Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]

Владимира передернуло – тон, с которым была произнесены последние слова, явно его покоробил.

«Перегибаю я что-то, – понял Виктор, – заигрался в нашего партайгеноссе Геночку. Не надо забывать – это мы дети насквозь циничного века, а они тут – сплошь романтики и энтузиасты…»

– Да вы не переживайте так, Володя, – постарался он сгладить впечатление, произведенное на собеседника. – Я целиком и полностью разделяю ваш революционный пыл. Но поверьте – опыт тех лет, что разделяют нас, те горькие уроки которые получили борцы за свободу за это время, дают мне право…

– Витюха, Вован! – Через площадь, уворачиваясь от извозчиков, к ним бежал Дрон. Они расстались пару часов назад, когда подозрительный мальчишка слез с пролетки, буркнул: «Спасибо, дяденьки, век Бога молить за вас буду!» – и скрылся в палисадниках Бутырок. Дрон, ни слова не говоря, соскочил и бросился вслед за ним. Получасом позже он вышел на связь, буркнул что-то неразборчиво и велел ждать его на Лубянке, у извозчичьей биржи, возле угла Большой Мясницкой. Гости уже прилично ориентировались в старой Москве, а потому Виктор добрался до условленного места, даже не прибегая к помощи Володи Лопаткина. Впрочем, заблудиться тут было мудрено; чтобы не найти крупнейшую в городе биржу извозчиков, надо было одновременно лишиться и зрения, и слуха, и обоняния.

Впрочем, сейчас «бригадовцам» было не до того, чтобы любоваться городским пейзажем стотридцатилетней давности.

– Так, значит, шпик? – покачал головой Виктор. – Надо же… я как знал! Ну что, Володенька, глаза, говорите, светлые, честные? Убедились теперь? В нашем деле случайности крайне вредны для здоровья!

Лопаткин подавленно молчал. А Дрон тем временем сообщил, что «пастушок», только расставшись со «спасителями», взял в соседнем переулке извозчика (что само по себе было фактом из ряда вон выходящим) и, не теряя ни минуты, направился в самый центр города, на Варварку. Там он отпустил экипаж и, не медля ни секунды, заскочил в лавчонку с вывеской «Ройзман и брат. Торговля часами и полезными механизмами. Вена, Берлин, Амстердам». Оттуда юный филер выбрался только через четверть часа; сопровождал его не кто иной, как хорошо известный «бригадовцам» Яша – сыщик-любитель, помощник их новых противников, личность пронырливая и со всех сторон крайне опасная.

Выводы, увы, были самыми неутешительными – поганец Яша с помощью своих агентов ухитрился выследить их, да так основательно, что послал своего шпика даже на испытание гремучего студня, которое провалилось с таким грохотом. Впрочем, почему это провалилось? Опасное вещество продемонстрировало, что может взрываться с достаточной разрушительной силой, а что до погибшего химика… в конце концов, «древо свободы надо время от времени орошать кровью патриотов» [27] Приписывается Томасу Джефферсону, третьему президенту США, одному из отцов-основателей. , не так ли?

Проблема Яши, однако, оставалась. И Виктор, имевший к нему счет еще со времен позорнейшей истории с «джеймсбондовским» набором (тогда Яков сумел выследить их с помощью им же и подаренного ему китайского набора «Юный шпион»), долго не колебался. Благо за время отсутствия Геннадия он постепенно входил во вкус принятия волевых решений.

– А скажите, Владимир, сможете ли вы подготовить еще один заряд гремучего студня? Примерно как тот, что был у нашего безвременно ушедшего друга? Нет-нет, о взрывателе беспокоиться не надо, этот вопрос мы решим сами…

– А с нами в гимназии вообще будут говорить? А то начальство у вас суровое, и все по уставу, шаг вправо – шаг влево… – в который уже раз спросил я.

Порядки, насколько я помнил, в царских гимназиях были похлеще казарменных.

– Ну да, так и есть, – вздохнул Николка. – С обычным человеком господин директор и слова не сказал бы. И уж тем более не стал бы разрешать чего-то, не предписанного гимназическими правилами. Но ведь барон – не обычный человек, верно? К тому же они с господином подполковником добились особого какого-то письма от начальства московского гарнизона в канцелярию градоначальника. Оказывается, его дочь у нас на маневрах была – ее кто-то из фефеловских офицеров пригласил. Вот она и упросила батюшку посодействовать. А с письмом из канцелярии градоначальника, да еще и с его собственноручной припиской «прошу позволить сие начинание, как безусловно полезное для отечества», – совсем другой разговор!

– Вообще странно, что у вас в гимназиях даже и физкультуры нет. Непонятно, где мы там будем заниматься? – поинтересовался я.

Вопрос был не праздным: в самом деле, где нам заниматься? Ни спортзала, ничего… не во дворе же скакать, как баранам, на потеху публике?

– Гимнастические залы – это в военных гимназиях, – отозвался мальчик. – А в обычных, вроде наших, только актовые. Может, там разрешат? Господин подполковник сказал, что на деньги, что собрали по подписке, можно купить особые войлочные маты для занятий.

Видел я эти маты – тощие, жесткие, вместо нормальной пены или поролона – какие-то дурацкие ковры. А еще груши и манекены заказывать, да и со спортивной формой надо что-то придумать. У них же тут ни кимоно, ни борцовок нет, а от обычных рубах мгновенно клочья останутся…

Ну, это, впрочем, решаемо. В сумке у меня ждали своего часа два образца кимоно. Отдадим на швальню резервного батальона – тамошние умельцы вмиг скопируют. А что? И им заработок, и нам хорошо…

– Как у тебя-то дела в школе? – сменил тему Николка. – А то ты каждый день тут у нас… когда только учиться успеваешь?

Он все никак не может привыкнуть к моему легкомысленному отношению к учебе. И не то чтобы Никол такой уж ревнитель гимназических правил – просто дисциплина в учебных заведениях Российской империи и правда почти что казарменная: за прогулы и несделанные домашние задания здесь спрашивают нещадно.

– А, ерунда, – отмахнулся я. – У нас «школа лицейского типа». С этого года разделение придумали: гуманитарный класс, физмат и естественники, с упором на химию с биологией. Я поначалу в физмат пошел, а как началась вся эта свистопляска – перевелся в гуманитарный. А там сейчас по истории и литературе девятнадцатый век проходят. И чему они меня там могут такому научить, если я все это каждый день в натуральном виде наблюдаю? Ну а дядя Макар мне бумажки делает насчет какого-то там хронического заболевания – они с отцом ведь понимают, что у меня тут и без учебы дел полно…

– Но как же так? – запротестовал Николка. – Все равно ведь задания надо выполнять? Иначе будут «неуды»…

– С чего бы? – удивился я. – У нас по профильным предметам: история и литература – проектные работы и олимпиады. Ну я и заявил две темы – «Жизнь повседневной Москвы в царствование Александра Третьего» и «Изучение литературы в царских гимназиях». Вон, недавно ездили на межшкольную конференцию – так я походил по центру с фотиком и здесь, и там, и нащелкал всяких классных фоток: ну вроде как сопоставление нашей и здешней Москвы. Знаешь, снимал конки и трамваи, извозчиков и такси, «газельки» и ваших ломовиков. Потом нащелкал городовых, пожарных, уличных торговцев – и сделал фотки с похожих ракурсов всего того же самого, только там, у нас. Потом обработал на компе – сепия там, зернистость, то-се – и получились вполне себе старые фотографии. А на закуску – десяток аудиозаписей разговоров с уличными персонажами вроде городового и продавца пирожков – ну помнишь, ты мне еще помогал?