Андрей Колганов - Жернова истории 3 (СИ)

Валериан Владимирович, прежде, чем ответить, пристально посмотрел на меня:

- Если судить по тому тону, с которым вы задаете этот вопрос, то там творится нечто несусветное. Тысяч двести? - кривовато усмехнулся он.

- Более ста восьмидесяти девяти миллионов, - преувеличенно-спокойным тоном, чтобы не дать себе сорваться, поправляю наркома РКИ.

- Сколько-сколько? - с явным недоверием переспрашивает Куйбышев.

- Вы не ослышались. Сто восемьдесят девять миллионов четыреста тридцать две тысячи четыреста девяносто пять. Да еще по охране труда свыше тридцати миллионов показателей! - во мне не на шутку начинает закипать праведный гнев. - На кой черт все это нужно? Кто и когда сможет не то, что обработать, а просто прочесть эти данные? Да тысяча Госпланов будет разбираться и не разберется до второго пришествия коммунизма!

Председатель ЦКК непроизвольно улыбнулся в ответ на мою шутку, но тут же погасил улыбку.

- Вы хотя бы представляете себе объем работы, которую нужно провести для упорядочивания отчетности? - спрашивает он, усталым жестом проведя рукой по большому выпуклому лбу.

- Объем колоссальный. Тем скорее надо браться за эту работу, - надо настоять на своем во что бы то ни стало, и я пускаю в ход тяжелую политическую артиллерию. - Иначе исполнение директив недавнего Пленума ЦК о составлении перспективного плана социалистической реконструкции народного хозяйства будет попросту сорвано.

Куйбышев, похоже, собирался в ответ сказать нечто довольно резкое, но, немного пожевав полными, мясистыми губами, смолчал, и только глянул на меня исподлобья со страдальческим выражением. Надо сказать, этот взгляд - мрачный и одновременно жалобный - у него получился весьма впечатляющим. Да, настала пора подсластить пилюлю.

- Валериан Владимирович, вы не думайте, что приперся к вам чиновник только с категорическим требованием: вынь да положь немедленно, а лучше - вчера, со всех сторон правильную и красивую отчетность, а кто и как это сделает - не его забота. Нет, это дело наше общее, дело партийное, и я много думал над тем, как его ускорить, - говорю это уже не прежним настоятельным, даже категоричным тоном, а перехожу на мягкий, доверительный разговор. - Чтобы облегчить вам работу, предлагаю предварительный отбор учетных показателей возложить на сами ведомства на основе очень жесткого подхода. А именно: ведомства должны представить расчеты, указывающие, кто из утвержденного штата их сотрудников и сотрудников организаций, у которых они запрашивают отчетность, и в какие сроки будут составлять и обрабатывать отчетную документацию. В основу же такого расчета следует положить нормативы работы с учетно-отчетной документацией, которые может разработать ЦИТ, разумеется, с утверждением РКИ. Думаю, Гастев не откажется поработать на это дело?

- То есть вы хотите жестко увязать объем отчетных показателей с реальными возможностями их обработки? - идея наркому РКИ понятна и без долгих объяснений. - Но кто даст гарантии, что это будут именно те показатели, которые нужны вам для работы по пятилетнему плану? - Намекает, и достаточно прозрачно, что и нам неплохо бы подключиться к его заботам. Резон в этом есть...

- Гарантий никто не даст, мы должны обеспечить их сами. Поэтому со стороны Планово-экономического управления обещаю вам самое активное участие наших специалистов в экспертизе отчетной документации. И с Кржижановским постараюсь договориться о том же. - Смелое обещание, но, надеюсь, хотя бы одного специалиста из Госплана Глеб Максимилианович на такое дело сумеет выделить.

- Да, озадачили вы меня, нечего сказать, - промолвил на прощание Валериан Владимирович, пожимая мне руку. - Что же, придется Рабкрину еще по этой линии засучить рукава.

* * *

Попрощавшись с Осецким, Валериан Владимирович устроился за письменным столом и задумался. Да, ничего не попишешь - провести сокращение аппарата, чего от него настоятельно требовали в Политбюро, никак не получится без приведения к сколько-нибудь пристойному виду ужасающе раздутой отчетности. И занесло же его на эти галеры! Аппарат, как резиновый мячик, упорно сопротивлялся всяким сокращениям - вроде сожмешь его, а как только ослабишь давление, так он снова возвращается к прежним размерам, если не еще большим.

Куйбышев припомнил строки письма, полученного от своего друга, Феликса Эдмундовича, еще в 1923 году. Как он там писал-то? Выдвинув один из ящиков стола, он покопался в нем и извлек на свет божий сложенный вчетверо листок со знакомым летящим почерком:

"Чтобы наша система государственного капитализма, т.е. само Советское государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов, проблему завоевания этой среды, преодоления ее психологии и вражды. Это значит, что проблема эта может быть разрешена только в борьбе. Каково настоящее положение. Надо прямо признаться, что в этой борьбе до сих пор - мы биты. Активна и победоносна другая сторона. Неудержимое раздутие штатов, возникновение все новых и новых аппаратов, чудовищная бюрократизация всякого дела - горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств. Это легальное кормление и пожирание госимущества - этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения..."

Эх, человеческую натуру так просто не переделаешь! Но все-таки загнать эту, как выразился Дзержинский, "саранчу", в жесткие рамки надо. Иначе и в самом деле выжрут наше государство изнутри.

* * *

Незадолго до отъезда в отпуск снова беспокою Феликса Эдмундовича.

- Поскольку сам настоял на том, что в основу пятилетнего плана должны быть положены государственные целевые программы, то мне и показывать товар лицом, - говорю ему после взаимных приветствий. - Планово-экономическое управление берется за разработку, в порядке эксперимента, первой такой программы. И это будет программа подъема материального и культурного уровня трудящихся.

- Почему именно такой выбор? - председатель ВСНХ несколько удивлен. - Вы же понимаете, что костяк индустриализации - это подъем тяжелой промышленности. И не вы ли все уши прожужжали мне о том, какое критическое значение для нас имеет развитие собственного машиностроения?

- Все это так, и мимо этих вопросов мы никак не пройдем, - соглашаюсь со своим шефом. - Но ведь мы собираемся развивать тяжелую промышленность, выпускать машины и оборудование вовсе не ради их самих, а, в конечном счете, для людей, для наших советских граждан. Да и с политической точки зрения тот факт, что первой государственной программой станет именно эта, будет иметь немаловажное значение.

- Как раз потому, что данный вопрос политически действительно важен, вы рискуете навлечь на себя большие неприятности, если окажется, что в своей программе возьмете на себя невыполнимые обещания, - обеспокоенно замечает Дзержинский. - Тем более, что есть обоснованные опасения насчет источников необходимых накоплений для финансирования индустриализации. Как бы их не пришлось брать за счет замедления или даже остановки роста народного потребления!