Бандильерос - Петровские Ведомости

– Этим тогда займёшься тоже ты! И возьми этих, покрасивше, двоих для одной кареты нам, и пять штук на твой выбор, но универсальней. Что бы и в карету не стыдно запрячь, и самому верхом на нём ездить при надобности… Денег можешь взять, сколько потребуется. Ещё, привези хоть какой транспорт, пока готовятся кареты, а то как-то не хочется пешком грязь месить. Я найду конюха и прочую прислугу…

– Тогда я пошёл к тёзке, лошадные проблемы решать… – подумав, сказал Саня, – открывай.

Я открыл портал в тверскую квартиру, а сам занялся рассылкой первого в истории спама. А именно – горы каталогов. Пришлось перетаскать их все в дом, по одной пачке, после чего уже переодеваться, в душ, прихорашиваться и идти на рынок труда. Открою магазин завтра, а сегодня пожалуй найму работяг! – подумал я, и направил свои стопы в направлении местного купеческого представительства. Там, брату-купцу готовы оказать любой каприз за мои деньги. Позвякивая серебряными талерами в кармане, я вошёл в здание биржи. К слову, одно из старейших каменных зданий в городе. К двадцать первому веку сохранилось от него немного, но зато сейчас я мог видеть его во всей красе – биржа меня, человека двадцать первого века не впечатлила совершенно. Зато для местных это был чуть ли не главная достопримечательность. Около здания, на улице, можно было в любой день встретить продавцов всяких мелких вкусняшек и прочих товаров – в большинстве случаев крышевали их из этого же здания.

Войдя в здание через непривычно маленькую дверь, я осмотрелся – было относительно темно и после светлого дня не получилось сразу привыкнуть к темноте, от чего я несколько секунд вдыхал аромат пропахшего древесиной и свечным нагаром здания. Людей тут было не в пример больше и не в пример лучше одетых, чем в остальных частях города. Нередко встречались иностранцы, которых можно узнать по вычурно расшитой одежде. На меня, в белой расшитой тонкой вышивкой рубахе, классического кроя, и с пистолетом на поясе, такие гости смотрели как на восьмое чудо света. Зато местные, русские, не отличались таким уж навязчивым интересом и просто задерживали взгляд. Рядом со входом был рецепшн, или проще говоря, писарь, который сидел за столом около стены. Перед ним стояла чернильница и лежали листы кремово-грязноватой бумаги. Обычно он мог подсказать кому и куда идти, если выдать копейку. Положив на стол перед ним монетку я обратил на себя его внимание. Писарь был обычным с виду мужичком в лёгком кафтане. Борода его длинно свисала до стола, даже когда он не наклонялся, так что разглядеть за ней черты лица было проблематично.

– Скажите, где тут наём прислуги в дом? Желательно лучшей. – Спросил я. Уже привык разговаривать наиболее простыми фразами, что бы понятно было.

– Второй этаж, первая дверь слева. – Сказал он коротко.

Первая так первая…

Домой я возвращался со свитой в виде мужика, крепкого, просто богатырского телосложения и с именем богатырским – Добрыня. Со слов его агента, Добрыня был конюхом исправным, хорошо послужившим в дружине, но комиссованным по причине огнестрельного ранения. Здоровье позволяло Добрыне работать, а вот вместе с дружиной его больше не брали, и он подался на вольные хлеба. Рядом с Добрыней шёл новый писарь, которого я нанял там же. Писарь не отличался ничем особенным, кроме того, что знатно малевал крамольные шаржи на углах исписанных листов и умел материться на русском, немецком, французском, фламандском, гишпанском и итальянском языках, так как служил ранее в порту, принимал и описывал грузы. Попал в немилость когда потерял почти пуд соли, которая приплыла из Европы. Внешне он походил на того ещё прохиндея – с небольшой бородкой, острым взглядом и иногда улыбающийся своим мыслям. Как же хорошо, что мы не стали обставлять первый этаж дома ничем футуристичным. Даже освещение электрическое было только в торговом зале, а в подсобке стояли в обилии керосиновые лампы. Дойдя до двора, я показал мужикам их поля работы:

– Так, Добрыня!

– Аськ? – вышел он вперёд, ближе ко мне.

– Вон то строение – конюшня. – показал я рукой на наши конюшни, – лошадей и фуража нет, пока нет, скоро будут. Иди, осмотри всё, что надо, там придётся делать ремонт.

– Сделаем, барин. – тут же сказал он довольно низким голосом.

– Да нет, ты ничего сам не таскай, тебя не для этого нанял я. Осмотри, потом придут плотники и будут ремонт делать. Ты если что – посмотришь, не ленятся ли. Если что для конюшни надо, а оно надо, ты возьмёшь у меня денег, сколько потребуется, и купишь, или так скажи, а я сам поговорю с купцами, что бы взять что получше.

– Понял, барин, – кивнул Добрыня.

– Живёшь где?

– В казарме раньше, сейчас незнамо где. – Пожал он широкими плечами, – где скажут, там и постелю, я человек простой.

Где устроить на жизнь конюха – вопрос тот ещё. Все помещения для прислуги в доме были уже заняты, подразумевалось, что нам она не понадобится. Стиральная машинка заменит прачку, к еде мы были не требовательные и потребности полностью перекрывались двадцать первым веком.

– Ладно, подумаем. В доме места нет – внизу торговый зал, наверху наши личные комнаты, да и только. Подвал занят складом, одна беседка во дворе занята, вторая вообще прозрачная… – я думал, поглядывая на наймитов. Те вдруг увлеклись рассматриванием бетонной площадки около конюшен. – Могу предложить тебе либо на постой определиться, либо в конюшне, конюшее помещение переделать. Там не так уж удобно, но место для небольшой кровати есть.

Комната для конюха, а так же всех принадлежностей – каптёрка. Местные звали её конюшьей, так как это было основным местом конюха. За пределами Архангельска такой практики не было, так что это местечковое диалектическое прозвище.

Размерами комната была вполне себе с приличную спальню и там можно было разместить диван, и ещё осталось места под шкафы и прочие прелести жизни. Решив оборудовать из комнаты место жительства для конюха, я сделал себе пометку о неотложном деле. Так как отопления там отродясь не было. Зато была идея поставит на конюшню простейшее отопление – камин или печь, так как стоимость даже самой крутой печи была в разы ниже чем у хорошего породистого коня.

Продумав всё, я выдал из кармана серебряный рубль малость офигевшему Добрыне. Офигевшему потому, что конюху платили около двадцати копеек в месяц, но экономить я не желал, а обеспечить привязанность к месту нужно было. Ему же выдал напутствие:

– Одежду тебе подберём, сапоги тоже, место обеспечим, так что вопросы считаю решённым. Далее к тебе, Прокофий… – обратил я внимание на писаря. Тот тут же подобрался и преданно посмотрел на меня, – к тебе будет несколько важных поручений уже сегодня. Пойдём, покажу, что делать надо будет. Добрыня, ты до вечера можешь тут, на территории подворья побыть, осматривай конюшню. Добрыня тут же отправился в сторону здания, а я увёл за собой писаря.