Артур Прядильщик - Сирахама

В воздухе повисла низкая вибрирующая и меняющая тональность… песня?

Командир отряда, торопливо натягивая штаны, только вылупился удивленно — черные ножи из рук нападающего вдруг разлетелись в стороны и, совершив широкий круг (и сняв две головы)… вернулись обратно! Только потом он увидел тонкую красную веревку, соединяющую рукояти ножей, и отмел мысли о мистике. А когда он только потянулся за своим ножом (хватать с земли автомат было уже некогда), один из кукри вдруг возник из воздуха прямо в середине его груди, пробив сердце… А ведь он считал себя мастером силата! Которого просто по определению не удивишь клинковым оружием и не застанешь врасплох!

Через несколько секунд невероятной мясорубки возле загона для скотины не осталось ни одного живого боевика… только куски окровавленного мяса и внутренностей из распоротых животов.

— Наземь, черви! — Рявкнула остановившаяся на мгновение «мясорубка».

Никто из заложников не знал хинди. Но это не помешало людям, как подкошенным, упасть и распластаться на вонючей соломе… такое впечатление, что огромная тяжелая лапа прижала их к земле.

В следующую секунду зазвучали взрывы.

Эвакуация заложников уже заканчивалась. Солдаты регулярной армии, как один, с посеревшими лицами, старались держаться подальше и от мяса перед загонами, и от двух черных фигур на крыльце крайней хижины. Спецназовцы с чувством собственного превосходства спокойно разгуливали среди «мяса», но и они старались не приближаться без необходимости к двум… «демонам».

Одна из черных фигур — та, что поизящнее и помельче, видимо, девушка — лежала прямо на досках крыльца, пристроив голову на колени второй. Этот, второй, явно мужчина, сидел, оперевшись спиной о косяк давным-давно выбитой двери. Он был покрупнее своей напарницы, но — тоже — размерами не впечатлял.

В землю перед ними по самые рукояти были воткнуты ножи, соединенные красным шнуром. Красные кисточки едва заметно покачивались на слабом ветру. Мужчина пальцами одной руки перебирал шнур, а другой — гладил девушку там, где под капюшоном должны были быть волосы.

— Это ж надо быть такой плаксой! — Возмущалась та, что лежала. — А все эти ваши японские заморочки с первыми поцелуями и держанием за ручки… И то, что со спины нападать нельзя… Это ж надо будущему телохранителю так мозги пудрить! Хорошо, что ее… нас именно под тебя подложили!

— Странно. Я в аналогичной ситуации умер. — Задумчиво протянул мужчина.

Девушка протянула собеседнику раскрытую ладонь в беспалой перчатке. На черной коже лежала сплющенная пуля.

— А я и умерла. Во всяком случае от прямого попадания в голову калибра семь шестьдесят две с дистанции двести — здоровья не прибавляется…

— Старейший…

— Ну, да… тот зловещий старикан с повадками Дарта Вейдера… — Фыркнула девушка. — «Веди себя скромно, девочка! Хо-хо-хо!» А ты у нас убийца, Сирахама. — Хмыкнула она. — Молодым дракончикам эту технику работы с двумя соединенными клинками показывают… ну, пытаются показать… и рассказывают: «Мальчики и девочки, как только увидите дяденьку, который вот так же крутит ножичками — тут же стреляйте на поражение!» Парные клинки веревкой соединяют многие, но вот ТАК ими работать … только Гасящие. Ты учти на будущее — спалишься на раз.

— А ты кем там была?

— Не помню. — Мгновенно и откровенно соврала девушка. — Слушай, а «Роксетт»-то все еще играет!

— Уже шестая мелодия… странно. «Джи Вейв» на ушах должен стоять…

— Ты хоть знаешь, почему под тебя именно нас подложили?

— Догадываюсь.

— Ну, мог бы и позволить девушке поумничать. Тебя еще учить и учить! — Фыркнула она. — Я очень похожа на маменьку. А моя маменька очень похожа на твою маменьку. Простейшая психология. Эксплуатация Эдипова комплекса. Твоего, если чё… Я не то, чтобы против — ты парень нормальный, привлекательный. И вставить , наверно, не дурак. Никакого сходства с нарисованной наивной тряпкой… Да и Ми-тян от тебя кипятком ссыт… А тело у меня сейчас ой какое рабочее, м-м-м…

— Эдипов комплекс… Ты со специальной терминологией поосторожней. Тут нет дедушки Фрейда — я специально узнавал.

— О! Спасибо! Буду должна! А чего тут еще нет? Ну, как бы вводный инструктаж проведи!

— Ты в органах работала. Полиция, скорее всего… — Мужчина не спрашивал, а утверждал.

— Слишком умный, Кенчи! Не спрашивай — мне врать не придется. Уразумел? — Впрочем, грубый смысл не соответствовал тону — девушка продолжала нежиться под рукой мужчины. — К тому же, сам палишься — видимо, там же работал…

— Мне «черный ящик» с сюрпризами в гареме не нужен… если чё.

— А ведь взрослый человек! Хочешь покорную свято в тебя верящую Миу с коровьими глазами «настоящей японской женщины»? Или реактивную придурошную китаянку? Да ну их нах! Уж поверь, при нормальном рабочем влагалище все эти гаремы — баловство! Тебе и меня одной хватит! Я же помню — у тебя на меня нехилый стояк был сегодня утречком! И я без комплексов… теперь. Столько тебе покажу… м-м-м… Закачаешься! Слушай! А ты молодец! Так жестко меня приструнил перед акцией! С нами, бабами, так и надо! Чуть что — сразу в табло! Будем, как шелковые! Вот, кстати, еще один тебе аргУмент против Миу и Ренки — с ними ты такое не провернешь! Будешь их лаской и нежностью дрессировать? Ну, так это ж не по-мужски! Как тряпка будешь!

Мужчина удрученно покачал головой, а женская фигура вдруг мелко задергалась, будто под ток попала.

— Кенч… ты… чё… козел… не над… кха… — Хрипела она, но не могла ничего сделать…

— Ну, не буду ж я тебе объяснять, что мне нравятся настоящие японские женщины, плаксивые дракошки и китаянки-цундере? — Спокойно ответил мужчина, убирая пальцы из-под ее горла.

И стал ждать…

— Пол и нка! Пол и нка, твою мать! — Рычал голос. — Врачи! Вас же тут дохера! Ну, сделайте же что-нибудь!

— Да-да-да… подвиньтесь, будьте любезны! Верочка, адреналин, голубушка! Два кубика, так сказать! И давай разряд… оп-па… а не надо разряд… Пациент, так сказать, снова с нами…

— козел… не на… Ой, бля… Болит-то как!

— Какого хера ты на него полезла, на! Брюсом Ли себя почувствовала?!

Женщина в «городском» синеватом камуфляже с погонами капитана полиции открыла глаза. Она лежала в коридоре реанимационного отделения. Но не на операционном столе или койке-каталке, а прямо на полу. Над ней склонился седоусый широколицый полицейский с лычками старшего лейтенанта.

— А я знала, что он за эту трубу схватится?! — Огрызнулась женщина. — Но, мать, торкнуло-то меня… ой, торкнуло! Все! С этого дня — никаких мультиков! Вы этого мудака взяли?

— Ага.

— Я тебе ща твое «ага» в самый анус — по самую головку! А если меня еще раз «Полинкой» назовешь…