет не прошло, как германец вовсю войной грозил, решили войска на западной границе не ослаблять…