Александр Богатырев - Самолет для валькирии (СИ)

Наша профессия изобилует множеством приключений. В том числе и теми, что иногда поставляют собственные коллеги. Розыгрышами. Чаще всего это милые и безобидные шутки, иногда, правда бывают и не безобидные. Но эти редкость. Однако то, о чём я хотел бы поведать... По сути -- это тоже розыгрыш. И разыгран был я сам. В котором поучаствовал как мой шеф Румата Эсторский и, как бы это ни было удивительно -- я сам!

Да-да! Получилось так, что я разыграл сам себя!

До холодного пота и заикания. Это сейчас, по прошествии лет нам всем смешно. И прежде всего мне самому. Но тогда было очень не до смеха.

Это случилось в тот самый знаменательный для всех день, первого перелёта Санкт-Петербург-Москва.

С раннего утра за мной заехал Румата. На своём новом автомобиле, которые он неизменно и бесконечно "тестировал". Он так совмещал, как он говорил, "приятное с полезным и необходимым". И пока я пялился на это чудо технической мысли, он быстро посвятил меня в планы на день. Честно скажу, что под впечатлением от увиденной мной машины, я, к стыду своему пропустил мимо ушей часть того, что полковник мне говорил. А когда сообразил, что пропустил, было поздно. Переспрашивать тогда я не решился, так как был молодой и неопытный. Это сейчас, с высоты прожитых лет, наточив зубы и перо на перипетиях жизни, я бы переспросил там же... Но!

Румата человек крайне увлекающийся. И когда он, находясь в предвкушении от предприятия, начинал что-то объяснять таким как я, он часто пропускал в своих речах много деталей. Была у него такая черта тогда -- он разговаривал с нами так, как будто мы все специалисты, всё для нас привычно и все в курсе. А мы все были... Ну кем мы могли быть в той самой царской России? Выпускниками максимум гимназий. Где даже той химии, что сейчас во всех школах преподаётся не было. А тут... он нам рассказывал о таких сложнейших вещах, что голова кругом шла, причём как-то негласно у него предполагалось, что мы все соображаем на уровне инженера, как минимум!

И вот эта самая черта Руматы, вкупе с моей, ещё не истраченной застенчивостью сыграла со мной злую шутку.

Пока я хлопал глазами и челюстями, разглядывая стремительные обводы последнего произведения Фабрики Автомобилей, Румата сказал, что собирается, как он сказал, "слегка эпатировать публику", и спрыгнуть с самолёта на ходу. Причём спрыгнуть с чем-то. Это потом я понял, чем было это "что-то". Но тогда как я это воспринял?

Да как и любой обыватель! Ведь многие у нас спрыгивали с брички на ходу? Да. Многие. Вот и я подумал, что шеф хочет выпрыгнуть из самолёта, приземлившегося и катящего по земле.

Истинно говорю вам! Я именно так это и воспринял!

(смех в зале)

Только никак не дошла до меня соль шутки, что хотел сотворить Румата. А переспросить, как я вам уже сказал, было выше моих сил. Кстати сказать, такими комплексами многие молодые журналисты страдают. А я был именно что очень молодым журналистом! Ну, примерно как вы сейчас.

(...)И вот, после одной промежуточной посадки мы домчались до Москвы. Смотрю я, значит, на Москву, а самого гордость так и распирает. Ведь надо же: я первый репортёр, который видит первопрестольную сверху! Кто раньше, до меня её сверху видел? Птички, да пилот Георгий Михайлович Орлов, что новый самолёт демонстрировал для публики. Тот, который в разобранном состоянии в Москву пару месяцев назад привезли.

А Румата, меж тем собирается.

Вытащил свои "мешки" (это я потом, только после его объяснений на земле понял, что это был парашют!). Нацепил на себя. И улыбочка у него при этом... Счастли-ивая-а!

Перекинулся с Ольгой, ведущей самолёт, парой слов, из которых я ничего не понял, открыл, как ни в чём ни бывало дверь самолёта и, с возгласом "Как я люблю летать!!!"... прыгнул за борт!

Я остолбенел от ужаса, подумав, что на моих глазах, на глазах сотен людей произойдет сейчас страшное несчастье. Даже спокойствие авиатрисс и ободрения, последовавшие от них, с заверениями, что "все под контролем", не могли уменьшить моего смятения. Еще бы! На моих глазах человек выпрыгнул из воздушного суда, несущегося со скоростью, превышающей скорость самого быстрого локомотива, в почти что в версте над землей - и летел сейчас со всей стремительностью прямо к этой самой земле!

(...)

Он чуть по моей пустой голове не настучал.

Тяжко вздохнул и как маленькому стал мне выговаривать:

- Ты чем слушал?!! Я же по-русски, кажется, тебе говорил, что выпрыгну с самолёта! Что прыжок будет с парашютом. Средством спасения пилотов из терпящего бедствие самолёта. Который перед этим испытывали. Ты же видел как я его цеплял там, в самолёте! Мы же перед этим этот девайс три недели кидали с разных высот на Базе! Все приземлились как надо. И я прыгал! До этого. С ним же! Да ещё с высоты гораздо большей!!!

- Но я... Но я... - начал я заикаясь, так как после испытанного сильнейшего испуга оно пока и не думало проходить. - Я не знал!!!

- Так я же тебе сказал! Как ты "не мог знать"?!!

- Я... Я не понял ваших слов про прыжок из летящего самолёта! Я думал это на земле... Для эффектов каких-то... Как вы часто делаете во время выступлений на публику. Но... Но я и в самом страшном сне не мог себе представить что будет ВОТ ТАК!

На некоторое время Румата остолбенел. Осмотрел моё, до сих пор перепуганное лицо и... разразился просто гомерическим хохотом. А когда отсмеялся, говорит:

- Я хотел разыграть тебя. Но не решился. Посчитал, что по отношению к тебе это будет очень жестокая шутка. Сказал сразу и всё, что собираюсь сделать. А тут получается, что ты сам себя же и разыграл! Сначала не понял, что тебе было сказано. После, гордость взяла и не переспросил для уточнения. Дальше, наверное, страшно было, что "Ба-альшой Хаспадин Начальник" не поймёт юмору и разнос учинит. А когда я прыгнул, у тебя было полное впечатление, что "Румата так решил покончить жизнь самоубийством. Красиво и при большом стечении публики". Я прав?

- Да. - промямлил я.

- А теперь подумай: зачем мне, вполне такому успешному, на подъёме собственной славы, когда впереди такие перспективы, кончать жизнь самоубийством? - весьма ядовито заметил он меж тем продолжая содрогаться от еле сдерживаемого смеха.

- Ну... мало ли какие у вас могут быть душевные переживания... - попробовал замять я неприятность. - Ведь наш брат студент часто по таким пустякам пулю в лоб пускает... Ну там несчастная любовь... То да сё...

Короче молол всякую чепуху. Румата же очередной раз не выдержал и взорвался диким хохотом. А когда отсмеялся спросил.

- И ты всерьёз решил, что я из-за переживаний насчёт любви решил убиться?!! - резко понизив голос, спросил он. - Уж не из-за некоей особы из наших... Из "Валькирий"?

Я только руками развёл. А он снова расхохотался. До слёз.

Но вот когда он отсмеялся, я уже настолько расхрабрился, видя что никаких "репрессий" не будет, что задал вопрос.