Дмитрий Романовский - Королевство Хатуту

– С тех пор я никогда не плавала.

Поль понял: с тех пор это означало после Таити. А на море в Ниццу она не ездила, поскольку в Ницце жила Тереза, папина сестра. Всю дорогу до театра они молчали. Пьеса была американская, прокоммунистического писателя Артура Миллера. В театре было много молодежи, особенно девушек. Прокоммунистические идеи теперь модны, даже среди девушек из богатых семей. Богатые девушки хотят на морозе укладывать трамвайные рельсы и носить грязные рваные ватники.

В спортивном отделе универмага «Самаритэн» Поль увидел горные лыжи и сразу захотел их купить. Но времени не было: они спешили на концерт. Марго купила стандартный черный купальник, а Поль четыре пары модных плавок – синие и светлоголубые, двух размеров.

– Ты их наденешь все сразу? – спросила Марго.

– Какие подойдут.

Дома в своей туалетной комнате Поль примерил все четыре пары. Перед зеркалом. Подошли меньшего размера. Оставалось выбрать цвет. Полю нравились больше светлоголубые, но в них слишком рельефно выделялись яйца, а в синих тени рельефа скрадывались, и Поль отложил для фета синие.

Они поехали на машине Марго, поскольку машина Поля была в ремонте. Оставив машину на платном паркинге, они пошли пешком по фешенебельным кварталам, где не было ни магазинов, ни кафе. Поль сказал:

– Лессары, хоть и богаты, все же не высший свет. Откуда у Адриены такие знакомства?

– Лессары вхожи в дома знати, – ответила Марго. – Кроме того, Адриена красива. Ты сам это заметил. – И Марго мельком взглянула на Поля. – А красивым людям всюду пожалуйста.

У Поля и Марго на плечах висели спортивные сумки, в которых была одежда для фета: резиновые туфли и шапки, купальные костюмы, махровые халаты. Поль заранее решил не надевать резиновые туфли и шапку. Новый халат ему тоже не нравился: он был до полу. Но это было модно. Они подошли к особняку семейства Дювер. Это было недалеко от Ламбаль, и Поль с детства помнил это вычурное двухэтажное здание с контрофорсами, украшенными витиеватыми валютами. Им открыл лакей. В вестибюле с тонкими колоннами они стали снимать пальто, и к ним вышел хозяин фета – шестнадцатилетний Эдгар Дювер в вельветовом костюме и галстуке бабочкой, которого Поль узнал по описанию Марго. Он учился в привиллегированной школе, где помимо подготовки к поступлению в университет обучали хорошим манерам. По предположению Марго его родители специально предоставили ему возможность собрать этот фет по его личному усмотрению для освоения светских приемов. И он хорошо их усваивал, судя по светской улыбке, с которой он с ними поздоровался. Когда Марго представила ему Поля, он слегка откинул назад голову, поскольку был на полголовы ниже, и с улыбкой сказал:

– Это мое давнее желание – познакомиться с парижской знаменитостью номер один. На киноэкране вы выглядите несколько старше.

Поль не нашелся, что ответить, и даже не улыбнулся. Ему сразу не понравился этот красивый самоуверенный подросток. Было что-то порочное в его зеленых наглых глазах. Марго ответила за Поля:

– На черно-белых фотографиях блондины всегда получаются старше.

Эдгар с той же улыбкой сказал:

– К сожалению, цветная фотография еще в таком зачаточном состоянии, что цветная кинохроника появится еще не скоро.

Беспредметный светский разговор, очевидно, был уже хорошо усвоен юношей, и Полю стало еще противней. Но Эдгар был хозяином фета, и когда он сделал приглашающий жест в гостиную и сказал:

– Не я один, здесь многие желают с вами познакомиться, – Поль, наконец, слабо улыбнулся и ответил:

– Постараюсь удовлетворить любопытство этих многих.

В гостиной было человек пятнадцать. Среди них были Адриена с Шарлем, Жак и Нинон. Остальные были незнакомые. Эдгар представил:

– Марго вы знаете. Позвольте представить: Поль Дожер.

Все улыбались, глядя на Поля. С места поднялся элегантный молодой человек, вероятно, ровесник Поля, подошел, обратился к Эдгару:

– Эдгар, у тебя действительно талант собирать интересных людей.

Эдгар тут же представил:

– Адольф.

– Рад познакомиться, – проговорил Поль.

– Не правда ли, негативное имя? – обратился Адольф к Полю. – Особенно теперь, сразу после войны.

Марго сообщила:

– Адольф – наш чемпион по плаванию.

– Парижа? – серьезно спросил Поль.

Адольф насмешливо улыбнулся.

– К сожалению, только в нашем кругу, и только потому, что остальные плавают еще хуже.

Полю сперва не понравилась ироничная интонация Адольфа при обращении к нему, но он тотчас понял, что это постоянная манера Адольфа говорить.

– Меня интересует, какой самый популярный стиль плавания на Маркизах?

– Там нет стилей, – ответил Поль. – Баттерфляем, например, там не плавают.

– Наиболее непрактичный стиль, – сказал Адольф, – чисто декоративный.

Откуда-то подошедшая девочка лет тринадцати подхватила:

– Какое точное определение! Декоративный.

Оказывается, девочка тоже была участницей фета. Эдгар представил ее:

– Элен. Моя сестра.

Только тут Поль заметил, что в гостиной была одна молодежь. Он знал, что Адриена должна была приехать с родителями. Вероятно, старшее поколение собралось в какой-нибудь другой гостиной. Возобновился прерванный приходом Поля и Марго разговор. Говорили о событиях во Вьетнаме и Алжире. Полю показалась странной такая тема в молодежном кругу. Горничная разносила на подносе крохотные чашечки с черным кофе. Сидя в кресле и держа перед собой чашечку, Поль делал вид, что собирается пить кофе. На самом деле он искал глазами место, куда можно было незаметно поставить эту чашечку: он не любил черный кофе. Жак что-то сказал об общем процессе деколонизации, на что Адольф с иронией заметил:

– Об этом процессе хорошо высказался мой тезка.

Все заулыбались. С некоторым опозданием Поль сообразил, что тезка Адольфа не кто иной как Гитлер. Это показалось ему забавным, но улыбаться было уже поздно: все отулыбались, и Жак снова продолжал говорить. Только говорил он не в своей обычной манере, а как-то литературно, будто читал наизусть Флобера. Тут он обратился к Полю:

– Поль, ты был на заседании министерства по колониям. Там присутствовал президент Гуин. Что конкретно говорилось там по вьетнамскому вопросу такого, что не попало в газеты?

Поль некоторое время подумал и сказал:

– Конечно, правительство за то, чтобы удержать колонии, но мне показалось, что они не говорят об этом даже между собой. А президент Гуин вообще приехал, когда о Вьетнаме уже все было сказано. А когда говорили о бомбардировке Хайпхонга, министр Мутэ очень выкручивался и все сваливал на военное министерство, и поэтому генерал от военного министерства очень сердился. В газетах об этом не писали. А Мутэ все-таки выкрутился. Хитрый мужик.