В. Бирюк - Рацухизация

«Тёплых — изблюю из уст своих». Попаданец! Стань блевотиной из уст Иисусовых! Ради сохранения собственной жизни, ради грядущего прогресса, светлого будущего и «в человецах благорастворения»…

Никакие «суммы технологий», химических, металлургических, политических… не спасут человека, не обладающего «технологией управления» собственной душой. Без этой мелочи любой попадун… как Стеллерова корова: много, вкусно, забавно… вымерла ещё в 18 веке.

«Пригорнул»… Получил…

«Любовь зла — полюбишь и козла». Или — козу. Или — волчицу… «Елица-ЕлицА, глупая волчица»…

Оно… как было святорусским, аборигенным, «четвероногим» — так и останется. И никакие мои собственные надежды-иллюзии природы его — не изменят.

«Чёрного кобеля — не отмоешь добела» — русская народная… А — «кобелку»?

Не можешь? — Не годен. В прогрессоры — точно. Годен только исполнять длинное, бесконечное «у-у-у-у-у…» в конце стиха. Пока горлышко не подрезали да шейку не свернули.

Всякому попандопуле необходима эмоциональная блокировка. От самого себя. От собственных иллюзий, от надежды на счастье. Не «психо-кондиционирование» от внешнего негатива по дону Румате, а блокада внутреннего позитива. И — заблаговременно. Изначально. «Мир — дерьмо, и люди в нём — какашки». Хотя каждый нормальный человек, и попаданец — тоже, хочет любить и быть любимым. Почему-то…

«За всё, за всё отвечу…». Да если б дело было только в мне! Отвечу. Головой. И ещё миллионами головами людей, которые умрут из-за отсутствия прогресса, которые сдохнут, сгниют, не увидев света. Света знаний, света свободы, света надежды… Десятки миллионов, которые даже простого света не увидят! Потому что — даже не родятся на свет! Из-за смещения твоего личного, прогрессор, «фокуса внимания».

Поспешил. Насмешил. Сдох. Угробил. Утратил «чуйку», погнавшись за «чуйствами»…

Прав был Вольтер: только кастраты достойны управлять государством. Остальные — игрушки страстей. Собственных страстей и собственных иллюзий.

Грустно. Не обрезание тела, но обрезание души. Под самый корешок.

Не ново: «не сотвори себе кумира». Речь ведь не о куске золота, похожего на бычка, а обо всём. О вещах, идеях, звуках… О людях.

Не сотвори. Не возлюби. Не подпусти. Отрежь. Не его — кусок себя.

«Высшее из благ, которые дают бессмертные боги смертным — чувство меры». Но как же тяжело… Перед каждым соприкосновением душ прикладывать мерку. Как иссушенному жаждой алкоголику — скрупулёзно считать «дринки»… И постоянно предполагать похмелье…

Нет уж! Довольно мне соплей обманутого мужа! Лучше по поэту-партизану:

И — аля-улю! — пошли французов воевать-резать!

…

— Эй, боярич, выпить хочешь? У меня такая настоечка есть! На берёзовых бруньках!

— Хочу, Мара. Но не буду. Твои настойки пить — о трёх головах должно быть. И о семи желудках…

— Ну, как знаешь. А я выпью.

Мара осторожно налила себе в серебряный стаканчик настойки из кувшинчика, принюхалась, по-заглядывала в стаканчик обеими глазами по очереди. Шумно выдохнула и «хлопнула рюмашку». Занюхала кончиком своего головного платка и, поблёскивая глазами, поспешила изложить наболевшее:

— Ты Сухана-то нынче у меня оставь. А то уже вторая неделя пошла. Сижу тут… одинока-а-ая, необогрета-а-ая…

— Мара, кончай песни петь! Ты лучше скажи — чего с Елицей делать?

— Ха! А известно чего. Всего! Чего удумаешь — того и сделаешь. Так это… фьють…

Характерное движение, которым сворачивают шею курице, обозначило генеральное направление ближайшей судьбы моей неверной наложницы. Мара задумчиво заглянула в пустой стаканчик, наполнила его ещё раз и, поднося к губам, деловито уточнила:

— Сестричек её — сам изведёшь или мне отдашь?

— А их-то с какого?!

— Так сёстры ж. Родная кровь. Или выпустят болезную, или помереть легко помогут. Злобу затаят, да отомстят после. Одного поля — ягодки, с одного корешка — вершки.

Родовая система. «Свой» — всегда прав. Даже когда он изменник, грабитель. Для оценки преступлений чужих против чужих — закон, обычай, справедливость… Для конфликтов между чужими и своими тоже… справедливость. Из одного правила: чужой — виновен. Убей. Отомсти. И очевидное следствие: вырежи их всех. «По четвёртое колено». «Их всех»… ЧСИР.

Надо убирать девчушек от Мараны. Чтобы… не влияли на процессы. А учитывая уже полученные ими знания и навыки — убирать далеко. В могилу? Надо убирать Меньшака — отца Елицы — из бани. Пока он мне ведро кипятка на голову не опрокинул. Надо убирать её мать от Хрыся…

Факеншит! Какая ж дура! Скольким же людям она жизнь испортила! Со своими любовями…

— Мара, вели запрячь телегу да вызвать с покоса Ноготка. Сухана я тебе до утра оставлю, этих двоих — в Пердуновку заберу. Девчонок… не трогать. Пусть живут как и жили. Их измены тут нет.

— Ха… Волчонок, не изменяют только мёртвые. Да и то… А живые… нет измены нынче — будет после. Поджидать будешь?

Издёвка, звучавшая в вопросе, разозлила меня.

— Марана! Девчушек — не гнобить!

Мара подумала, вдохнула-выдохнула и лихо закинула в себя очередной стаканчик своего… «на бруньках». Горизонтальный глаз закрылся от удовольствия. Но вертикальный — неотрывно смотрел на меня. Из-под руки со стаканом донеслось равнодушное:

— Ну и дурень.

Резюмировала, вытерла рукавом губы и резво поковыляла раздавать ценные указания. Прав был Энгельгардт: русским женщинам стакан водки — просто «для поговорить».

К утру притащили подопечных в подвалы Ноготка, новгородца подвесили сразу. Набросал список вопросов. Пришлось Сверчку объяснять: что мне было бы интересно узнать. Оказывается, Ноготок Сверчка себе в подмастерья присмотрел. Что ж, пусть протоколистом поработает. Корябает бересту, вроде бы, достаточно быстро и разборчиво. Подельников «бегуна» прибрали — их тоже надо расспросить.