Хелен Гилтроу - Расстояние

– О, определенно самоубийство.

– И несмотря на некоторые шероховатости…

– Мы можем сделать весьма четкие выводы.

– В этом случае явно прослеживается психическая неустойчивость человека.

Просто настоящие Труляля и Траляля. Пауэлл смотрит на них и уже не может отличить одного от другого. Сейчас он мечтает лишь оказаться в постели и заснуть. Для восприятия такого монолога он слишком измотан.

– А инспектор Эллис? – вмешивается в разговор начальник отдела.

– Ах, несчастный инспектор Эллис. Старается сделать все хорошо, а получается только хуже. Ведь его даже никто не предупредил. Он полагал, что занимается убийством, а имели место лишь тяжкие телесные повреждения. Лисон оказалась там случайно, некоторые ошибочно полагают, что Эллис знал, где содержится Кэтрин Галлахер. Сейчас он по-прежнему на больничном. Раньше он всегда был готов сотрудничать, но ошибочно решил, что умнее нас…

– И все же Эллис человек, не лишенный честолюбия; с ним можно работать.

– Значит, – вновь вмешивается шеф, – он внезапно не заговорит о подробностях той операции?

– Мы уверены, сэр. – На лицах в унисон появляются улыбки.

– А Шарлотта Элтон? – спрашивает Пауэлл. – Думаете, и она забудет?

Они смотрят на него с таким удивлением, словно впервые замечают в кабинете.

– Ах да, – откликается Первый Костюм. – Вот, кстати, еще один пример того, как можно оказаться в ненужное время в ненужном месте. Она была знакома с Девлином, правда, не очень близко; неделю назад они ужинали вместе, и Анна их видела. Они с Эллисом пользуются одной мастерской. – Он пожимает плечами. – Элтон впала в истерику, решила, что это конец. Сомневаюсь, что у нее есть нечто, против чего мы не сможет выдвинуть аргументы.

– Однако у нее есть влиятельные друзья, – осторожно замечает Второй Костюм, и Первый, кажется, немного напрягается.

– Да, банкиры, адвокаты, женщины-политики – действительно, весьма влиятельные люди.

– Самое главное, – продолжает Второй Костюм, – что нам удалось убедить ее не усложнять себе жизнь. Она, похоже, мало что помнит. Шок, знаете ли… Мы проверили, она подвержена влиянию. Думаю, у нас получится ее контролировать.

«Итак, ее вынесли за скобки», – подумал Пауэлл и вспомнил глаза женщины в тот момент, когда ей ломали палец, и внутри что-то надорвалось. Пройдет месяц, а он будет просыпаться среди ночи от кошмара, испив до конца чашу страха. Будет ли с ней происходить то же самое?

– Полагаю, необходимо вспомнить о третьем действующем лице. Исполнитель, переметнувшийся на другую сторону. Мы до сих пор не установили его имя.

Костюмы обмениваются взглядами.

– С этим возникли некоторые трудности.

– Полагаете, это кто-то из наших? Чистый? В таком случае о нем кто-то знает и молчит. Что ж, он сам уже в любом случае не заговорит.

Костюмы вновь обмениваются взглядами, на этот раз без комментариев.

– И мы не может избавиться от Кэтрин Галлахер? – спрашивает шеф. – Она все еще настаивает на возвращении в Программу?

Пауэлл лично виделся с ней три дня назад в доме в Шропшире, который, по утверждению охраны, она ни разу не покидала; разговор их был совсем коротким.

Она сказала:

– Разумеется, вы хотите, чтобы я обо всем забыла.

Когда он же сообщил, что все еще не принято решение, будет ли она привлечена к ответственности, она отрезала:

– Я не хочу.

Пауэлл смотрел на нее и не мог понять, что это за человек, от которого, кажется, осталась одна оболочка, но эта оболочка выполнена из титана, или «Кевлара», или другого материала, который невозможно ни разорвать, ни сломать… Шефу было непонятно, стоит ли ему бояться ее или за нее. Скорее всего, и то и другое.

– Она может и дальше считаться без вести пропавшей в обмен на согласие… сотрудничать, – произносит Первый Костюм. Он имеет в виду ее согласие молчать. – Что же касается Программы… Разве ее не собираются закрыть? Впрочем, в краткосрочной перспективе…

– А Фенти? – вмешивается Пауэлл. – Какова официальная версия?

Костюмы поворачиваются к нему и начинают ерзать на стульях. У него возникает мысль, что они понятия не имеют, кто это такой.

Пауэлл продолжает:

– Фенти ничего не крал и не выкладывал.

– Но мы не можем быть в этом уверены, – перебивает его Первый Костюм.

– О, можем. И это никуда не просочится. Ваши действия, имеющие целью замять это дело, включают в себя необходимость откупиться или заставить замолчать.

Первый Костюм улыбается почти смущенно.

– Смею заметить, мы работаем для того, чтобы скрыть более существенные дела.

– Вам что-то известно о Ноксе? – холодно спрашивает Пауэлл.

Когда Костюмы уходят, шеф поворачивается к Пауэллу:

– Мы не могли предположить, как далеко она способна зайти. – Это единственный комментарий, сделанный им в адрес Лисон.

«Могли», – думает Пауэлл, но предпочитает промолчать. Он и сам этого не увидел.

– И что нам теперь делать? – продолжает шеф. – Полоскать грязное белье прилюдно? У нас нет возможности управляться с такими ситуациями. Неужели Нокс не понимает?

– Нокс хочет, чтобы Дэниел Фенти остался чист. Его родителям за шестьдесят, когда он пропал, они безо всяких иллюзий пришли к выводу, что он стал предателем. Поэтому мы должны сказать им правду.

– И о том, что он умер?

– Не знаю. – Аргументы сменяют друг друга в его голове. Родителям нечего отдать для похорон. Тело не было найдено в окрестностях дома Девлина. И что удастся выиграть от открытия правды о тех четырех днях, что Фенти провел в доме Девлина, умоляя Кэтрин его убить? Возможно, это тот случай, когда ложь будет во спасение: дать родителям шанс верить, что их сын жив и настанет день, когда он вернется домой…

– Но что касается его чистого имени. – Пауэлл замолкает. – О его непричастности должны узнать все.

– Бог мой, – вздыхает шеф. – А если мы этого не сделаем?

– Тогда Нокс все выложит. Все. Через час это будет на тысячах сайтов в Интернете. Тогда мы потеряем Нокса. На наше счастье, он может уйти к американцам. А если нет? – Ответ повисает в воздухе.

– И откуда Нокс об этом узнал? – Шеф пристально смотрит на Пауэлла. – Только ничего не говори мне об утечке.

– Я все проверю. – Пауэлл не стал добавлять, что, похоже, Ноксу известно даже то, что неизвестно им. Но это лишь предчувствие, ему не стоит доверять.

– Я думал, мы не станем выносить сор из избы.

– Либо так, либо Нокс сообщит все, что знает. Со всеми подробностями. Так, по крайней мере, мы можем контролировать процесс. И еще получим кое-что взамен.

– Полагаешь, это будет настолько выгодно? – спрашивает шеф.

Пауэлл молчит. Его мысли внезапно уносятся на двенадцать часов в прошлое: он сидит в темной комнате с капюшоном на голове и слушает искаженный механический голос – который навсегда останется в его памяти как голос Нокса, – сообщающий ему условия сделки.