Олег Мазурин - Убить отступника

– Иван, посмотри, что с ним? – попросила слугу княжна.

Немой согласно кивнул и перевернул всадника навзничь. Смахнул рукавицей прилипшие комья снега с его лица. Незнакомец застонал, открыл глаза. Живой! Все-таки он живой!

– Пить, – попросил оживший.

– Потерпите, сударь, сейчас.

Княжна вгляделась в лицо всадника. Черты до боли знакомые. Если убрать бородку, то это…

Незнакомец, похоже, тоже узнал княжну. Глаза его удивленно расширились, он попытался улыбнуться, но не смог: замерзли губы.

– Даша, – простонал казак, и веки его закрылись.

– Ах, – только и воскликнула княжна и потеряла сознание.

Иван мигом привел княжну в чувство, потерев ее виски снегом. Едва она поднялась на ноги с помощью слуги, тут же бросилась на колени перед незнакомцем, принялась обнимать и целовать казака. Слезы радости брызнули из глаз. Она узнала незнакомца. Это был ее суженый Голевский!

– Александр Дмитриевич? Вы живы! Как я вас искала. Как переживала за вас! Как я люблю вас! Боже, ты услышал мои молитвы!

– Даша, родная! Голубушка! Радость моя. Мы все-таки встретились.

Слезы вновь обретенного счастья выступили на его глазах. И поцелуи, поцелуи, поцелуи… Торопливые, жадные, страстные, ненасытные.

Он держал ее лицо в своих ладонях и счастливо шептал:

– Меня пытались раз десять убить, но я всему наперекор выжил, потому что я во что бы то ни стало хотел увидеть тебя, моя любушка, Дашенька, светоч мой. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже.

Она жадно поцеловала его в губы.

– Мы никогда не расстанемся, – сияла Дарья.

– Никогда и ни при каких обстоятельствах, – твердо уверил ее Голевский.

– Я искала вас по всему свету.

– Я знаю.

И снова нежные поцелуи.

Голевский прослезился. Потом вздохнул.

– Путешествие благополучно завершилось, то, что я искал, я нашел. Мы благодаря небесному провидению все же встретились. Единственное, жалко Фрола.

– Какого Фрола, дорогой?

– Ты его не знаешь, он был моим лучшим другом там, в Сибири. Если бы не он и его казаки, я бы не избежал смерти. Мы обманули наших преследователей. Фрол переоделся в мой мундир, а я – в его. Он отвлек заговорщиков. Наверняка его догнали и убили. Я получил ранение при стычке с заговорщиками. В дороге у меня неожиданно открылась рана, засочилась кровь, я потерял много сил и, видимо, упал с лошади. Если бы не ты, моя любимая, я бы погиб на этой Богом забытой дороге. Вот что, Даша, спрячь меня в какой-нибудь деревне, а сама скачи прямо в Петербург, к генералу Бенкендорфу. Я везу важный документ, отдай его ему. Лично в руки. Только ему и больше никому. Береги себя, ибо много людей заинтересовано, чтобы завладеть этой бумагой. Спрячь ее подальше. Милая Даша…

Голевский прервал фразу и потерял сознание…

– Иван, неси господина капитана в кибитку.

«Есть!» – оживленно затряс головой слуга.

Он взвалил капитана на руки и понес к экипажу. Теперь уже Даша шла рядом, с любовью вглядываясь в родное лицо.

Достигнув ближайшей станции, княжна первым делом нашла местного лекаря, тот перевязал капитана, дал ему попить настой из трав. Дарья, уступая настойчивым просьбам суженого, оставила его и направилась в Петербург.

Вот и Санкт-Петербург. Знакомый дом на Фонтанке. Приемная шефа жандармов.

– Княжна Дарья Николаевна Боташева! – громко докладывает ошеломленный Снетков.

В приемную входит… юный казак! А где же, собственно, княжна Боташева? Непонятно. Генерал строго смотрит на адъютанта, не шутит ли тот, но поручик невозмутимо кивает в сторону служивого.

Бенкендорф присматривается внимательнее к бравому казачку… Неужели это девушка? Точно девица, только переодетая в мужское платье. Изумленный Бенкендорф шагнул навстречу княжне Боташевой. На Даше был явно великоватый для ее комплекции казацкий мундир, в руках она сжимала большущую папаху.

– Княжна Боташева? – воскликнул генерал. – Это вы? Где же вы скрывались, сударыня? Вас же сыскивают по всей огромной России. Вас нигде нет, а ваши родители сходят с ума, переживают, плачут. У вас каменное сердце, княжна. Неужели вам не жалко своих родных? И что это, сударыня, за маскарад? Мужское платье, казацкое, объясните? Зачем вам это? И почему вы так взволнованы?

– На это есть ряд важных причин, сударь. Во-первых, я не скрывалась, а занималась поисками моего жениха Александра Дмитриевича Голевского. Во-вторых, меня похитили.

– Кто?

– Сие не столь важно. Какие-то разбойники. Один из них итальянский офицер. Волею небес я вырвалась из плена и благодаря невероятному стечению обстоятельств и необъяснимо редкому везению отыскала Александра Дмитриевича.

– Он живой?! – обрадовался и взволновался Бенкендорф. Подскочил к княжне и схватил ее за руку. – И где же он, сударыня?!

– Недалеко от Москвы, на одной почтовой станции. Раненый.

– Раненый?! Боже мой! Что с ним?

– Не беспокойтесь, ваше превосходительство, он в сознании, там с ним лекарь. Александр Дмитриевич просил на словах передать вам, что Шепелев – предатель.

– Вот как?!

– Да, это так. А еще он сказал, что на них напали из засады. И срочно послал меня передать вам одну важную бумагу. А в казацкий мундир я облачилась для маскировки. Вот, прочтите. Это он вам передал. Это то, за чем вы посылали его в Сибирь. Он сказал, что этот листок – разгадка тайны заговора.

– Так, где же эта бумага?! – в великом волнении воскликнул генерал.

Даша извлекла из-за пазухи вчетверо сложенный листок, помятый и с пятнами крови.

– Вот, возьмите, сударь.

– Боже, Всевышний, это его кровь! Он несомненно герой! Ай да молодец! Ахиллес, да и только!

Граф дрожащими руками, бережно, словно это был знаменитый алмаз Орлова, взял листок и медленно развернул его. От сильнейшего эмоционального возбуждения он поначалу не мог прочитать ни одной строчки: пальцы дрожали, бумага тряслась, строчки так и прыгали перед глазами. Но вскоре Бенкендорф взял себя в руки и, уняв сердцебиение, приступил к чтению. По мере прочтения текста лицо его удивленно вытягивалось и мрачнело. Внезапно его глаза грозно заблестели, и он негодующе воскликнул:

– Не может быть?! Что за черт! Вот уж никак не ожидал. Мерзавец, а?! Каков мерзавец! Ох, извините, княжна, за грубые слова. Все это солдафонская несдержанность.

– Что вы, ваше превосходительство, я не придала значения.

– Благодарю.

Бенкендорф позвонил в колокольчик. Тут же примчался Снетков. Генерал быстро отдал поручику распоряжения:

– Вот что, милейший друг, скачите к генерал-губернатору, пусть распорядится, чтобы командиры полков срочно отправлялись по казармам и поднимали гвардию в ружье. Пошли фельдъегеря к московскому губернатору с тем же поручением. Над отчизной нависла опасность. Вот список генералов-заговорщиков, которые могут поднять в любую минуту мятеж… А к особняку этой фигуры пошлите особый отряд. И чтобы взяли его живым. Понятно? Ах, каков подлец! Мерзавец!