Елена Асеева - Коло Жизни. Бесперечь. Том второй

– На векошке, – пояснил Димург и резко сомкнул очи, вместе с тем шевельнулась в навершие его венца змея, да сделав стремительный рывок вверх, выхватила из свода желтое волоконце облака, сбросив его под ноги своего носителя. И Еси вместе с тем падение нитевидного дыма услышала продолжительное шипение, вроде перемешивающее в себе отдельные слоги… обаче, не очень ясные.– Уже все готово Асил, потому поторопись, мой милый.

– Я скоро, – дополнил старший Атеф, вже входя в зыбкую поверхность зеркальной стены, поглотившей не только его фигуру, но и каждый листок платинового древа в венце, оставив о себе памятью кружащие широкие круги.

Небо, подойдя к брату и юнице, опустился пред ней на присядки, и полюбовно воззрившись, неторопко протянул правую руку к ее лицу, указательным перстом едва дотронувшись до кожи лба. И немедля тело девушки, дрогнув, напряглось, тягостно дернувшись, запрокинулась назад голова, и если бы не поддерживающая ее рука Першего, она бы упала навзничь. Руки Еси, окаменев, плотно прижались к телу, и также энергично натянулась каждая жилка и черточка на лице, слегка даже поведя в сторону нижнюю челюсть и тем самым малеша приоткрыв рот.

– Ты, – едва шепнула Есинька, и густое смаглое сияние, выбившись из-под кожи, наполнило ее голову и лицо. – Ты, – Небо разком наклонился к юнице стараясь разобрать, что шепчет она, вероятно выдохнутое из недр естества, – обещал, что я когда-нибудь смогу взлететь без крыльев. Но для того нужно было время и долгая поступь моих ног. Ты сказал, что со мной будет все благополучно… Одначе, нет… нет… не все благополучно… Плохо было тогда… а я не мог… не мог… не умел сказать… Ноне еще хуже… Ты, думаешь, что время… вроде давеча рожденного родника может нежданно сменить направление и пробить себе новое русло… Ты не прав, я это понял, когда был там, вдали от вас в мироколице, свершая долгое движение. И, днесь, когда так долго взывал к вам… Ибо иноредь поступки столь малого создания, как человека, могут нарушить и божеские замыслы.

– Крушец… Крушец, – чуть слышно продышал Небо, впервые озвучивая величание лучицы при старшем брате, и голос его даже в том шептание зримо затрепетал, а перст еще сильнее надавил на лоб девочки, боясь разорвать возникшую связь, оная была вызвана болезнью Крушеца. – Наша драгость, бесценность, что с тобой?.. Что? Скажи, поколь можешь.

– Больно… мне так больно… Я звал… звал, – и вовсе прерывисто зашептали уста Есиньки и вместе с сотрясанием ее головы, стало пульсировать сияние. – Звал… Отец… спасите… вы не слышите… Не слышите меня.

Голос Еси срыву потух, тягостно сомкнулись глаза, и ноги, как в целом и само тело, немедля ослабли. Небо торопливо убрал от головы юницы перст, и, подхватив ее тельце на руки, прижал к своим губам лицо, кожа на котором потеряла смаглое сияние, миг спустя и вовсе побледнев. Бездвижное отишье наполнило залу, в ней замерли Боги, человек, кучные облака, нынче вроде ползущие в своде, в венцах Зиждителей перестала шевелиться змея и вращаться Солнечная систем. Похоже, замерла вся маковка со своими бесчисленными галереями, комнатами, светелками, по форме напоминающая огромный каменный многогранник, покоящийся в основании еще более мощного шестиугольника, и своей неровной поверхностью сливающегося с изрезанной, горной породой четвертой планеты.

– Крушец, потерпи наш милый малецык, вмале Родитель тебе поможет… И прости нас, что столько было боли, – произнес Небо и поцеловал девушку в лоб, очи, виски… Ту испытываемую им любовь направляя в первую очередь на объятую болезнью лучицу.

Медленно Рас поднялся с корточек, и, испрямив стан, с волнением взглянул на старшего брата, лицо которого, растеряв золотое сияние, наполнилось густой марностью. Небо трепетно прижал к груди, все еще не пришедшую в себя Еси, и многожды повысив голос, молвил, обращаясь к Димургу:

– Когда он нас звал? Что с ним случилось? – Перший легохонько качнул головой. – Он заболел уже после катаклизма… Наверно, что-то случилось, когда он был в руках Круча… Возможно Асил не доследил и с ним, что-то произошло. Такая мелочь потеря систем, народов все, что мы сможем восстановить. Но Крушеца… Потерю Крушеца неможно будет пережить не только тебе, но и мне, ибо я слишком сильно к нему привязан.

И в голосе Небо прозвучала созвучная стенаниям лучицы боль, незамедлительно всколыхнувшая сияние в лице старшего четверки Богов и словно возвернувшая положенной ему властности, силы, уверенности.

– Все будет хорошо, мой дорогой, – умягчено проронил Перший и ласково погладил брата по правой щеке. – Не тревожься только, абы останешься тут один и я, как ты понимаешь, не смогу, все бросив, явиться по зову… А по поводу малецыка, я назначу проверку. Если не сумеем понять, что с ним случилось из его пояснений… Хотя, видимо, он пытается, что-то рассказать. Я все улажу, мой любезный брат, – теперь голос Димурга и вовсе плыл, лаская златые кудри Раса, – ты только не негодую по пустякам. С сынами будь мягок, проверяй Стыня, встретишь его на маковке и договорись о его появление у тебя. Круча забери к себе на хурул, пусть будет больше с Дажбой… И посещай Опеча, он поколь все время на пагоде, что-то там созидает, не отвлекай его от творения, однако постоянно контролируй. Если я задержусь, вызовешь сюда Вежды.

– Да, Отец, – согласно отозвался Небо и бережно, как самую большую драгоценность, передал брату юницу. – Все выполню, как распорядился. Ты же в любом случае будешь на связи… Да и я уверен, сыны будут много ровнее, узнав, что происходит с нашим дорогим малецыком.

Старший Рас шагнул несколько в бок, и с тем склонившись к Димургу нежно коснулся устами оголенной кожи на плече, вкладывая в поцелуй всю свою любовь и почтение. Он все с той же медлительностью, что вообще была присуще его печище, развернулся, и, направившись к стене, на ходу взметнул правой рукой. И тотчас три кресла, распавшись на пухлые дымчатые клоки стремительно воспорили к тем, что все еще наполняли свод, в доли мига слившись с ними в единое целое. А топчан, на котором лежала Еси, также порывисто, распавшись на отдельные долгие полотнища… сизыми испарениями заколыхался над полом.

Уже второй день Боги и Еси летели в векошке к Родителю. В целом девушка, конечно, не понимала, не ощущала идущего времени, это просто Перший или Асил ей поясняли, что прошел час… аль день… наступил вечер, пришла ночь, с тем добавляя «по земным меркам». На основании чего Есислава сделала вывод, что там, где они ноне летят, время двигается как-то по иному. Векошку снаружи она не видела, так как, потеряв сознание в зале маковки, очнулась уже внутри. Подле нее тогда суетилась Трясца-не-всипуха бережно влившая, пред тем, ей кисло-горькое зелье в рот, а после, молвив прохаживающемуся Першему, что госпоже надо отлежаться. Старший Димург на удивление торопко кивнул, и только бесица-трясавица покинула помещение подошел к юнице.