Роман Злотников - Генерал-адмирал. Тетралогия

Во-вторых, работа в сакмагонских дозорах займет свободное время студентов заботой и обучением молодежи школьного возраста, а не спорами о путях осуществления социальной революции. То есть времени у них на революционную деятельность также не будет.

В-третьих, эта работа даст тем, кого я уже изначально видел в роли своего кадрового резерва, навыки руководства и управления коллективом.

Было еще и в-четвертых, и в-пятых, и в-шестых… а если подумать, можно увеличивать этот перечень бесконечно. Тем более что ограничиваться Россией я не собирался. Хотя идеологическую подложку у меня будет разрабатывать Дмитрий Иванович Иловайский, [12] Иловайский Д. И. — русский историк консервативных взглядов, активный противник норманнской теории. о чем я уже имел с ним беседу, в процессе которой он пришел в восторг от моей идеи. Ее основным ядром станет даже не столько конкретная русская история, сколько вообще противостояние «цивилизация — варварство». То есть сакмагоны — охранители границ цивилизации против варварства. Даст Бог, на всю Европу движение сакмагонов распространим, а то и далее. Скауты-то мировым движением стали. Мы чем хуже? Форма, атрибутика, ритуалы — с этим я помогу, пионерское детство забыть еще не успел. Так вот, для того чтобы ребята были способны исполнять обязанность мастеров-сакмагонов (а что тут голову ломать, возьмем уже привычные ранги) и старших дозора с требуемым уровнем эффективности, им нужно создать тренировочную базу и условия для работы. Ничего этого в выкупленном мною под общежитие доме не было.

— Займемся этим, Мефодий Степанович, непременно, — пообещал я. — А насчет руководителя программы еще не думали?

— Есть несколько кандидатов, — отозвался Курилицин. — Тоже из числа бывших офицеров. Я представлю.

— Хорошо. А проект ремонта как, согласован?

— Да, все как вы сказали. Комнаты на шесть — восемь человек. Туалеты и умывальные комнаты на каждом этаже, водяное отопление на все здание. На первом этаже столовая, кухня, читальня и спортивный зал с тяжестями. Во дворе еще тяжести, турники и брусья. А также баня и лыжный сарай. Селить опять же предусматривается, как вы сказали, по одному человеку с факультета в комнату. То есть инженер, химик, биолог, финансист или там инженер, оптик, геолог, юрист. Инженеров будем набирать более всего, — пояснил Курилицин остальным.

— А правила внутреннего распорядка еще не прикидывали?

— Это я думаю поручить кандидатам на должность коменданта. Заодно посмотрим, на что человек настроен. А то некоторые слишком много вольности дают, а другие — наоборот, так гайки завернуть пытаются, что люди от них куда ни попадя кидаются. В ту же «Народную волю», например.

Я усмехнулся:

— Ну, в народовольцы отнюдь не из-за закрученных гаек шли. Но я понял, что вы имели в виду. Отлично, так и поступим. Только потом покажите мне, что они вам напишут. И окончательный выбор буду делать тоже я сам. Закончите отбор на четырех — пяти кандидатах и приведите их ко мне на беседу. Тут ошибиться никак нельзя. Если все пойдет как хочется, мы такие общежития скоро и в других городах открывать будем. А их коменданты станут в нашем первом практику проходить, чтобы не запороли чего. Нам ведь толковые специалисты надобны, а не пламенные революционеры.

И все присутствующие обменялись усмешками.

В принципе, шанс на то, что все пойдет так, как я планировал, был. И немалый. Я ведь рассчитывал не только на идеологическую обработку и контроль со стороны персонала (а задачу присматривать за мальчишками я собирался возложить не на одного лишь коменданта — на нем будет все замыкаться, — но и на поварих, истопника и остальную обслугу), а еще и на то, что на нужные мне цели будет работать и обычная человеческая благодарность. Сироты и мальчишки из бедных семей получат ведь не кусок хлеба Христа ради, а профессию, причем хлебную, да еще и почти гарантированное рабочее место. Если закончат обучение. Если — потому что я не собирался держать в этой программе бездельников. Право на проживание в общежитии и питание за мой счет получат только те, кто будет учиться. Причем хорошо. Нет, я понимал, что мальчишки, посещавшие церковно-приходские школы, в первое время будут заметно отставать от выпускников классических гимназий, коим по действующим ныне правилам одним и было разрешено поступать в университет. Поэтому в первый год им будет послабление. Но за год они должны подтянуться. И уже со второго года обучения всем, кто не способен осилить программу не более чем с одним «удовлетворительно», грозит оказаться на улице. А с третьего проходной оценкой станет считаться уже «хорошо». Так что если учитывать, что поступать в университет и институты эти ребята должны по моему личному именному прошению (иначе их как не окончивших классическую гимназию никто не возьмет), то вылет из моей программы будет означать для них не только лишение бесплатного питания и проживания, но еще и невозможность продолжить образование. То есть мотивация для того, чтобы учиться, у них — ого-го!

— Что по подбору людей для сего проекта?

— Только начали, — снова отозвался Курилицин. Штабс-ротмистр молча кивнул. — Некому было подбирать. Но по университету и институту инженеров путей сообщения уже кандидатуры есть. А первоначальный отбор думаем возложить на студентов. На тех, что из глубинки. Все одно на лето домой поедут — пущай и поищут кого посмышленей. Да и поднатаскают за лето. А в августе пошлем человек трех-четырех проверить, кого отобрали. Кого возьмем — за тех заплатим, а кого нет — увы.

— И во сколько голову оцениваете? — усмехнулся я, но Курилицин ответил серьезно:

— Репетиторство господам студентам приносит максимум десять рублей в месяц, чаще же в разы ниже… Вот и заплатим за каждого, кого отберем, по червонцу. Ежели кто двух или там пятерых подготовит — неплохое подспорье выйдет.

— Эк ты сказанул, — улыбнулся Канареев. — Пятерых…

— Так ведь не бестолковых балбесов обучать будут, — все так же серьезно сказал Мефодий Степанович. — Та ребятня сама должна за такой шанс зубами уцепиться, ежели не дураки. А дураков нам не надобно.

Я молча кивнул. Все так.

— Как там с подбором кураторов на зарубежные стажировки?

— У меня все готово, — тут же откликнулся Курилицин. — Все кандидатуры на проверке у Викентия Зиновьевича. Тем более что там две трети — бывшие жандармы.

— Семерых уже проверили, двое отсеялись, — в свою очередь доложил штабс-ротмистр. — С остальными пока работаем.

— А почему отсеялись? — уточнил я.

— Вороваты оказались, — коротко доложил Канареев. — Но для первых двух групп, кои вы собираетесь отправить в ближайшее время, кандидатуры уже есть. Завтра представлю для беседы.