Ханна Хауэлл - Спасенная любовью

Ей было трудно понять этого человека. Имей он немного терпения, старшие Люсетты, родители его и Клода, наверняка сумели бы объявить брак между Клодом и Мари-Анн недействительным, и это лишило бы мальчиков всех шансов хоть что-то унаследовать. Люсеттам требовалось всего лишь заплатить нужным людям за то, чтобы это было сделано. Нежелание многих аристократов видеть наследниками Люсеттов детей женщины столь низкого происхождения тоже сыграло бы им на руку. Амиэлю нужно было всего лишь подождать.

«Разве что он не может себе позволить ждать», – подумала Арианна. Все опять свелось к вопросу: задолжал ли он деньги Дево? Если да, то его вполне могли подтолкнуть действовать немедленно, как только Клод был убит. Со стороны Дево это было в некотором роде безрассудно, обычно они добивались того, что им нужно, более утонченными и коварными способами, к каковым точно не относилась погоня за женщиной с двумя детьми.

«Впрочем, все это не имеет значения», – подумала Арианна со вздохом. Коль скоро эта игра уже началась, ее нельзя прекратить. Список преступлений Амиэля, Дево и их приспешников быстро рос. Обычно, когда обвиняемый – мужчина или женщина благородного происхождения, добиться правосудия бывает нелегко. Но Дево не относились к числу фаворитов короля, и к тому же речь шла об убийстве знатного дворянина, наследника еще более высоких титулов. Обвинение в убийстве, особенно в убийстве такой знатной персоны, как Люсетт, могло обойтись им очень дорого. Кроме того, они еще потопили корабль.

Арианна тихо чертыхнулась и потерла пальцами виски. Она только попыталась разобраться в этой головоломке, и уже от этого у нее разболелась голова. Хотя ей казалось, что все это бессмысленно, ненужно и безрассудно, у Амиэля и Дево могли быть тысячи причин, которые им самим казались вполне разумными. Да и, если разобраться, не так уж важно, почему они столь решительно вознамерились убить двух невинных детей. Важен только сам факт, что они хотят это сделать. И ей нужно думать не о том, почему Дево за ней охотится, а только о том, как уберечь от опасности Мишеля и Аделара. И всех тех, кто им помогает.

Арианна сидела на земле и думала, что ей становится все труднее переносить ожидание, пока Брайан совершает свои вылазки, чтобы проследить за врагами или сделать что-то, что может сбить их со следа. Ей не нравилось оставаться одной и ждать. Ей не нравилось сидеть в одиночестве, пока он рыскает по лесам или крадется по деревням, делая все необходимое, чтобы доставить ее в безопасное место живой и невредимой. Наверное, ничто другое не могло бы заставить ее чувствовать себя более беспомощной и бесполезной. Она чувствовала себя этакой изнеженной девицей, которая только и может, что сидеть и ждать, когда ее спасет мужчина. «Просто обузой», – при этой мысли Арианна невольно поморщилась. Если об этом узнают ее братья, они будут дразнить ее до конца жизни. Женщины клана Марри не сидят как беспомощные безвольные создания, которым не хватит смекалки даже зашнуровать собственное платье. Они сильные женщины и сражаются рядом со своими мужчинами. Они не позволяют другим драться вместо них, сбившись в кучку в безопасном уголке вместе с лошадьми. Подумав так, Арианна вскочила на ноги.

Но, сделав три шага в том направлении, в котором скрылся Брайан, Арианна снова ругнулась себе под нос и села на землю. Женщины клана Марри также понимают, когда нужно сидеть и ждать, даже если им это не нравится. Ей пришлось просто смириться с фактом, что она не обладает теми умениями, какими обладает Брайан. Что еще важнее, Амиэль и Дево знают ее в лицо и наверняка очень хорошо описали ее внешность каждому из своих людей. Им достаточно будет лишь мельком ее увидеть, и она превратится в не что иное, как меч, приставленный к горлу Брайана. Поэтому она должна сидеть и ждать. И молиться, потому что каждый раз, когда Брайан скрывался из поля зрения, она боялась, что с ним что-нибудь случится. Арианна не хотела слишком задумываться о том, что она почувствует, если это произойдет, но в этом и не было необходимости. При одной мысли об этом ее сердце так сжималось, что ей все становилось ясно.

Она начинает влюбляться в этого мужчину, если уже не влюбилась. Над этим она не хотела слишком глубоко задумываться. Брайан был с ней добр, занимался с ней любовью так, как – она теперь это знает – мужчина и должен заниматься любовью с женщиной, но он ни слова не говорил о любви и даже не намекал на будущее после того, как она благополучно доберется до своей родни. Арианна спросила себя, не потому ли она вообразила, что влюблена в него, что он помог ей испытать страсть? Или, может быть, причина в его доброте? В браке она ничего подобного не испытывала, и ее было легко ввести в заблуждение. Но потом она покачала головой: все намного серьезнее. Ее чувства к нему по-настоящему глубокие. Арианна боялась, что когда он доставит ее к родным и уйдет, то она останется с разбитым сердцем.

Брайан проигнорировал недвусмысленное приглашение от горничной из таверны и договорился с молодым овцеводом по имени Там, что тот доставит сообщение родным Арианны. На то, чтобы найти человека, внушающего доверие, ему потребовалось больше времени, чем хотелось бы, и он уже подумывал повременить с отправкой сообщения до тех пор, когда привезет ее в Дабхейдленд. Он бы так и сделал, если бы люди Люсетта не были так близко и не знали бы точно, куда он везет Арианну. Брайан подозревал, что его родные могли уже послать сообщение ее родным, но, конечно, не мог знать этого наверняка. Там собирался вскоре везти свою шерсть на рынок и идеально подходил на роль посыльного.

– Не волнуйся, дружище, – сказал он. – Я двинусь в путь до рассвета и позабочусь, чтобы это послание попало в руки Марри. Я уже с ними торговал, они ведут дела честно и всегда платят мне сколько положено.

Потому-то Брайан и решил, что этому человеку можно довериться. Для того, кто продает товары, такие вещи важны. Подкуп – дело случая, но человек, который каждый сезон покупает у тебя товар и хорошо платит, слишком ценен, чтобы рисковать испортить с ним отношения ради одной подачки, даже щедрой. Брайан передал Таму сообщение и отсчитал в его грязную мозолистую руку обещанные монеты.

– Будь осторожен с французами, – снова сказал он, пока Там допивал остатки эля.

– Конечно, буду, я же не дурак.

Брайан усмехнулся. Там вышел из таверны, а к Брайану снова подошла горничная. Она была довольно смазливой, относительно чистой и обладала пышной грудью, но Брайана она не интересовала. Он как можно мягче дал ей это понять, но, когда она наконец оставила его в покое, в ее глазах все-таки промелькнула злость. Брайан допил эль, думая, что хорошо бы Люсетт не заглянул в эту таверну. Дело было не в том, что он боялся, что не сможет от него ускользнуть. Его тревожило, что за его сделкой с овцеводом наблюдала эта горничная. Оставалось только надеяться, что она не станет предавать человека из своей деревни.