Борис Батыршин - Дорога за горизонт

– Да как же это? – поразился уже урядник. – Как же их после такого земля носит?

– Да вот так и носит. – невесело усмехнулся Олег Иванович. – Народу перевели – не счесть! Три года назад в Конго обитало миллионов тридцать; теперь уже на четверть меньше. А дальше… – и он безнадёжно махнул рукой.

– В общем, на плантациях с неграми обращаются хуже чем со скотом. За малейшую провинность работников калечат и убивают а солдат этих самых «Общественных сил», для подтверждения того, что те не зря переводят патроны, требуют предъявлять отрубленные руки убитых.

– Вот изверги…. – пробормотал урядник. – А деньжищи-то куда идут? Небось, бельгийский король в казну складывает?

– Если бы! – невесело усмехнулся Олег Иванович. – Тут вот ведь какая штука: казна Бельгии – это казна Бельгии, а Конго, как и доходы с него – личное владение короля Леопольда. Так что казне не достаётся ровным счётом ничего; на деньги, полученные кровью местных негров корольсодержит любовницу, Бланш Делакруа, прозванную европейскими газетчиками «королевой Конго». А всякий раз, когда короля обвиняют в том, что его люди творят в Африке безобразные жестокости – его комиссары заявляют, что это необходимо для усмирения племен людоедов!

– Как вам не стыдно, мсье Олег – раздался из-за костра недовольный голосок Берты. – Сколько можно повторять эти отвратительные сплетни? Я лично знаю короля Леопольда – это милейший и прекрасно воспитанный человек! Я уверена, что он неспособен делать все те ужасные вещи, о которых вы рассказываете с таким пылом!

Семёнов смутился и запнулся; казаки недовольно загудели – рассказ начальника экспедиции произвел на них сильное впечатление. Ободрённый поддержкой, Олег Иванович ответил:

– Ваш культурный Леопольд, мадемуазель Берта, ведёт себя в Конго как кровавый деспот. Ни Калигула, ни Нерон, ни иные тираны древности, вместе взятые, не сделали того, что совершил в Африке скромный конституционный монарх маленькой Бельгии. Он, по сути, ввёл здесь самое лютое крепостничество – такого и при Хмельницком на Украине не было, не то что в России! У него на плантации работника за малую повинность могут не выпороть, а просто съесть – а вы мне рассказываете о воспитании! К тому же у вашего «короля-суверена» мания величия – он того и гляди, заставит негров молиться на свои статуи. Дажестолицу назвал своим именем – «Леопольдвилль».

– Ваш знаменитый царь Пётр, насколько я помню, тоже назвал столицу своим именем – отпарировала, нимало не смутясь, Берта. – И вообще, господа – не забывайте, что я подданная этого короля. Хотя бы из уважения ко мне не отзывайтесь о нём дурно в моём присутствии!

На угольно-чёрном небе полно звёзд – чужих, но успевших стать такими привычными звёзд Южного полушария. Вон он, Южный Крест, сокровище экваториального неба…

– Беркус, Аркус, Гаркус, Деркус – поручик перехватил, взгляд Семёнова, направленный на главный ориентир звёздного свода. – Забавные названия, непривычные для европейского уха.

– Ну, имена звёздам Южного креста дали как раз европейцы. Без всякой романтической шелухи, в строгом античном стиле: греческая буква – альфа, бета, гамма, дельта – плюс слово «крест» по латыни. Просто и практично.

– Экий вы циник, Олег Иванович! – посетовал топограф. – Вот так, запросто, взяли и разбили хрустальную мечту! А я-то вообразил, что названия эти необыкновенные происходят… ну, скажем, от языка наших Скитальцев, которых вы упорно именуете тетрадигитусами. Уж извините, по моему нет на свете ничего гнуснее латыни и греческого!

– Это у вас гимназическая отрыжка, поручик. – с усмешкой ответил Семёнов. – но, вообще-то я вас понимаю. Мне, слава богу, латынь с греческим учить не пришлось – но о том, как гимназисты эти предметы обожают – наслушался, благодарю покорно.

– А у вас, в будущем латынь не учат? – немного помолчав, спросил Садыков. Олег Иванович удивлённо покосился на собеседника. После того памятного дня, когда он поведал поручику о своём происхождении, тот в первый раз заговорил о будущем.

– Почему же не учат? Учат – те, кому это может пригодиться в профессии. Медики, лингвисты, историки, биологи. Священники, разумеется – они у нас тоже есть, да-да, не удивляйтесь, поручик! А в школах преподают английский или ещё какой-нибудь из европейских языков. Французский или, скажем, немецкий.

– Главное – чтобы не латынь. – вздохнул Садыков. – Как вспомню нашего латиниста…

Некоторое время оба задумчиво созерцали небосклон. Посмотреть было на что: Семёнов, хотя и пребывал в экваториальных широтах уже несколько месяцев, всё не мог привыкнуть к звёздному костру, в который превращалось безлунными ночами африканское небо. «Да, удивительно… – думал он. – уже скоро полгода как мы с поручиком живём бок о бок, делим кусок хлеба – а что я, в сущности, о нём знаю? Военный топограф, отличный учёный, несмотря на молодость. Умница, любит своё дело. Тонок, ироничен, созерцателен – немного похож на «простофилю Вильсона» из повести Марка Твена. О таком собеседнике можно только мечтать.

К сожалению, сближению мешала субординация – Садыков корректно держал с начальством дистанцию, редко пускаясь в приватные, неслужебные беседы. Но после того, как перед ними обоими вспыхнула звёздная спираль, возникшая из глубины загадочной «тентуры» – поручика словно подменили. Интересно, насчёт названий на языке Скитальцев – это всерьёз? Да нет, быть не может – он же картограф, а значит наверняка знаком с системой обозначений Байера [74], по которой, собственно, и получили имена главные звёзды Южного креста…

– Вы позволите задать вопрос, господин Семёнов? – нарушил тишину поручик. Вопрос, не был риторическим: не получив ответа, Садыков не станет продолжать, тактично промолчит и отойдёт в сторону, не делая попыток продолжить разговор. Субординация, яти её… Олег Иванович кивнул и выжидающе глянул на собеседника.

– Зачем вы столь подробно рассказываете нашим казачкам о зверствах бельгийцев? Будто мы собираемся не проехать эти края насквозь, а развернуть тут освободительную войну – и вы заранее настраиваете наших казачков против неприятеля.

– Нет конечно, поручик. – улыбнулся начальник экспедиции – Просто не хочу, чтобы они столкнулись с этими мерзостями внезапно – нос к носу, так сказать. Конечно, забайкальцы – отнюдь не монахини, крови не боятся, но и у них могут сдать нервы. Не пришлось бы нам с вами тогда и вправду войну устраивать!

Садыков кивнул.

– К тому же – продолжил Семёнов, – тут ещё один момент. Понимаете, опасаюсь я что-то… вот, наша мадемуазель Берта – нет, вы не подумайте, я не подозреваю её в шпионаже, упаси господь. Просто…