Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]

– А где же он четки раздобыл? В Маалюле их вроде никогда не было; да и не отдали бы их ему монашки… – Вот удивительно! Оказывается, прежним хозяином наших бесценных четок был тот самый усеченный на голову макаронник? Ну сюрприз…

– Неизвестно, – пожал плечами Николка. – В письме об этом не было ни единого слова. История темная – похоже, Джакопо явился в Маалюлю, уже зная, что искать, а значит, четки он раздобыл еще раньше. В любом случае письмо до адресата не дошло: как раз тогда Лукреция умерла, а того, кому предназначалось письмо, заподозрили в отравлении, и ему пришлось бежать. Письмо каким-то образом попало в книгу, которая потом досталась монастырю: видимо, кто-то из родственников беглеца его все же получил, но не придал документу особого значения.

– А четки? – жадно спросил Яша. В отличие от меня он слушал Николку не отрываясь, впитывая каждое слово, и в первый раз позволил себе прервать докладчика.

– Четки остались в семье того придворного как забавная безделушка. И, представьте себе, сохранились до наших дней! Вильгельм Евграфович, когда прочел письмо, сразу понял, что монахи о нем тоже не знают, – ну и разыскал потомков того итальянца, которому писал Джакопо. Представьте, как он удивился, когда выяснилось, что четки сохранились с самого семнадцатого века! Ему стоило немалых трудов уговорить нынешних хозяев расстаться с ними; по счастью, оказалось, что последняя из потомков беглеца – крайне набожная дама, и четок этих ни разу в жизни в руки не брала, почитая их еретическим соблазном, оскверняющим католическую веру. Остается лишь радоваться, что она их вовсе не выбросила…

В общем, раздобыв четки, господин Евсеин вернулся в Москву и принялся готовиться к поездке в Маалюлю. А так как университетское начальство и Географическое общество отказали ему в средствах на экспедицию, пришлось связаться с Ван дер Стрейкером. Олег Иванович считает, что бельгиец раздобыл где-то то ли копию этого письма, то ли упоминание о нем и потому и сумел разыскать доцента. Скорее всего, он посетил бывшую владелицу четок и узнал о русском, который их забрал. Вот так оно все и вышло…

– Да, занятно, – кивнул я. – Прямо художественное совпадение.

– Да погоди ты! – раздраженно цыкнул на меня Яша. – Продолжайте, пан Никол…

– Опять ты – «пан»! – с досадой сказал гимназист. – Сколько же можно, пора бы уже привыкнуть!

– Да, прости, Никол, – поправился Яков. – А ты, Вань, не мешай рассказывать…

– Да, собственно, уже почти все, – вздохнул Николка. – Вильгельм Евграфович взял деньги у Стрейкера, съездил в Сирию, нашел там манускрипт. Правда, монахини не позволили скопировать его – только разок показали. Вот господин Евсеин и запомнил лишь маленький кусочек – про то, как открывать порталы.

– Зато теперь мы весь текст добыли, – не удержался и похвастался я. – Самолично все переснял, пока отец Христовой невесте мозги пудрил. То-то Евсеин сейчас в перевод зарылся – за уши не оттащить! Даже удивляюсь – как он на фестиваль с нами поехать согласился… Все-все-все, больше не буду! – спешно добавил я поскорее, увидав, что и Николка, и Яша готовы чуть ли не накинуться на меня. – Рассказывай уже…

– Ну вот, – продолжил гимназист. – Приехал Вильгельм Евграфович в Москву – и, конечно, сразу попробовал открыть портал. Только с первого раза не совсем получилось – портал-то открылся, только не там, где он хотел, а под землей. Ну потом он, конечно, разобрался, что к чему, и смог открыть нормальный портал – на Гороховской. Кстати, попытки с десятой, не меньше – для того чтобы все получилось, нужно было найти такую стену, которая сохранилась бы и в будущем, – а у вас здесь столько домов снесли! Вот он и ходил по всей Москве и пробовал, пока не нашел дом на Гороховской. А как получилось – сразу пошел к моему дяде, Василию Петровичу и снял квартиру в доме – чтобы быть поближе к порталу…

– Ясно, – вздохнул Яков. – Ну а дальше – Стрейкер потребовал четки и все записи по открытию себе, а господин доцент отказался.

– Ну да, – подтвердил Николка. – Он Стрейкеру с самого начала не верил. И хоть разок-другой сводил его в прошлое, но отдавать эту тайну бельгийскому авантюристу Вильгельм Евграфович не собирался. Вот Стрейкер его и похитил…

– Остается радоваться, что он так удачно ему по башке заехал, – усмехнулся я. – Не потеряй господин доцент память – все бы уже давно досталось этому бельгийскому проходимцу. И фиг бы мы с вами что-нибудь получили…

– Да, верно, – кивнул Яков. – Здесь нам, можно сказать, повезло.

Со стороны поляны раздался гудок. Мы вскочили – к автобусу подруливал Каретников.

– Ну что, готовы? – Доктор высунулся из окна тачки. – Грузитесь давайте, отправляемся. На въезде в Москву пробки, а нам вас еще на Гороховскую везти…

Геннадий и Виктор шли вслед за Володей Лопаткиным по длинному университетскому коридору. Им не раз приходилось бывать здесь в двадцать первом веке – Большая аудитория, церковь Святой Татьяны, знаменитая читалка в ротонде… Удивляли старинные вывески на дверях первого этажа: «Экзекутор», «Регистратор», «Квартирмейстер». По-видимому, они оставались чуть ли не с самого основания университета.

Когда-то оба они оказались здесь студентами-первокурсниками; можно было не сомневаться, что и на «нынешних», девятнадцатого века, новичков все это производит такое же неизгладимое впечатление. За сто тридцать лет большинство помещений не раз и не два подвергалось переделкам; вот и сейчас они шли по коридорам, заставленным всякими шкафами, стены завешаны объявлениями, расписаниями лекций. Повсюду, даже во время лекций – густая толпа студентов; ужасный шум. Привыкшие к куда более строгим порядкам Геннадий с Виктором недоуменно озирались. Володя уловил их удивление.

– Это еще что! Вот помню, когда я первый раз здесь оказался, так и вовсе опомниться не мог. Сами подумайте: после гимназии, с ее-то строгой дисциплиной. – Вот эдакая вольница! На лекцию хочешь – иди, не хочешь – не ходи. Захотел – пошел слушать лекцию другого факультета или другого курса. Никто за порядком не наблюдает, никто ничего не требует. Я все не мог понять, почему мне, который только вчера был загнан в рамки гимназических порядков, вдруг предоставили такую свободу!

– А с экзаменами как? – поинтересовался Виктор. – Много «хвостов» надо, чтобы отчислили?

– Отчислить могут за невнесение платы за обучение, – пояснил Лопаткин. – За нарушение университетского устава – например, за участие в каких-то противоправительственных действиях. За буйство сверх меры опять же. А так… многие к учебе очень небрежно относятся. Если не успеваешь за курсом – прямая дорога в «вечные студенты».