Сергей Мех - Вставай! Страна огромная!

Если же только давить, то можно легко нарваться на гранату под гусеницу. Даже обычной, противопехотной «колотушки», будет более чем достаточно. Гусеницы, у современных танков, могли «разуваться» и вполне самостоятельно. Даже без дополнительной посторонней помощи. Причем, абсолютно на ровном месте.

— После этого — все! Пишите письма — мелким почерком! Или сразу похоронку! А мне то, ее даже и посылать-то некуда! Да и некому! Мои родители еще не родились. Если только на Главпочтамп, с пометкой «до востребования» — в будущем!

Если же только стрелять, то тоже не вариант. Неподвижный танк, на поле боя, учитывая выучку немецких противотанкистов — братская могила. В моем случае — гробик на двоих! Одного человека и одного пса!

Значит, если откинуть вариант — «покататься», то остается только подорвать. Но опять же, возникает вопрос — как? Устроить ловушку, надеясь, что взорвавшись, танк, прихватит с собой, еще пару — тройку фрицев? А вдруг что пойдет не так? Дарить фашистам полностью исправный танк? Как говорится: «не дождетесь!»

Поэтому, не заморачиваясь, кинул в открытый люк тротиловую шашку, отмотав, предварительно, «хвостик» бикфордова шнура подлиней. Чтобы, в случае детонации боекомплекта, на которую я и рассчитывал, мне сама башня на голову не прилетела. Поджег шнур, свистнул собаку и побежал в сторону лошади, заблаговременно отведенной на безопасное расстояние. И привязанной, к дереву, как говорится — во избежание.

Только успел до нее добежать, как сзади:

— Хрена-а-а-к! — раздался взрыв.

Я только и успел оглянуться, чтобы заметить, как башня танка отрывается от корпуса, который, в свою очередь подпрыгивает. Башня летит в сторону. Благо не в мою, а в противоположную. Падает прямо на дорогу, взметая тучу пыли, и, наконец, и замирает.

— Ну, вот и ладушки! — констатирую я, сей факт. — Этот поезд, уже точно, дальше не пойдет!

И с этими словами скрываюсь, в лесной чаще.

После происшествия, оставившего в душе тягостный осадок, причиной которого являлось мое опоздание к месту событий, прошло довольно таки уже много времени. Но осадок все равно оставался. И хотя острая ненависть, заставившая меня безрассудно броситься на врага, несколько притупилась. Но мне от этого было не легче. Пускай моей прямой вины в произошедшем не было, но… Вот то-то и оно! Как любил повторять мой преподаватель тактики: «Больше всего я не люблю опаздунов и опозданцев!»

Вот именно для того, чтобы не относить себя к какой-нибудь из этих категорий, мне и приходилось сейчас поспешать. Чтобы успеть на, самим собой, запланированную встречу. И в случае непредвиденных эксцессов, или случайностей которые могли бы привести к срыву операции, винить оставалось только себя.

Но в создавшейся ситуации были и свои плюсы. Они выражались в возможности использования тягловой силы в одну лошадь. Которая безропотно тащила свой крест, то есть поклажу, позволяя мне двигаться налегке. Что, в свою очередь, благоприятно сказывалось, как на скорости движения, так и на моей усталости. А если мои, непривыкшие к таким пешим переходам, ноги начинали гудеть от усталости, то лошадка принимала на себя дополнительную тяжесть, в виде моей, многострадальной, стокилограммовой тушки.

Это позволяло взвинтить темп передвижения до предела. Поскольку третий участник нашего небольшого отряда, в то время когда я ехал на лошади, давая отдых ногам, нарезал вокруг круги, ведя, дополнительно, ближнюю разведку. И при этом, не выказывал никаких признаков усталости. Только язык свешивался набок, показывая, что если бы не знойный летний день, и наличие несъемной шубы, то и вообще все было бы замечательно.

Кстати, жара действительно стояла изнуряющая. И если бы, не тот факт, что основной наш путь пролегал под сенью деревьев, то переносить этот зной было бы и вовсе невмоготу. Потому то и пришлось отказаться от всяческих пробежек, сосредоточив все усилия на неторопливой, но при этом непрерывной ходьбе.

— Да, в принципе, и сам маршрут движения не способствовал скоростному передвижению.

Белорусские леса, заваленные валежником и буреломом, густо переплетенные лесным разнотравьем, никоим образом, даже отдаленно не напоминали ухоженные леса Европы. Боле похожие на парки, чем на естественные лесные массивы. Потому и вероятность переломать ноги, здесь, была гораздо выше. Правда мне повезло, и мы случайно вышли на тропу, скорее всего протоптанную лесными жителями. Которая, к тому же, не сильно отклонялось от намеченного мной направления движения. Именно наличие этой тропы и позволяло мне, время от времени, взгромождаться на своего Росинанта. Которого роднило с литературным персонажем такая же неестественная худоба, с торчащими наружу ребрами. А также меланхоличная невозмутимость, свойственная большинству представителей гужевого транспорта.

Наличие ребер и отсутствие седла, потому и приходилось обходиться без оного, то есть ехать охлюпкой, не позволяли долго наслаждаться конной прогулкой. Так как, уже через несколько минут, от такого способа передвижения начинало ломить все тело. Особенно его мягкая часть. Ощущения были такими, что казалось я еду не на лошади, а скачу верхом на заборе, или в крайнем случае, на стиральной доске. У меня был определенный опыт верховой езды. Еще в детстве приходилось работать в деревне, пастухом, пускай непродолжительное время, но все-таки. И все равно, сейчас я этими навыками не злоупотреблял. А чаще вел коня, который оказался мерином неизвестной породы, в поводу.

За световой день мы отмахали довольно таки внушительное расстояние. Даже не смотря на то, что пару раз приходилось делать привалы. Чтобы дать отдых коню, да и самим подкрепиться не мешало. Учитывая, что в танке, мне удалось обнаружить продовольственный НЗ, то на питании решил не экономить. Да и лишнюю тяжесть таскать сподручнее в животе, а не на горбу. Даже если этот горб и не собственный, а лошадиный. Все равно, по моим расчетам, при движении таким темпом, до расчетной точки мне добираться еще дня два-три.

— Если, конечно же, ничего не помешает. Тьфу, тьфу! Похоже, я уже становлюсь суеверным.

Но все равно, припасов должно хватить, даже с избытком. В крайнем случае, ничего мне не мешает выйти поближе к оживленной дороге, и уговорить фрицев поделиться жрачкой.

— Думаю, что они мне не откажут. Убеждать, во всяком случае, я еще не разучился.

Небесное светило клонилось к закату, пытаясь спрятаться у меня за спиной, и даже, кое-где, начинало цепляться за верхушки самых высоких сосен. Что ясно говорило о неизбежности наступления темного времени суток, которое, как известно наступает после команды: «Отбой!» Но, к сожалению, не в данном конкретном случае. Даже если я, не удосужусь, подать такую команду, то ночь все равно наступит. А вот двигаться по ночному лесу, это скажу я вам и вовсе невозможно. Поэтому придется подыскивать место для ночлега.