Олег Мазурин - Убить отступника

– Напрасно хорохоритесь, Голевский. Смею вас уверить, милостивый государь, что спустя неделю, когда я вновь появлюсь в городе Солнца, вы уже перемените свои взгляды. Поймите, положение ваше безвыходное.

– Нет безвыходных положений, вы же знаете, Рощин.

– Мне вас искренне жаль, Голевский. До встречи…

…Рощин перед отъездом строго предупредил Дикого насчет пленника.

– Ты его покамест не трогай, атаман, он мне нужен живой.

– Да я…

– Я знаю твой вспыльчивый характер, посему сразу предупреждаю тебя, смотри не выкинь какого-нибудь номера.

Дикий хмуро потупился.

– Да не трону я его… Но коли он сам начнет бунтовать или попробует сбежать али иной фокус… То я не ручаюсь за себя, право, не ручаюсь, Комендант.

Рощин повысил голос.

– Повторяю для глухих, он мне нужен живой. Капитан отнюдь не факир, и фокусы показывать тебе он доподлинно не будет. Посему он не должен никуда сбежать и не должен на тебя невзначай броситься. Он обязан быть живым. И невредимым. Коли я приеду, а он будет мертв, а в руках у него будет зажат пистолет или сабля, а ты скажешь, что он хотел поубивать тебя вместе с твоими бравыми корсарами, то вряд ли, мой друг, я поверю в сию галиматью. Хотя я вполне могу предположить, что он действительно может порубать человек десять наших. Если ему попадет в руки сабля, он точно сей подвиг совершит – фехтовальщик-то он весьма умелый. Так что за ним глаз да глаз нужен. Не расслабляйтесь с ним ни на мгновение.

– У меня не забалует.

– Надеюсь, атаман.

Диктатор, удобно развалившись в кресле, курил чужеземную сигару. Чай с ромом остывал на столе. Только что прибыл Максимилиан со срочными вестями. И вот что он докладывал:

– Мой Диктатор, наш человек, недавно внедренный в прислугу Боташева, сообщил, что невеста Голевского – княжна Дарья Николаевна Боташева вчера отправилась на поиски своего суженого, то есть сбежала. Князь безутешен, княгиню окончательно парализовало.

Кресло загрохотало. Диктатор вскочил как ужаленный.

– Что? Что ты сказал? Княжна Боташева?! Не может быть! Как сие произошло?! Так, так. Весьма, весьма неожиданный сюрприз. Убежала на поиски своего возлюбленного? Занятно. Эта выходка – в духе романтически настроенных барышень. Поехать на поиски своего героя. Excellent! [23]Пущай едет. Туда ей и дорога! Все к лучшему. И оную ситуацию мы переиначим в нашу пользу… И вот что я решил…

– Я весь внимание.

– Значит, такова диспозиция. Слушай внимательно…

– Слушаю…

– …Выследить, захватить невесту Голевского и отвезти в мое Владимирское имение Учаево. Она послужит нам заложницей. Охранять и беречь как зеницу ока. Она нам весьма необходима. Посуди сам, даже если Голевский отыщет что-нибудь супротив нас, то не посмеет доложить Бенкендорфу, иначе потеряет свою невесту навеки. А он ее безумно и горячо любит и все сделает ради нее. Его даже можно привлечь на нашу сторону. И все из-за этой девки.

– Отличная идея, мой Диктатор!

– Так коли отличная, то воплощай ее в жизнь незамедлительно. На кого из братьев ты предполагаешь возложить сию ответственную миссию? Есть кандидатуры?

– Мой Диктатор, рекомендую вам Франческо Бозатти – брата Августа. Итальянец по происхождению. Во время войны с французами попал к нам в плен, перешел на нашу сторону и уже сражался против Бонапарта. Потом на стороне греков сражался против турок. Награжден за храбрость орденами и золотой шпагой. Малый – отчаянно смелый, славный, правда, иногда авантюрный. Но в хорошем смысле. Отвечает за французское и итальянское отделение нашего Союза.

– Хорошо, пусть брат Август действует, – согласно кивнул Диктатор. – Но чтоб без излишнего шума и как можно секретнее. И повторяю еще раз для особо одаренных. Княжну беречь как зеницу ока. Ни один волосок не должен упасть с ее головы. Ни один! Запомнил?! И передай это нашему авантюрному брату Августу.

– Слушаюсь, мой Диктатор…

Максимилиан вызвал курьера и послал к Бозатти со срочным донесением.

Глава тайной полиции удивлялся.

До чего глупа эта княжна! Сидела бы дома, читала романтические истории наподобие «Новой Элоизы», мнила себя бы Юлией Вольмар, писала слезливые письма, сплетничала с подружками или танцевала на балах с разодетыми франтами – все хорошо бы было для обычной столичной барышни, все умно, благочестиво. А она вон что удумала! Сбежать из дома и отправиться на поиски своего суженого. Обрекая тем самым себя на погибель, лишая себя блестящего будущего? При таких богатых и знатных родителях, такой красоте и воспитании она могла бы удачно выйти замуж. Разве это девичье дело – участвовать в авантюрах? Вот сумасшедшая!

Диктатор допил ром и нажал под столом рычажок – секретный механизм пришел в движение. Шкаф с книгами отъехал и встал перпендикулярно к стене.

За шкафом имелись секретная карта, зашторенная двумя пурпурными занавесками. Диктатор отдернул их – и взору его предстал большущий лист с изображением Европы, России, Сибири, Азии, Аляски и Калифорнии. На карте было воткнуто множество бумажных флажков алого цвета.

Диктатор гордо и победоносно посмотрел на карту.

Крепнет, расширяется его организация. И это замечательно! Скоро, уже совсем скоро наступит время решающих сражений и великих испытаний. Не за горами судьбоносный день в российской истории. Скоро, очень скоро его имя прогремит на всю Европу. Нет, на весь мир! Не больше и не меньше. «Смерть императору! Смерть узурпатору! Россия, я тебя освобожу! Непременно!..»

Виват, Россия!

Многие петербуржцы знали это строение. Четырехэтажное бледно-желтое здание с коричневой крышей – так называемый дом Котомина. Оно находилось на стыке Полицейского моста, Невского проспекта и набережной Мойки. На этом здании чуть выше уровня второго этажа прикреплена большая и длинная вывеска. На ней крупными буквами выведено: «С. ВОЛФЪ и Т. БЕРАНЖЕ». А сбоку – еще одна вывеска, но только поменьше. Она гласит: «Cafe Chinois» (Китайская кофейня). Это знаменитый на всю столицу кофейный дом Вольфа – пристанище любителей газетного и журнального чтения, дорогих сигар и крепкого ароматного кофе. Вход в заведение украшают четыре колонны. Внутри – четыре больших комнаты. Одна – для курильщиков, другая – для самого хозяина, где он принимает самых важных клиентов. Остальные две – для прочих посетителей. Здесь богатые канапе, обитые бархатом, огромные зеркала, на стенах красивые обои, на потолке – великолепная живопись, на дверях – бронза и позолота.

Сегодня в этом заведении должны были встретиться два графа, два закадычных друга, Переверзев и Дубов.

Министр пришел в кофейню раньше сенатора и предпочел комнату для некурящих. Знал, Переверзев не привержен этой пагубной привычке и не переносит табачный дым. Петр Каземирович заказал кофе со сливками, бисквит, попросил «Северную пчелу» и отослал адъютанта Макарова по одному поручению.