Бандильерос - Петровские Ведомости

– Слушай, дед, а не подскажешь, где мы? Тут, понимаешь, заплутали малёха.

– Так хтож тут заплутать може? – удивился он, продолжив, – тута деревня Прутня, -дед махнул рукой в сторону, откуда сам шёл, – одна дорога – на Торжок!

Мы с Сашкой переглянулись. Торжок это уже что-то. Значит, всё таки провал во времени, эльфов с луками можно в гости не ждать. Вот как у деда, сидящего в нашей компании вызнать про время, в котором мы находимся, то другая задача… в любом случае, решаема, еврей я или нет? Далёкие предки в гробу перевернутся, если я не проявлю смекалку и хитрость. Хотя и предков то – моя бабушка из польских евреев, переехала в союз до второй мировой, что б, значит, от фашистов спастись. Остепенилась, замуж выскочила, родила маму, та, соответственно меня. Похожая история у моего папы. В итоге – евреями нас называют разве что друзья, хотя если учесть, что у иудеев по матушке наследство считается, то тут у меня всё в порядке. Правда, я, как говорил папа, г'усский евг'ей. Точнее – для русских – еврей, для евреев – не очень то и свой. Так, ни семьи, ни общины, чужак. Вот так и жила наша гордая семья Синкеровичей….

Но сейчас надо бы привести деда в чувство, а то как то даже разомлел – пригласили, угостили… По местным меркам, судя по непритязательности его одежды – харчи не царские, но барские.

А дед то не щёлкает клювом, вон, и пироженку уже точит…

Дождавшись, пока он доест заварное пирожное и ещё охвалит его на своём старославянском диалекте, я продолжил допрос местного:

– Слуш, а ты в Торжок идёшь?

– В Торжок, барин, продать кой-чего, бабке своей прикупить, да и в дом, – покивал он. Поскольку терминов не использовали, речь его звучала относительно современно, что не вязалось в внешностью.

– Так и мы туда ж едем. Ты, дед, дорогу не покажешь?

– А чагой-т туть показывать то? Вона – Тверца, вдоль ней дорога, Торжок в полдне пути далее. А лошадным – пополудни доехать можа. – дед кивнул в сторону речки. Судя по тому, что река текла по направлению нашего движения, значит мы севернее Города Торжка. Был я как то со школьной экскурсией в этих местах, в парке "Митино", где сохранились "памятники зодчества" или, говоря нормальным языком – старые, не то, что императорских, царских времён постройки. А потом вспоминал каждый раз место это, когда комп включал. Там, в винде – "семёрке" есть тема – "Россия". Так первая же фотография-обоина это деревянная ветряная мельница, которая в Митино. Есть и у меня фотка на фоне этой мельницы. Не то что бы мне это было важно или интересно, просто как кирпичик моего мировоззрения стоит и эта мельница. Благодаря неизвестным техникам из Майкрософт знакомая теперь доброй половине России.

– Был я в Торжке, последний раз лет десять назад, – подал голос Саша, – что нового случилось, как живёте то тут? – адресовал он вопрос деду. Его замысел прозрачен – дед мог и что интересного, а главное – указывающее на время нашего попадания рассказать.

– Да чаго тута может быть то, интяресного? Торговый люд как усегда, торгует да ефимки считает, а мы, люд пашной, по простому живём. – дед был удивлён таким вопросом. Потом на лице его осветилось понимание и он всё таки выдал интересную информацию: – "пять зим назад была разве что церковь новая построена! Гиоргия победоносца, тама был деревянный храм, а ноне из камня перестроили, да освятили как подобает" – мужичок покивал и перекрестился. Саня повторил его жест, да и я, подумав пару секунд, что бы не выделяться, тоже.

– Мужичок наверное думал, нехристи. Хотя он прав, тут крещёный только мой друг, а я сами понимаете…

Получив информацию к размышлению, мы решили не демонстрировать лишний раз работающие мотоциклы и собравшись, спросили деда:

– Слышь, дед, а ты так и не представился, как тебя величать то?

– Так Тихон я. – удивился он чему-то. Видать, не принято у местных "барей" спрашивать мужиков про имя.

Вот что, Тихон… – я порылся в вещмешке и, выудив там самый на вид непритязательный нож, подал его мужику, – держи. Подарок.

Мужичок, приняв от нас нож, недоверчиво его оглядел.

– Це дрого буде, не по мне это. – Покачал он головой. Видно, слишком для этого времени дарить такое. Саня в это время тоже залез в вещмешок и порылся там. Не удовлетворившись осмотром, он решил отдариться чем-нибудь маленьким.

– Тогда бери кружки, Тихон. Смотри стальные, блестящие, так ни один кузнец не скуёт. Заморские, чай мы люди, как понял, не тутошние, – развёл он руками.

– Видно, да. Да тута у нас, в Торжке, а того пуще в Твери заморского люду повидать можа, волгой ходють, да Тверцой не брезгуют.

Постояли, подумали. Переведя на современный, Тихон нам сказал "Видали мы иностранцев, тут вокруг города торговые, вот и всякие иноземцы захаживают".

Тихон развязал узелок на своей котомке, закинул внутрь наши кружки и прощаться начал, как положено, без челобитья, но и без "покедова, братва", поклонился низко, ниже, чем в первый раз:

– Благодарствую, добры люди, и за стол, и за подарки ваши чудные. А мне в путь пора, чай заговорился я с вами, – он попятился, потом ещё раз поблагодарив нас, развернулся и пошёл по дороге.

Когда Тихон отошёл уже на полкилометра, так что еле виден была на горизонте, Сашка оживился:

– Кирюх, вот это, блин, рояль!

– Чего? Какой нафиг рояль? Укурился что ли?

– Так ты что, не понял? Дед же нам рассказал, когда церквушку каменную поставили! Щас вернёмся, в инете посмотрим!

Я не разделял его энтузиазма, но признал, что миссия наша выполнена. Рекогносцировка проведена, местный найден и допрошен. Никакого особого везения тут нет, на дороге можно в любое время человека встретить, а уж нахаляву пожрать да поболтать – все горазды. Что я и высказал вслух. Саня немного поостыл. Я добил его:

– Саш, мы не в какой-нибудь дуратской фентезюшке, тут люди реальные живут, дышат, торгуют, воюют, воруют и всё такое прочее. Тут тебе не прогулка "по музею". Так что отнесись немного серьёзней, прошу. А теперь давай по коням.

– А портал ты откроешь?

– Куда ж без этого. Только давай в лесочек отойдём, подальше от дорог, да там мотоциклы поставим, брезентом накроем. Авось, – я усмехнулся шутке, – не уведут. Тут больше по лошадкам спецы работают.

Сказано – сделано. Урча и ревя двигателями на пониженной передаче, мы въехали по пригорку в лес и, проехав меж деревьев редких, остановились, когда продолжать движение уже было нельзя. Кажется, это называется "подлесок" – когда от дерева до дерева КАМАЗ проехать может, а дальше – настоящий лес, по такому и пешком порой хрен пролезешь. Но пока остановив свой транспорт в подлеске, стали его зачехлять, благо брезентовые чехлы у сани в коляске были.

– Тысяча шестьсот девяносто второй, – сказал я, глядя в википедию.