Дмитрий Романовский - Королевство Хатуту

Когда он в сопровождении Сержа вернулся на заседание, обсуждался шестнадцатый пункт соглашения: дискриминация женщин во Франции. Мадам Туанасье зачитывала по своим бумагам реальные факты, а присутствующие что-то помечали в своих бумагах. Из Кремля делегацию повезли в музей имени Пушкина. Это была художественная галерея и, как отметил Каспар, мало чем уступавшая коллекции Лувра. Здание понравилось Полю. Картины и скульптуры были похожи на те, что были в Лувре. Фамилии художников те же, которые называла мама. Старинные, самые ценные картины, были скучные и неинтересные. Интересные и красивые картины появились только в семнадцатом веке. Поль остановился перед картиной Рубенса. Этот художник рисовал женщин со старыми дряблыми телами, но груди у этих женщин всегда были как у самых молодых девушек. Это было странно. Поль тихо спросил Каспара:

– Это Ренессанс?

– Нет, – так же тихо ответил Каспар. – Это уже барокко.

К ним тут же подошел Серж, готовый сам все объяснить, а за ним работник музея, экскурсовод, неплохо говоривший по-французски.

– Мсье, вас интересуют голландцы? – спросил он Поля.

– Да, – ответил Поль.

– Прошу. Вот еще два зала голландцев.

Советские коммунисты стали теперь относиться к Полю с каким-то особым почтением, даже больше чем к Максимилу, главе делегации. Поль это заметил еще в Кремле, сразу после разговора со Сталиным. Хотя никто еще не знал, о чем был этот разговор, но сам факт, что Генеральный секретарь пожелал иметь с Полем конфиденциальную беседу, ставил Поля в привиллегированное положение, которым Поль не замедлил воспользоваться. Пройдя по залам голландцев, он обратился к Сержу:

– А теперь поедем в универмаг ГУМ.

Поль запомнил это название.

– Сейчас у нас запланирована поездка в Третьяковскую галерею, – как-то суетливо заговорил Серж, – после чего мы должны направиться в Кремль на банкет в честь завершения миссии вашей делегации.

Подошли остальные члены делегации. Поль сказал:

– А Сталин мне сказал, что Эрмитаж интересней Русского музея. Значит, Пушкинский музей интересней Третьяковской галереи. Пушкинский музей мы уже посмотрели. Вот и поедем вместо Третьяковской галереи в ГУМ.

В разговор вмешался Максимил, глава делегации:

– Товарищ Дожер, программа составлена с учетом того, чтобы мы ознакомились с интереснейшими местами Москвы. Третьяковская галерея известна всему миру.

– Вот и поезжайте в эту галерею, – сказал Поль, чувствуя себя на высоте положения. – А я поеду в ГУМ. На трамвае.

Неожиданно его поддержала мадам Туанасье:

– Я тоже хочу в ГУМ, – сказала она твердым спокойным голосом.

Остальные французы молчали. Конечно, им тоже было интересно посмотреть, что советские люди покупают в магазинах, но они не хотели этого говорить при Серже. Когда они шли через анфиладу зал к выходу из музея, Поль, как инициатор, быстрым шагом шел впереди французов. У самого вестибюля его обогнал Серж.

– Товарищ Дожер, – его обращение к Полю было также обращением ко всей делегации. – Пока вы надеваете пальто, я должен отлучиться минуты на две. Подождите меня здесь.

И он поспешно скрылся в боковой двери вестибюля. Вероятно, ему нужно было кому-то позвонить по телефону. Вернулся он действительно быстро, и все они вышли на улицу к ожидавшим их знакомым машинам. Серж быстро отдал какое-то распоряжение шоферам, и минут через пять они снова были на Красной площади, где по правую сторону был Кремль, а по левую ГУМ. Их подвезли к одному из центральных входов со стороны площади. У входа стоял милиционер. Серж показал ему свое удостоверение, и делегация вошла в универмаг. Помещение, куда привел их Серж, мало чем отличалось от обычных парижских магазинов. На полках были разложены различные товары: обувь, одежда, рулоны различных тканей. Похоже, здесь не было отдельных обувных или платяных отделов. Все эти вещи продавались в одном, сравнительно небольшом помещении. Очереди не было, но у прилавков толпились люди. Они переговаривались между собой. И тут среди непонятных русских фраз Поль услышал чистую английскую речь. Покупатель явно в несоветской одежде обращался к продавщице, и та ответила по-английски:

– Эти шапки у нас только двух размеров.

Оказывается, здесь некоторые продавщицы говорили на иностранных языках. Поль обратился к Сержу:

– Это магазин для иностранцев?

– Не только, – с готовностью ответил Серж. – Здесь много русских. Дело в том, что у нас еще карточная система. Ее скоро отменят, но пока без карточек вы не сможете ничего купить в общих отделах. В универмаге открыты несколько коммерческих отделов, таких как этот. Здесь продают без карточек, но зато по повышенной цене.

Каспар уже о чем-то говорил с русской продавщицей, вероятно, справляясь о цене на шапки. Около Каспара, знающего русский язык, столпились остальные французы. Они стали примерять красивые шапки из блестящего меха. Русские покупатели с интересом поглядывали на французов.

– Это русский соболь, – пояснил Серж и опять обратился к Полю: – У вас хорошая шапка, но вы можете купить эту соболью как русский сувенир.

Поль понял, что если у входа милиционер проверял пропуски, значит войти сюда могут далеко не все желающие, а только привиллегированные, например, члены иностранных делегаций. И он ответил:

– В Париже нет таких морозов, как здесь. Если я куплю эту шапку как сувенир, значит, какой-то русский останется без теплой шапки.

Поль говорил довольно громко, и некоторые французы, начавшие было примерять шапки, положили их обратно на прилавок. И только один Каспар, игнорируя слова Поля, купил себе соболью шапку. Как русский сувенир. Эжен Максимил, не глядя на Поля, сказал:

– У нас еще достаточно времени, чтобы осмотреть Третьяковскую галерею.

– Нет, – возразил Поль. – Мы еще не осмотрели ГУМ.

– Этого отдела вам недостаточно? – сдерживая раздражение спросил Эжен Максимил.

– Это отдел для привиллегированных, – упрямо сказал Поль. – А я хочу посмотреть общие отделы.

Товарищ Серж сделал попытку улыбнуться:

– Это бессмысленно, – сказал он. – Я же объяснил: без карточек вы все равно не сможете ничего купить.

– И не надо, – с тем же упрямством сказал Поль. – Где вход в общие отделы?

– Идемте, – сдался, наконец, товарищ Серж и направился к выходу.

Делегация последовала за ним. Они шли по тротуару вдоль громадного здания ГУМа, и Поль то и дело поглядывал на кремлевские башни с красными звездами. Полю нравился Кремль. Красивый. Эжен Максимил на ходу взял Поля под руку, доверительно заговорил:

– Товарищ Дожер, мы зачислили вас в члены партийной делегации, хотя вы еще не член партии, а только кандидат. Вы должны ценить это. Учтите, на нас смотрят не только как на коммунистов, но и как на представителей Франции. А французы в России всегда считались эталоном хорошего тона.