Борис Батыршин - Мартовские колокола [Litres]

– Добрый день, Геннадий Анатольевич! Надеюсь, я не заставил вас ждать слишком долго?

Геннадий оторвался от созерцания панорамы Фонтанки:

– Ну что вы, Янис Войцехович, я как раз прогулялся немного. А то мы с вами что-то засиделись под крышей. Надо ведь иногда и проветриться. Ну как у нас с текущими делами?

И собеседники, оторвавшись от перил Аничкова моста, неспешно пошли вдоль линии Невского.

Тележка прокатилась по рельсам, шлепнулась в воду и пошла на дно. Никонов щелкнул секундомером. Офицеры, стоящие у поручней, наклонились и принялись вглядываться – сквозь слой воды было видно, что тележка зарылась в песок, покрывающий дно опытового бассейна [57] Установка для исследования гидромеханических качеств тел, например, моделей корпуса судна. . Примерно через минуту поплавок, имитирующий мину, дрогнул, отделился от тележки и пошел вверх. Было видно, как на тележке крутится вьюшка, освобождая минреп [58] Трос или цепь для крепления морской мины к якорю и удержания ее на определенном расстоянии от поверхности воды. . Не дойдя примерно дюйма до поверхности, «мина» остановилась и замерла, покачиваясь, под водяной гладью. Сверху отчетливо были видны рожки, украшающие полусферическую крышку.

– Минута, господа. – Никонов вновь щелкнул секундомером. – Сахару понадобилась минута, чтобы раствориться и освободить пружину. За это время макет мины с якорем-тележкой заведомо успеет достигнуть дна. В боевом снаряде точно такие же сахарные замедлители будут стоять и на механизмах размыкания запала – во избежание случайного подрыва мины на палубе или при погрузке.

– А длину, на которую надо вытравить минреп, вы будете устанавливать заранее? – поинтересовался сухой пожилой капитан-лейтенант с нашивками судового механика. – Выходит, перед минной постановкой придется делать промеры?

– Никоим образом, – улыбнулся Никонов. Он ждал этого вопроса. – Длину минрепа, а значит, и глубину постановки мины, регулирует особое устройство – минер заранее выставляет его на заданное заглубление, и оно автоматически отматывает с катушки нужное количество троса. Таким образом, все мины в линии будут выставлены на одну глубину – даже если глубины в районе постановки будут сильно меняться. К тому же устройство позволяет выставлять мины на заданные заглубления, меняя установки поворотом специального ключа. Мы показали модель без подобного устройства единственно потому, что глубина опытового бассейна не позволяет ему сработать должным образом. Желающие могут ознакомиться с отчетом о проведении натурных испытаний…

И Никонов вручил каждому из членов комиссии по картонной папке. Офицеры зашелестели бумагой.

Заговорил председатель Комиссии, капитан первого ранга – представительный сорокалетний мужчина с легкими залысинами и с небольшой, английского типа бородкой.

– Что ж, Сергей Алексеевич, работа ваша производит впечатление. Жаль, нет сейчас Степана Осиповича Макарова [59] Военно-морской деятель, океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал. Погиб близ Порт-Артура 31 марта 1904 года на броненосце «Петропавловск». – вот кто оценил бы этот проект!

– Поверьте, и мне это весьма огорчительно, – ответил Никонов. – Но и вы, Вильгельм Карлович, полагаю, не менее Степана Осиповича можете оценить пользу предлагаемой новинки. Вам, как помощнику главного инспектора минного дела, не впервой заниматься испытаниями подобного рода.

– Верно-верно, – покивал Витгефт [60] Контр-адмирал. Погиб 28 июля 1904 года в бою в Желтом море на борту броненосца «Цесаревич». . – Но все же – Степан Осипович у нас настоящий ученый. Перед своим кругосветным походом на «Витязе» [61] В 1886–89 годах Макаров совершил кругосветное путешествие на корвете «Витязь» с научными и военными целями. Во время плавания корабль посетил Сандвичевы острова, Петропавловск, Владивосток, Японию, Китай, Суэц. он и лекции по гидрологии успел почитать в Кронштадтском морском собрании и в Географическом обществе, и даже два научных труда закончил – «Подогревание воды в котлах миноносок и паровых катеров и о скором разведении пара» и «В защиту старых броненосцев». А уж сколько за ним технических новинок – и новый эжектор, и шлюп-балка с машиной и котлом для подъема паровых катеров… А новый пластырь? [62] Простеганный тросами многослойный парусиновый мат для заделки подводных пробоин. Изобретен Макаровым в 1870 году. Слыхал, он все пароходные компании засыпал письмами на предмет использования его изобретения в торговом флоте!

– Ну да что поделаешь – Степан Осипович теперь на Дальнем Востоке, – вздохнул Никонов. – В «Ведомостях» были телеграммы из Чили – «Витязь» шестого января прибыл в Вальпараисо, починился, взял уголь и отправился через Тихий океан в Иокогаму. Так что раньше чем года через полтора он в столице не появится.

– Вот и давайте работать, Сергей Алексеевич, – кивнул Витгефт. – Заключение по вашему проекту комиссия даст самое положительное; не сомневаюсь, что ему будет дан ход. А вас сегодня вечером жду к себе, на ужин. Супруга будет рада – а мы с вами обсудим кое-что, в приватной, так сказать, обстановке.

– Непременно, Вильгельм Карлович, – ответил Никонов. Ирония ситуации не могла укрыться от молодого офицера: Витгефт, будущий адмирал, карьеру которого в их истории прервал японский снаряд, только что рекомендовал продемонстрировать новую конструкцию мины Макарову – другому адмиралу, пошедшему на той же войне ко дну вместе со своим подорвавшимся на минах флагманом. Впрочем, это мы еще посмотрим, господа, – кто и на чьих минах подорвется…

Двадцать третье января; Москву замело. Конка – лошади вязли прямо на мостовых, брели совсем медленно. Извозчики в толстых, как перины, тулупах были приветливы и разговорчивы – всякий из них уже успел принять за воротник, тайком, для сугреву, на скорую руку, – и теперь вовсю молол языком, чтобы не заснуть и не пропустить в метели седоков.

А их хватало – кому захочется тащиться по заваленным снегом мостовым в такую неласковую погоду? Даже студенты, живущие уроками, а оттого и экономные, выскребали из карманов последние медяки на извозчика.

К полудню распогодилось: снегопад прекратился, и дворники выбрались из подворотен, чтобы широкими деревянными лопатами-движками расчистить завалы. В центре города всюду чистили «под скребок», посыпая непременно песком; лишний снег сгребали в кучи и валы вдоль тротуаров.

Затарахтели по рельсам вагончики конки; жизнь города, придавленная снегопадом, входила в привычную колею. На перекрестках задымили снеготаялки – в больших деревянных ящиках были устроены особые железные шатры, в которых горели дрова. Снег, наваленный прямо в ящик, на шатер, таял, и вода грязными струйками стекала в канализацию. Доски, пропитанные сыростью, никогда не загорались; от снеготаялок всегда поднимались клубы пара, смешиваясь с дымом уличных костров.