Артур Прядильщик - Сирахама

— Нормальная техника. — Буркнул Сакаки, рассматривая в зеркало на боковой стене небольшой порез на подбородке. — Начальный базовый курс каратэ с пятью основными блоками на этом и стоит. На нем вообще можно и остановиться — если довести до совершенства, то мало никому не покажется — сломанными руками и ногами как-то несподручно удары наносить…

— Ну, я вам скажу, что ви таки ошибаетесь, Сакаки-доно! Основные блоки каратэ — ломающие, отводящие, разбивающие… но ни как не ВЫДЕРГИВАЮЩИЕ!

— А-а-а… Ну, я и не мог заметить таких нюансов, Кэнсэй. — Пожал плечами Сакаки и, испросив взглядом разрешения у Акисамэ, выпустил, наконец, мастера кэмпо из стального захвата. — Мои или Акисамэ руки для Кенчи, все-таки, великоваты… в отличие от твоих… веточек.

— Почему он и стал преследовать именно Кэнсэя… Животный инстинкт — добивать самых слабых представителей стада… Не обижайся, Кэнсей — я имел ввиду внешнюю, видимую физическую силу.

— Ну таки не надо клеветать на честно человека — люди подумают, что Кэнсэй обидчивый и мелочный старикашка! — Отмахнулся Ма. — О! Миу! Принесла?

Миу стояла в дверях с тазиком в руках. Она внимательно осмотрела голого, в одних семейных трусах, Кэнсэя и спросила:

— Что это была за техника, Акисамэ-сан?

— Лично я использовал дзю-дзюцу! — Гордо ответил Акисамэ, расправив пальцем усы.

— Вадо-рю! — Поднял руку Сакаки и пробурчал под нос, потрогав пальцем порез на подбородке. — А то прибил бы гаденыша нахрен…

— Сначала «пьяница», а потом — «липкие руки» Винь-Чунь… И таки совершенно напрасно, спешу вам сказать!

Акисамэ аккуратно извлекал из тазика, который по-прежнему держала девушка, пропитанные чем-то бинты и обматывал пострадавшие суставы Кэнсэя.

— Поня-я-ятно… — Вздохнула Миу. — Как вы относитесь к фасоли на ужин, Акисамэ-сан?

Акисамэ едва заметно вздрогнул и нарочито аккуратно стал наматывать бинт вокруг локтя Кэнсэя.

— Миу, ну зачем же вот так сразу…? Я очень уважительно отношусь к фасоли вообще, и к фасоли в еде в частности, но при условии, что я отдельно, а фасоль отдельно. И мы с ней никогда не встретимся…

— Тогда…

— А где Кисарочка? — Бодро забеспокоился Акисамэ. — Кисарочка! Где ты?

Что-то грохнуло далеко в коридоре, послышались торопливые шаги… Едва не сшибив Миу, в дверях показалась девушка в белом халатике. Ничего особо выдающегося в ее фигуре, увы, не было (лишнего, впрочем, тоже) — стройная, спортивная, чуть-чуть угловатая — но вот это хищно-кошачье личико, бывшее в данный момент почему-то очень-очень красным… Это личико вызывало бурю восторгов у Миу и включало у девушки «нэко-стайл». О чем, Акисамэ, видимо, был прекрасно осведомлен.

— Привет, Кисара-ня! — Заулыбалась Миу. — Ты чего такая красная-ня? В супружескую спальню нечаянно попала-ня?

— Привет, Миу! — Пролепетала девушка и заторможено кивнула.

— Подглядывала опять, Кисара-чан? — Усмехнулся Кэнсэй. — И нет бы — тут посмотреть на настоящих мужчин, так за каким-то мальчишкой бегаешь подглядывать!

Кисара фыркнула, чуть-чуть оттаивая:

— Было б на что тут смотреть!

— О! — Удивился Акисамэ. — А ТАМ, значит, есть, на что смотреть?

Кисара, успевшая принять более-менее прежний цвет, снова залилась краской и отвела взгляд.

— А… а что… кто там? — Осторожно спросила Миу.

— А ты разве не помнишь, куда Кенчи, выбивая двери, тащила? — Удивился Акисамэ. — Там он и лежит на массажной кушеточке. Кисарочка, ты с него верх сняла? Пояс ослабила?

— Да, сэнсэй.

— На живот перевернула?

— Э-э-э… нет, сэнсэй!

— Ну, Кисара-чан! Это может быть опасным для пациентов в бессознательном состоянии! Для студентки медучилища — непростительно! Западание языка, рвотные массы, асфиксия…

— Нет там никакой асфиксии… — Буркнула Кисара. — Жив — здоров… а вот западание языка… да-а-а… там ТАКОЕ западание языка.

Миу насторожилась и перевела вопросительный взгляд на Акисамэ. Тот — на Кэнсэя… Мастер Ма вздохнул:

— Дочку туда отправил. Пусть кости вправит — должна же быть польза… и вообще… — Он неопределенно покрутил перебинтованными пальцами. — Нечего ей тут на меня, инвалида, глазеть, и папкины синяки считать… Непедагогично!

— Ренка приехала? — Обрадовалась Миу. — А чего молчите! Кисара-ня, держи-ня!

Кисара безропотно приняла у Миу тазик с бинтами и посмотрела вслед убежавшей девушке… с сочувствием.

«М-да, Старик! Сколько всего произошло! Мог ли я раньше подумать, что сначала чуть не изнасилую национального поп-идола, а потом буду делать этому идолу массажик с ее полного разрешения и попустительства!»

«Угу… сбылась мечта идиота… А ведь раньше даже не сопоставляли „девушку с календаря“ и дочку Ма Кэнсэя!»

Ма Ренка болтала без умолку… Я, конечно, знаю, что после оргазма женщин пробивает подвергнуть насилию мужской мозг (не иначе, как в отместку… в качестве симметричного ответа), но такого фонтана я не ожидал… И мало того, что фонтан, так еще и содержащий кучу полезной информации! Ну, то есть совсем уж бессмысленным этот поток слов не был!

— А ты такой, как схватишься! (О-о-о! Вот тут! Да-да-да!) Я — в ответ — бац! А ты, будто и не почувствовал, облепил руку — скрутил, спеленал… (м-м-м… а еще так сделай… м-м-м… а еще… м-м-м… а еще… ай! Ты специально? Ты специально! Вредный!) На кушетку бросил… Ну, все, думаю — прощай невинность! Бай-бай! Закройте, детки, глазки — сейчас укусит кома… кха!..рик! А звать-то папку и остальных стыдно — как это так, какому-то шке… кхе-кхе-кхе!.. ту отпор дать не смогла! Это я-то, Змея Ордена Феникса… кха! Эй, ты опять специально сейчас так сделал!!! А сделай так еще раз! Кхе-кхе-кхе! Класс!

Суть была ясна. Пришла по заданию китайской компартии отца осмотреть пациента, оказать первую медицинскую помощь, спасти, если потребуется… А на что нарвалась? А нарвалась на очередную мою активацию, едва не завершившуюся изнасилованием… Не иначе Сигурэ чем-то эдаким дротик смазала, кроме собственно снотворного!

Только вот не слышал я о том, что в предки Драконов затесались индийские тхаги. Впрочем, неудивительно. О ТАКИХ предках я бы тоже не распространялся и оберегал бы эту тайну за семью печатями! И кто бы мог подумать, что среди «душителей» были женщины! Я-то думал, там одни мужики зверствовали!

Где-то с середины процедуры я начал подозревать, что меня ловко развели на массаж, симулировав упадок сил и невозможность самостоятельно подняться после ЭТОГО ДЕЛА. Потому что неудержимая словесная Ниагара доказывала — упадок сил был талантливой симуляцией. Но останавливаться было поздно… и не хотелось, если честно.

— Ну, все, думаю, прости, папка, простите, мамки! (Вот тут, чуть-чуть понежнее… мур-р-р-р-р…) Ну, думаю — не уберегла девичью честь Ма Ренка! Простите, дорогие поклонники, не смогла остаться чистой и невинной, как полагается настоящему образцу для подражания миллионов! (А вот тут можно не стесняться — чего уж теперь нам с тобой стесняться-то, да? О-о-о-о…) Какой же из меня теперь идеал и недосягаемый предмет любви фанатов, верно? А как ты это сделал? У меня там какой-то переключатель, да? Потому что — щелк! — и я чуть на стенку не полезла, и даже сопротивляться не могла! А как ты ловко платье снял! У тебя какой дан по сниманию чужих платьев? А вот по сниманию трусиков, уж прости, у тебя совсем ученическая степень! Первоклашка! Ага! Тренироваться и тренироваться! А кто такая Ануджа? Ты ее звал! Твоя девушка? Красивая? А уж счастливая-то, наверно, если ты меня с первого раза до такого довел, то что же с ней вытворяешь, извращенец!