Антон Демченко - Морская прогулка

- Отдайте Венту Мирославичу. - Глянув на папку в моих руках, мотнул головой Телепнев.

У дверей канцелярии нас уже ждал экипаж, который, стоило нам разместиться на диванах, рванул вперед так, будто лошадей кто-то накормил закисью азота.

- Виталий Родионович, надеюсь, ваши приключения не повлияли на подготовку к экзамену? - Осведомился князь, когда наш экипаж выкатил на Словенскую набережную.

- Смею надеяться, что не повлияли. - Пожал я плечами.

- Замечательно. Честно говоря, не хотелось бы нарушать собственное слово и уговаривать экзаменаторов... - Вот тут до меня дошло, отчего князь был столь хмур и резок.

- Так мы... - Начал я, и был тут же перебит скупым кивком собеседника.

- Именно. Мы направляемся в Аттестационный кабинет, где вы пройдете испытания на чин.

- С чего вдруг такая срочность? - Подивился я.

- Сегодня эти испытания проходят выпускники Высших Государевых курсов. А вечером, в Детинце состоится принесение вассальной клятвы. Государь решил, что это лучший повод для вашей с ним встречи.

- Хм. А ничего, что по идее, я должен бы проходить эти испытания лишь на исходе лета, а сейчас едва июнь закончился? - Возмутился я.

- Отвечу вам словами Государя. - Усмехнулся князь. - Ежели он, и в самом деле, столь умен и ретив, то два месяца будут лишь напрасной тратой времени... В одном, Государь прав. Выделять вас еще больше, чем это уже было проделано за прошедшее время, бессмысленно, и ничего, кроме еще одной головной боли и шепотков в обществе о незаслуженной протекции, вам не принесет.

- Ну да, а то, что я сдаю экзамен на чин, не окончив обучения и едва вернувшись из путешествия, это ничего? - Пробурчал я, но Телпнев меня услышал и еле заметно усмехнулся.

- Так ведь, всему свету известна ваша стремительность в делах и развлечениях, дражайший Виталий Родионович. Так что, поохают, поахают, но примут. А вот отдельного испытания, могут и не простить... Так как? Говорить мне с экзаменаторами?

- Идите к дьяволу, Владимир Стоянович! - Фыркнул я, мысленно удивляясь витиеватости, с которой князь пытался взять меня "на слабо". Хотя... Почему пытался? Взял уже.

- Что ж. Тогда, я остановлю экипаж у здания Аттестационного кабинета, и удачи вам... князь Старицкий. - На этот раз улыбка у Телепнева получилась куда более искренней, да и настроение, кажется, уверенно поползло вверх.

Карета действительно остановилась у высокого особняка лишь для того, чтобы высадить меня у широких и крепких дверей, после чего, извозчик хлестнул лошадей и те, только что не встав на дыбы, рванули экипаж, увозя шефа куда-то по его шефским делам. Ну и ладно.

Я огляделся по сторонам и, поднявшись на высокое крыльцо, решительно потянул на себя тяжелое медное кольцо, заменяющее дверную ручку. Мощные железные петли тихо, почти неслышно скрипнули и я оказался в самом настоящем людском муравейнике. Кажется, такого стопотворения я не видел еще с "того света".

Отыскать в этом сумбуре место, где проходят испытания, оказалось довольно легко. Я просто открыл первую попавшуюся дверь и, не дожидаясь пока все сидящие за конторками клерки скрестят на мне взгляды, обратился к стоящему у огромного шкафа детинушке, на телесах которого вицмундир восьмого класса, только что по швам не трещал.

Поначалу, недовольный тем, что его отвлекли, дядечка скривился, но заметив нашейный знак ордена, подобрался и заговорил довольно любезным тоном.

Получив у него нужную информацию, я вежливо... очень вежливо поблагодарил чиновника и отправился на третий этаж особняка, где уже собралось порядочное количество людей, явно дожидающихся своей очереди перед высокими двойными дверями, ведущими в аудиторию, где заседала аттестационная комиссия.

Честное слово, если бы не возраст большинства присутствующих, а у некоторых, возраст уже основательно проредил шевелюру, или побил ее серебром, я бы решил, что оказался среди обычных студентов, ожидающих экзамена. Нет, здесь никто не листал судорожно конспекты, не бросался к выходящим из аудитории, забрасывая их вопросами: "ну что?" и "ну как?", но вот ощущения... да... та же тревога и сосредоточенность во взглядах, нервные движения и отрешенность. Хм. Вот не думал, что когда-то еще придется окунуться в экзаменационные треволнения...

- Старицкий, Виталий Родионович. - Представился я, оказавшись в аудитории, перед длинным столом, за которым устроилось аж пятеро экзаменаторов. Сидящий передо мной мужчина, что-то писавший в журнале, поднял голову, и я улыбнулся. - Добрый день, Боримир Вентович!

Советник Сакулов вздрогнул, и еле слышно застонал. М-да, чую, это будет весёлый экзамен...

В толпе из добрых трех десятков чиновников, выдержавших сегодня испытания на чин надворного советника и, соответственно, претендующих на личное дворянство, я ждал своей очереди и рассеяно оглядывал приемную. Кстати, к моему удивлению, далеко не все экзаменовавшиеся сегодня, были приглашены в Детинец для принесения вассальной клятвы. Уж не знаю, с чем это связано, но... по размышлении, я вынужден был признать, что если бы личного дворянства удостаивался каждый без исключения чиновник, достигший седьмого класса, то через полвека, пол-Руси будет фанфаронить, рассылая визитки с личным гербом. И пусть даже только десятая часть из них сможет впоследствии дать своему роду потомственное дворянство, такое увеличение привелигированного сословия может привести исключительно к взрыву, даже с учетом того, что в этом мире никому и в голову не пришло подписывать рескрипты "О вольности дворянской", и здешняя "элита" вся поголовно служит. А кто не желает - платит тягло... так называемый, "боярский кошт", своеобразный налог. Но, боярам, с их гонором, платить какие-либо налоги претит. Еще бы, ведь это уравнивает их с другими сословиями. Вот они и идут на службу, дабы урону чести боярской не нанести, да... Что, правда, не избавляет их от денежных трат, поскольку, как я узнал у того же Толстоватого, все служилые бояре, чьи рода занесены в Бархатную книгу, отчисляют немалые суммы в организованное Государем, Военное общество, причем размеры отчислений зависят от величины принадлежащих им земель.

Пока я размышлял о хитроумии правителя, придумавшего этот щадящий боярское самолюбие способ отъема у них денег, рядом со мной нарисовался неприметный человечек в темно-синем вицмундире со скромным серебряным шитьем младшего кабинетского служащего, и тихо попросил меня идти за ним.

Ожидавшие приема чиновники покосились в нашу сторону, но и только. Я кивнул и двинулся следом за секретарем. Миновав несколько извилистых коридоров, мы спустились по лестнице на пару пролетов вниз и, пройдя по открытой галерее, оказались у довольно невзрачной двери, за которой, как оказалось, меня уже ждал секретарь Государева Кабинета, Эдмунд Станиславич Рейн-Виленский, так поразивший меня при нашем знакомстве, своим сходством со знаменитым Железным Феликсом... Да и здешняя ипостась Дзержинского тоже была не так проста... Чуть ли не второе лицо в государстве, между прочим.