Евгений Токтаев - Неугасимый огонь (СИ)

-- Он ранен?

-- Очень устал, не спал много дней, долгий путь из Та-Нетер. И очень переживает утомился Знаменосец Ранеб. Тяжело переживает.

Ранеб? Это имя было знакомо Неарху. Именно этот наварх сражался против македонян в Тире. Умело сражался. Утомился? Так они говорят о покойниках. Стало быть, он мёртв.

-- Наварх, -- обратился к критянину кормчий эпактиды, -- не езди к ним, это западня...

-- Нетеру свидетели! -- возмутился Нахтра, -- я могу оставлять себя на твоей ладье, как доказывать... как заложник!

Неарх некоторое время пристально смотрел ему прямо в глаза, потом сказал:

-- В этом нет необходимости. Я поеду с тобой.

Посыльное судно привезло его к огромному кораблю, самому большому из тех, что виднелись вокруг. Неарх поднялся на борт. Воины в бронзовой чешуе приветствовали его на своём языке. Их речь отличалась многословностью, но критянин не мог оценить её торжественности. Его провели надстройку, где располагались каюты высокородных.

В небольшом помещении на постели лежал египтянин с необычно синими глазами. Увидев Неарха, он поднялся. Покачнулся, но устоял на ногах.

Нахтра сказал, что Ранефер не спал несколько ночей, перенёс долгое путешествие из какой-то неведомой страны Та-Нетер. Верховный Хранитель совершенно загнал себя, сначала торопясь на битву, а потом выпуская стрелу с нечеловеческой быстротой, словно сама Нейти-мстительница вселилась в него. Впрочем, об этом критянин не знал.

Верховному Хранителю уже сообщили не только о смерти Ранеба, старого флотоводца, любимого всеми моряками Страны Реки, но и о гибели Хнумхотпа, что не только не принесло Ранеферу радости, но и добавило головной боли.

Ничего этого не знал Неарх, но увидел перед собой вовсе не торжествующего победителя. Цветом лица Ранефер напоминал покойника или человека, несколько лет просидевшего в темнице. Да, глупцы говорят, что вино победы -- сладкое.

-- Живи вечно и радуйся, достойнейший Знаменосец, -- Ранефер говорил медленно, тщательно выговаривая слова, словно боялся, что не сможет совладать с собой, -- прости, я не знаю твоего имени.

Бледное лицо Ранефера показалось критянину белее некрашеного[90] изваяния.

-- И ты живи вечно, достойнейший Ранефер. Моё имя -- Неарх. Причин для радости я не вижу

-- Как и я, -- Ипи вздохнул, на секунду отвернулся, скрипнул зубами, -- столь горького питья победы Себек, Маахес и Сехмет воистину не ещё не преподносили никому.

-- Мне сказали, ты оплакиваешь гибель Ранеба? А скольких македонян следует оплакивать мне? Что здесь произошло?

-- Тот, кто командовал вашим флотом, ранен. Он без сознания, поэтому мы не смогли допросить его, и я не знаю, почему он напал на нас.

-- Он напал? -- выделил первое слово Неарх.

-- Мы получили вести из Камира о нападении и бесчинствах македонян.

-- Бесчинствах? -- Неарх удивлённо поднял бровь.

-- Тебе не нравится это слово? А как ещё назвать то, что вы сотворили на острове Тера?

-- Где сотворили? Что? О чём ты?

Ранефер отметил, что удивление Знаменосца прозвучало не наиграно. Не знает? Не исключено, ведь они разделились.

-- Ты действительно ничего не знаешь об этом?

-- Впервые слышу.

-- Часть вашего флота, с которой мы сразились здесь, совершила нападение на густонаселённый народом кефтиу остров. Твои товарищи разграбили его и сожгли, истребили множество жителей, обесчестили женщин. Нам стало известно об этом.

-- Где доказательства? -- глухо прорычал Неарх.

-- Кое-кому из кефтиу удалось бежать, -- спокойно ответил Ранефер, -- они обличили вас. Мне было достаточно их слов.

-- Но не достаточно мне! -- рявкнул критянин.

-- Спроси сам себя, достойнейший Неарх, -- прищурился Ранефер, -- в том ли ты положении, чтобы вести переговоры в таком тоне? Ты говоришь не с побеждённым.

-- Как и ты.

-- Справедливо, -- хмыкнул Ранефер и поинтересовался, -- торопишься стать им?

Неарх скрипнул зубами, но ничего не возразил.

-- Возможно, тебе неизвестно, -- продолжил Ранефер, -- но кефтиу с недавних пор -- данники Двойной Короны.

-- Известно, -- буркнул Неарх.

-- Тем лучше. А данников мы не только доим, но и защищаем. Когда с Иси, который вы зовёте Родосом, прилетела сова с вестью о том, что македоняне осадили Камир, я предположил, что вы и его разорите. И поспешил на выручку. Ещё издали мы увидели дым и отчаянные призывы о помощи, которые кефтиу посылали с помощью зеркал, благо лик Амена не скрыт облаками. Мы призывали вашего Знаменосца песней посланника. Он пропустил её мимо ушей.

Неарх скептически хмыкнул.

-- Ты знаешь, кто сражался с тобой?

-- Эли-Баал сказал, прежде чем лишился чувств, что вашего Знаменосца зовут Филотой и он сын Пармениона, старшего из полководцев Александра.

-- Эли-Баал? Вы взяли его в плен?

-- Мы не считаем его пленником. Он тяжело ранен. Обгорел. Раздавлена правая нога.

-- В таком случае, прошу, во имя милосердия передай его нам безо всяких условий. В моём отряде есть хорошие хирургеоны, они займутся им. Если промедлить...

-- Он просил не передавать его вам. Сказал, что ваши врачеватели отнимут ногу, -- покачал головой Ранефер, -- он не хочет жить калекой. Мои будут пытаться её спасти.

-- Я смотрю, его слов тебе было достаточно, чтобы составить мнение о способностях эллинских врачей, -- с холодком в голосе сказал Неарх, -- вряд ли ты имеешь иные основания для подобного высокомерия. Ладно, пусть остаётся, если так хочет. Видать, всем царям Библа у вас мёдом намазано...

-- Энил убоялся гнева Нетеру, попав в другой мир, -- резко оборвал критянина Ранефер, повысив голос, -- и он ошибся поначалу, думал, что это Тисури перенёсся из древности. Пока не увидел Тидаин. И пал духом. Тогда Анхнофрет, ныне посол Та-Кем у Александра, подобрала нужные слова. Перед доводами опытной Хранительницы трудно устоять, а когда человек сломлен и растерян...

-- Я, знаешь ли, тоже, как ты говоришь, "убоялся гнева" богов, -- насмешливо сказал Неарх, -- да так, что поджилки затряслись. Вот только ни я, ни другие мои товарищи, ни даже Адар-Мелек, не стали предателями.

-- Энил не предатель! -- возмутился Ранефер, -- мне известно, что Александр силой принудил его присоединиться к вам, а восстать против захватчика и мясника, залившего всю землю от Ушу до Угарита кровью -- священный долг...

-- Мясник, значит, принудил? -- процедил Неарх, не дав Ранеферу договорить, -- так вот послушай, достойнейший радетель об униженных финикийцах, как все было на самом деле. Там, в нашем мире, Библ уже давно находился под властью персов, против которых мы вели войну. Флотом персидского царя командовал наварх, сиречь Знаменосец по-вашему, именем Автофрадат. Энил ходил под ним в младших начальниках. К моменту, когда мы взяли Библ, только слепой не видел, что персы проигрывают войну, а мы берём верх. Вся береговая линия от Милета-Милованды до Библа уже была нашей. Автофрадат пребывал в затруднительном положении, а его люди поглядывали по сторонам, куда бы драпануть. И когда Энил узнал, что его родной город сдался Александру, заметь, без боя и разорения, он покинул Автофрадата, но не для того, чтобы сражаться с македонянами. Нет, он присягнул победителю. Так ты считаешь, что Энил не предатель? Ушёл от персов -- не предательство. Он же покинул угнетателей. Ушёл от нас -- тоже не предательство, те же причины. И ведь не просто восстаёт против захватчика и мясника, но ещё и всегда оказывается в стане победителя. Удивительное совпадение.