Дмитрий Романовский - Королевство Хатуту

– Не побоятся. По слухам, атомные бомбы уже есть у России.

– Тем более, – сказал низкорослый. – Если у всех есть атомное оружие, значит это всем опасно.

– Но запас атомного оружия растет, – напомнил Жак и посмотрел на Поля. – Вот, например Поль, – сказал он. – У него при себе презервативы разных размеров. Те размеры, которые ему не подходят, он их не выбрасывает, а надувает из них шарики, то есть как-то использует. Если люди накапливают много атомного оружия, они никогда его не выбросят, а будут всегда искать случая, как бы это использовать.

Мужчины молча смотрели на Жака, не зная чем возразить. И Поль почувствовал еще большее уважение к этому юноше. Когда Жак с бутылкой в окружении мужчин отошел к столу, Поль присел на кровать, стал по телефону набирать номер мадам Туанасье. Отсюда хорошо было видно всех людей за столом под яркой люстрой. Марго продолжала сидеть около поэта, как и другие девушки. В разных концах стола велись разные разговоры. Поэт что-то рассказывал, и девушки улыбались. И Марго улыбалась своей американской улыбкой. Поэт, глядя на Марго, тоже улыбнулся. У него была широкая гладкая челюсть. По такой челюсти приятно бить. В телефонной трубке отозвался деловой голос мадам Туанасье. Поль поздоровался. Она узнала его голос.

– Мадам Туанасье, мне нужно с вами встретиться.

– По какому поводу? – спросила она смягченным тоном.

– По поводу России. Вы о ней, наверное, много знаете.

После некоторой паузы мадам Туанасье сказала:

– К вечеру я всегда устаю. Иногда по утрам я свободна. Вы учитесь в университете?

– Да. Но я могу пропустить какую-нибудь лекцию.

– Что, если завтра? С девяти?

– Хорошо. У меня записан ваш адрес.

Две девушки на кухне приготовляли чай с петифюрами. За чаем Жак говорил о России, часто обращаясь к Полю. Все хорошо знали из газет его заявление о том, что на Хатуту коммунизм. Разговор за столом теперь был общим. Поль впервые узнал о Валенберге, шведском журналисте, который во время войны спасал от фашистов еврейские семьи. Сразу после войны Валенберг очутился на территории, занятой советскими войсками, был случайно арестован по подозрению в шпионаже и попал в руки армейского отделения МГБ. На запросы о нем союзных стран и шведского правительства советское правительство не ответило. Советские власти не могли его отпустить, поскольку он оказался свидетелем методов допросов и пыток, применяемых МГБ. И Валенберг канул в сеть советских концлагерей. Поль вспомнил слова дедушки о том, что когда русские пленные после войны вернулись в Россию, ни об одном из них нельзя было получить никаких сведений: они были либо расстреляны, либо исчезли в сибирских концлагерях.

В девять утра, как и было уговорено, Поль был уже у квартиры мадам Туанасье на улице Реомюр. Она провела его в гостиную, обставленную современной мебелью. На столе были разложены заранее приготовленные книги с иллюстрациями. Некоторые книги были на русском языке.

– Я изучаю русский язык, – сказала мадам Туанасье. – Возобновляются старые контакты с Россией.

– Значит, железный занавес отменили? – спросил Поль.

– Этот термин изобрел Черчилль – убежденный сторонник капиталистического строя, – сказала мадам Туанасье и пояснила: – У советской России много врагов. Знаете почему? – Поль ответил, как и аргументировали противники Жака:

– В России социализм, а в остальных странах капитализм.

– Совершенно верно, – улыбнулась мадам Туанасье. – Если бы Россия стала свободно впускать иностранцев, туда в первую очередь проникли бы вражеские элементы. Это и шпионаж, и подрывная пропаганда, и откровенные диверсии. – Возразить было нечем. Тут не было Жака. Мадам Туанасье говорила о потерях России во время войны, о революции, о достижениях советской власти, приводила цифры, показывала иллюстрации в книгах. Когда она вышла на кухню сварить кофе, Поль стал листать русские журналы, разглядывая иллюстрации. Это были снимки крестьян, работающих среди пшеничных полей, рабочих у станков и сталеплавильных печей, но больше всего было портретов Сталина и всяких правительственных людей. Тут он вспомнил о порножурнале. Он встал и прошел на кухню, оборудованную по последней моде. Кофе они пили за сверкающим белым столом на никелированных ножках. Мадам Туанасье сказала пониженным голосом:

– Через неделю я с французской делегацией еду в Советский Союз на несколько дней.

– Значит, и вправду нет железного занавеса? – спросил Поль.

– Мы же коммунисты. Россия традиционно гостеприимная страна для своих друзей. – И тут Поль решился спросить:

– Мадам Туанасье, когда вы были с фотоаппаратом на палубе, вы не заметили, кто еще тогда меня фотографировал? – Лицо ее стало очень серьезным.

– Я понимаю, – сказала она. – Вы имеете ввиду порножурнал. Вас многие фотографировали. Я тоже. У меня нет этой пленки. Ее украли.

– Кто?

– Фотоателье. Я сдала пленку на проявление здесь, на Реамюр. На другой день, когда я пришла за снимками, мне сказали, что пленка засвечена. Они извинились и дали мне новую фотопленку. Я потребовала квитанцию. Они ее мне выдали. – Она прошла в гостиную, Поль пошел за ней. Она взяла со стола квитанцию, вероятно, заранее приготовленную, как и книги о России, протянула Полю.

– С этой квитанцией на них можно подать в суд, – сказал Поль.

– Бесполезно. Я не смогу даказать, что снимки в порножурнале были на кадрах моей пленки. – Впервые Поль видел мадам Туанасье такой растерянной. – Поль, – сказала она. – Я виновата перед вами. Мне следовало не сдавать эту пленку в ателье, а проявить ее самой. Вы на меня очень сердитесь?

– Поздно сердиться на вас, – сказал он с улыбкой. – Журнал уже смотрит вся Франция.

И он взял ее за плечи. Она резко отстранилась.

– Мсье Дожер, вы можете взять реванш, – сказала она официальным тоном. – Вы можете заявить об этом в наш комитет, и я не стану отрицать, что снимки в журнале оказались из-за моей грубой ошибки. И тогда мою поездку в Россию отменят.

– Почему отменят? – удивился Поль.

– Каждого члена делегации тщательно проверяли. У каждого из нас должна быть безупречная репутация, без единого пятна.

– Неужели вы думаеете, что я способен на такую грязную месть? Я понимаю, что для вас значит эта поездка. – И он снова взял ее за плечи. Она не отстранилась. Он дотронулся щекой до ее виска, почувствовал, как пульсирует вена в ее виске, стал расстегивать крючки на спине ее плятья.

Спальня мадам Туанасье была так же современно обставлена, как и вся ее квартира. Когда Поль сидел голым на кровати, обхватив руками колени, мадам Туанасье, внимательгно глядя на него, сказала: