Рустам Максимов - Смерть князьям и ханам

— Степан, мы не станем здесь надолго задерживаться, — заверил я офицера. — Как только князь Остей отдаст нам тела бандитов, мы тотчас вернёмся обратно.

— Кстати, о птичках. Там началось движение: две подводы едут в нашу сторону, — неожиданно произнёс капитан Вонг, наблюдавший в прицел ВСС за станом княжеских дружинников. — На них только возницы.

— Так, Гюрза, Шварц, быстро к башенным! Филин, Кельт, Ком — на вас роща! Маус, приготовь медикаменты! Мехводы — по местам, — быстро распределил нас всех по местам Стрельцов. — Артур, ты со мной. Пошли.

Предосторожности оказались абсолютно излишними. Пара повозок подкатила почти вплотную к нашим машинам, остановившись в каком-то десятке метров от них. Возницы — двое крепеньких мужиков в лаптях — слезли с повозок, поклонились нам, со смесью страха и любопытства косясь на бронетранспортёры.

— Наш князь повелел отдать вам тела душегубов, бояре, — скрипучим голосом произнёс один из возниц. — Куда сгружать надобно?

— Скидывай прямо сюда, на землю, — махнул рукой майор, и усмехнулся. — Иваныч, мы теперь бояре.

— Погодь, ничего не сгружай, — присмотревшись к капающей сквозь щели повозки крови, остановил я мужика. — Надо глянуть сначала, те ли это бандиты.

— Те самые, других-то у нас нема, — искренне удивился возница. — Гляди сам, боярин, коли так желаешь.

Мы со Стрельцовым подошли к первой повозке, запрыгнули на неё, откинули мешковину, закрывавшую тела. Мда, зрелище не для слабонервных. Дружинники князя Остея умело поработали холодным оружием. По сути, перед нами лежали замысловато порубленные на куски трупы, сложенные затем воедино. Кровь пропитала насквозь все остатки одежды убитых, превратив зелёную камуфляжную ткань в тёмно-бурый цвет.

— А ты соображаешь, Артур, — уважительно произнёс спецназовец.

— У тебя целлофановые мешки есть? — расстёгивая свою папку, спросил я.

— Откуда? Я на живых рассчитывал. Ну, на крайняк, хотя бы, на трупы целиком, — буркнул майор.

Достав из папки фотороботы подозреваемых, я присмотрелся к одному из двоих: вроде, соответствует. Взял следующий листок, сравнил. Тоже похож. Рассмотрел татуировки на кистях рук обоих бандитов. Вывод однозначен — сидели, и, скорее всего, недавно вышли из зоны. Затем, плюнув на всё, отвернул край пропитанного кровью бушлата, проверил внутренний карман слева. Залез рукой в правый карман — чисто. Проверил остальные карманы — тоже ничего. (Цензура), княжеские дружинники всё вынули, словно вертухаи на зоне. Представляю, какой хай поднимется, когда мы привезём эту строганину в морг. Прокурора, наверное, кондрашка хватит, а пресса вообще всю полицию мигом в газетный рулон закатает. И, ведь, хрен докажешь, что это не наших рук работа.

— Пойду, гляну на третьего, — вздохнул я. — Чёрт, ну нахрена им было головы рубить-то?

Третий труп выглядел так, словно его разорвало снарядом. Относительно целыми высмотрели лишь конечности и голова. Едва взглянув на уцелевшее лицо, я тотчас узнал преступника: Алексей Малиновский, по кличке Мастодонт, рецидивист с тремя ходками. Хитрый, жестокий, злопамятный, пронырливый уголовник. Все его преступления отличались оригинальностью и продуманностью ходов, которые сбивали с толку даже бывалых оперативников. Не надо далеко ходить за примером — недавнее вооружённое ограбление комбината. Если бы бандиты не устроили бойню в деревне, то даже не попали бы в поле зрения следствия. Ведь мы вообще, если честно, топтались на месте с тем ограблением. Улик — с гулькин нос, информаторы барабанили о чём угодно, но только не про относящиеся к делу. Единственное, что удалось сделать — составить фотороботы десятка вероятных подозреваемых, всех, кто попал в поле зрения полиции. Эти трое тоже угодили под подозрение, скорее всего, именно по причине своего криминального прошлого.

— Шварц, пришли мехвода с брезентом, — нажав тангетку рации, приказал Стрельцов. — Филин, в роще спокойно?

— Да, тихо всё, — коротко ответил старший лейтенант Кравченко.

Из-за бронетранспортёра выскочил старший сержант Василевский с брезентом в руках. Подбежал, отдал брезент, глянул на изрубленные тела, побледнел, и по кивку майора убежал обратно в машину. Спецназовец сам расстелил брезент, прикинул что-то, повернулся к возницам.

— Складывайте тела прямо на брезент, вот сюда, так, и так, — строгим голосом приказал наш командир.

Мужики долго не мешкали, и крови не боялись. Подхватили обезглавленные тела, положили их на брезент, добавили туда отсечённые головы и конечности. Затем подогнали вторую повозку, выгрузили останки Мастодонта, и по приказу майора свернули брезент каким-то хитрым образом.

— Всё, вы свободны, — взглянув на возниц, произнёс майор. — Скажите князю Остею, что мы немного пошумим, пока будем забирать тела.

— Исполним, барин, — мужики поклонились, споро залезли на повозку, и покатили в сторону бивуака дружинников.

Мы со Стрельцовым вернулись к машинам, и, прикрываясь бронёй, стали наблюдать за дальнейшим развитием ситуации. Возницы беспрепятственно достигли стоянки, свернули куда-то в сторону, исчезнув из нашего поля зрения. Ничего подозрительного не происходило, поэтому, подождав минут десять, майор приказал сниматься с места.

Похоже, что внешнее спокойствие личного состава нашей группы оказалось лишь ширмой, скрывавшей большое внутреннее напряжение бойцов. Буквально за одну минуту мы забросили на броню свёрток брезента с останками преступников, закрепили его, чтобы не потерять по пути, а затем заняли места в БТРах. Развернувшись, наши машины покатили по своим же следам в сторону речки, и лишь тогда мы испустили вздох облегчения.

— Радио так и не работает? — я повернулся к Степану Кравченко, сидевшему на месте стрелка-наводчика башенных пулемётов.

— Нет, в эфире глухо, словно всё вымерло, — отрицательно покачал головой старший лейтенант. — Артур Иванович, а мы, часом, не жертвы массовой галлюцинации? Может, точно, надышались чего на болоте?

— Нет, Степан, не бывает массовых галлюцинаций с одним сюжетом, — ответил я. — Да и запах крови и внутренностей вряд ли причудится столь же реально, как сейчас.

— Не согласен, товарищ майор, — после секундной паузы произнёс Кравченко. — У меня после Первой Чечни почти каждый день стоял перед глазами сгорающий вместе с экипажем БТР. И запах жареного мяса чувствовался, словно в реале.

Я не нашёл, что сказать Степану. Во время Первой Чеченской я был молодым лейтенантом, только что пришедшим работать в уголовный розыск. Тогда страна переживала разгул преступности, на улицах часто случались перестрелки, драки, а про бытовухи я вообще уже молчу. Действительно, я не воевал на той войне, даже в командировки в Чечню ни разу не угодил. С другой стороны, в меня тоже стреляли на задержаниях, а однажды даже порезали ножом. Я тогда недооценил степень наркотического опьянения одного козла, которого мы обнаружили в притоне. Если учесть, что я ни разу не хоронил погибших товарищем, то, наверное, я мог считать себя счастливчиком, которому в целом везло.