Евгений Токтаев - Река Вечности (СИ)

Наваждение пропало, но Верховный Хранитель, ослепнув на миг, не решался открыть глаза.

"Не бойся, Ипи"

Знакомый голос. Любимый голос. Ранефер поднял веки.

Маленькая лодка на водах вечного Хапи. На её носу стоит женщина в белоснежном одеянии, с пером в чёрных волосах. Ранефер любовался Ею, невидимой на фоне умирающего Атума, сотканной из закатного света. Он хотел видения, и Прекраснейшая даровала его.

"Да славится в Вечности Маат Нефер-Неферу!"

Она улыбнулась, не ответив ему.

"Что со мной?"

"Ничего, Ипи"

Нежный голос звучит, как музыка.

"Твоя стрела летит в Вечность, но хорошо ли ты видел свою цель? Она скрыта в тумане. С уходом сына Итана не окончатся беды Священной Земли. Это лишь начало конца..."

"Но что же делать, Прекраснейшая? Как предотвратить это? В моих ли силах..."

"Мир изменился, Ипи. Потрясатель основ, разрушитель царств, тот, кто возвысился в мощи своей там, в нижнем течении Реки, не будет проклинаем людьми. Кем он станет теперь? Спрашиваешь, в твоих ли силах? Ты плывёшь на лодке, Ипи. Течение влечёт тебя, вас всех и вы не противитесь ему. Возьмись за весла".

* * *

Искорки розового света пробились сквозь смежённые веки. Над Долиной Врат щебетали первые птицы, приветствуя юного Хепри-Ра.

Ранефер очнулся, огляделся по сторонам. Пробуждающийся лагерь гудел, как пчелиный улей. Ипи подозвал слугу с водой для умывания. Заметил Анхнасира. Тот стоял неподалёку с каким-то потерянным видом и горестно вздыхал.

-- Что с тобой? -- спросил Ипи и, не дожидаясь ответа, добавил, -- Величайший и Аменемхеб вернулись в лагерь? Полагаю, они уже не спят?

-- Не спят, достойнейший, -- ответил поверенный, несколько смутившись, -- и ждут тебя на совете. Но, осмелюсь заметить, тебе не стоит торопиться. За ночь из Сихема колесницы доставили ещё письма.

-- Письма? -- Верховный Хранитель вытянулся в струну в нетерпении, -- есть ли новые вести из Тисури? Прибыл ли в Бехдет уахенти Ранеб?

-- Ранеб, а так же Анхнофрет, юная Соправительница Сит-Уаджат, наместник Тутии и двое из твоих Хранителей, верно, работающих тайно, раз ограничились печатью Прекраснейшей, отправили своих сов в Сихем, откуда всю ночь один за другим приезжали гонцы.

Поверенный вручил Ранеферу несколько опечатанных папирусов, не отходя от Верховного Хранителя Трона. Ипи, прежде всего, развернул письмо высокородной Анхнофрет, написанное куда более обстоятельно, чем первое. Видно было, что за несколько часов, разделявших письма, Анхнофрет успокоилась и собралась с мыслями. По мере чтения, Ранефер лицом все более напоминал сытого и обласканного кота.

-- Ха, а Величайший ещё беспокоился за неё.

Читая послания Тутии и Ранеба, Ипи пару раз вздохнул, однако его взгляд все более походил на гепарда, затаившегося в поросли и осознающего, что добыча никуда не уйдёт. И только письмо юной Сит-Уаджат, короткое и торопливое, заставило Верховного Хранителя сжать зубы и прикрыть глаза, ненадолго отложив недочитанный папирус. Задумчиво произнёс:

-- Значит, они держат Шинбаала под стражей...

-- А сама достойная Соправительница на свободе? -- спросил Анхнасир.

Ипи взглянул на него. Печати не были сломаны, но слова поверенного свидетельствовали о том, что он знал о падении Тисури. Хотя, чему удивляться. Он присутствовал на переговорах. Догадался. Ума ему не занимать, иначе не стал бы поверенным Верховного Хранителя.

-- Её тоже заперли, но она смогла передать послание служанке. Тебе стоило разбудить меня раньше, дабы я успел ознакомиться с донесениями, и не заставлял достойных воинов ждать себя.

-- Величайший велел не нарушать твоего покоя вечером и не будить поутру. Однако... -- поверенный потупил взор, -- я подумал, что достойнейший Верховный Хранитель должен ознакомиться с важными вестями в преддверии совета, тем более -- ты приказал.

-- Ты поступил верно, исполнив мой приказ, -- Ипи вздохнул, -- однако, Хепри уже высоко, а я бесстыдно давлю ухо...

-- Не наговаривай на себя, Ипи, -- раздался за спиной голос Нибамена.

Ранефер обернулся.

-- Я шёл к тебе, Верховный Хранитель, расстраиваясь, что придётся тебя будить, а застал за чтением посланий, посему и не стал мешать, -- улыбнулся полководец, -- Величайший был бы счастлив, дать тебе отдохнуть подольше после вчерашнего напряжения сил. Но дела не терпят.

Докатился. Высшие военачальники лично ходят его будить... Ипи еле заметно покраснел. Впрочем, Нибамен не выглядел сердитым.

-- Достойнейший, мне нужно кое-что показать Менхеперра. Прошу меня немного подождать, я скоро приду.

-- Хорошо, -- ответил старик, -- мы подождём. Дочитывай послания. Не буду мешать.

Полководец повернулся было, но, задержавшись, добавил:

-- Знаешь, Ипи, ты снова стал тем же юным, едва пережившим семнадцать разливов, Ранефером, чьего разума побаивалась Самозванка, но... С возрастом ты все больше напоминаешь своего отца.

Едва военачальник ушёл, Ранефер дочитал послание Сит-Уаджат и, быстро свернув, сложил все свитки в поясной футляр. Обратился к Анхнасиру:

-- Где сейчас собраны все трофеи?

Они вдвоём направились к захваченному обозу.

-- Опять оружие? -- осведомился поверенный.

-- Нет, но не менее интересное.

Через несколько минул Ипи вошёл в шатёр фараона, держа в руках увесистый кожаный мешочек.

-- Живи вечно, Ипи, -- сказал Тутимосе, -- выглядишь намного свежее. Сразу видно, бессонницей не мучился.

-- Да живёт вечно Величайший! Бессонницей? -- Ранефер горько усмехнулся, -- да уж, спал, как убитый.

Фараон не заметил иронии, перешёл к делу.

-- Зато, похоже, Анхнасир не спал полночи, достойнейший, а некоторые колесничие и возницы воинства Прекраснейшей -- вовсе не ложились.

-- О чём ты, Величайший?

Ответил Аменемхеб:

-- Воины успели переделать пару хевити по твоему папирусу, который ты отдал перечертить Анхнасиру перед сном. Что же, я могу сказать, что против сомкнутого строя копейщиков -- лучше и не придумаешь.

-- Верно, достойнейший, -- Верховный Хранитель вздохнул, -- я дважды имел возможность оценить, каковы наши таранные колесницы против копейного строя... Больше не хочу. Колесницы Нибамена ударили в спину бегущим воинам Яхмада, после того, как тех опрокинули Храбрейшие. Они преследовали бегущих и почти не понесли потерь в людях и лошадях, но многие всё равно лишились таранов, хотя в том сражении, четыре дня назад, нам не мешали пни и буераки. Останавливалась хевити -- два лучника продолжали бить в спину. Теряла таран -- кони всё равно топтали дрогнувшего врага. А я, в обоих случаях, правил навстречу строю. В первый раз от больших потерь меня избавила трусость сынов Арвада, побежавших и смешавших ряды митанни. Акайвашта оказались не робкого десятка... Думаю, нам больше применять так хевити не следует. Вспомните, их создавали для борьбы с колесницами врага, а не с пехотой. Эти акайвашта доказали, что пехота в состоянии справиться с ними.