Константин Калбазов - Бульдог. Хватка

Как ни странно, но лошади с легкостью подчинились новому вознице. Стоило только потянуть вожжами вправо, и тройка пошла в плавный разворот. Описала дугу. Ага. А вот и след, оставленный санями. Вот по нему, значится, и поедем.

– Не хочу-у!!!

Едва осознав, что происходит, парнишка дернулся и вознамерился выскочить из саней, но Буров вцепился в него, как в последнюю надежду, как утопающий за соломинку. Сергей Иванович знал точно: выскочи молодой Петр, упусти он его, и ничего не будет. Ему дали один-единственный шанс, и он сейчас находится рядом, верещит, пытается вырваться, не желая возвращаться туда, где ему было больно.

Не смог. Бурову отчего-то стало стыдно и противно. Он хочет жить, он готов терпеть, страдать, бороться, что-то доказывать себе и остальным. Он ко всему этому готов. А вот этот напуганный мальчик – нет. Сергей остановил лошадей. Отпустил Петра, но против ожиданий тот не убежал, а внимательно смотрел на странного мужчину, который, неловко перевалившись, выбрался из саней.

– Прости меня, мальчик. Правильно молва говорит – на чужих плечах в рай не въедешь. Езжай своей дорогой. С Богом.

– А ты?

– Не знаю. Как Господь повелит, так и будет. Хотя особо верующим я никогда не был. Так что, может, и позабудет обо мне, оставив в этих местах.

– Поехали со мной.

– Нет.

– Почему? Ведь там хорошо. Там не может быть плохо.

– Скорее всего ты прав. Но если я поеду с тобой к твоей сестре, то обратной дороги мне уже не будет, а здесь… Здесь возможно все. Даже если придется ждать слишком долго, здесь есть надежда.

– Но там все плохо. Там предательство, интриги, боль. Там все лгут. Что там хорошего?

– То, чего нет ни в раю, ни в аду. То, что длится не вечность, а краткий миг. Там жизнь, парень. Там боль, там кровь, там грязь и смрад. Но только там мы живем по-настоящему и узнаем себе цену. А рай или ад – это уже итог. Это вечность. Это то, чего ты заслуживаешь за деяния свои. Но свершить их ты можешь только будучи живым.

– Меня там все только предавали, лебезили, пресмыкались, а сами за спиной делали то, что им было угодно. А то и вовсе заставляли делать то, чего я не хотел. Все до единого.

– Разве не было того, кто был бы тебе верен, кто любил бы тебя от чистого сердца?

– Только Наталия.

– Сестрица?

– Она.

– Сколько тебе лет?

– Четырнадцать.

– Эх, молодость. Ты еще ничего не видел, парень. Тебе просто не повезло повстречать тех, кто по-настоящему тебя полюбит и никогда не предаст.

– А ты? Если бы ты поехал со мной? Ты бы меня не предал?

– Нет, парень.

– Мне так многие говорили, но все врали.

– Может, им ты дал не так много. Как можно предать того, кто подарил тебе второй шанс на жизнь? Может, такие и есть, но это не про меня.

– И я должен тебе верить?

– А ты веришь, что если бы я не остановился, то мы непременно вернулись бы к тебе?

Парнишка задумался. Меж бровей пролегла столь неестественно выглядящая на таком молодом лице морщинка. Губы сжались в тонкую линию. Он словно прислушался к своим ощущениям.

– Верю.

– Но я этого не стал делать. Не так ли? Я решил остаться в этой пустоши и пожелал тебе счастливого пути, по твоему выбору. Так что можешь не сомневаться – там у тебя будет хотя бы один, кто никогда и ни за что не предаст. И еще. Только там ты сможешь воздать всем, кто был рядом с тобой, по заслугам, а не беспомощно наблюдать за ними и грызть от отчаяния ногти. Но сейчас ты должен сам решить, по какому пути ты пойдешь. Их у тебя два, и оба открыты. Один несет боль и труды, но позволит все расставить по своим местам. Второй сулит покой и любовь сестры, но не позволит тебе сделать ничего.

– Садись, – вдруг решительно произнес Петр после продолжительного раздумья.

– Я не поеду к твоей сестре, парень, – медленно покачал головой Буров.

– А мы не к сестре. Садись, пока не передумал.

Буров быстро забрался в сани и устроился рядом с молодым императором. Жаль, не его мерс, ноги не вытянуть. Ну да ничего, как-нибудь.

– Держи. – Петр протянул ему вожжи, предлагая править.

– Нет, парень. Решение твое, тебе и вожжи в руки.

– Я боюсь, что отверну.

– Решать тебе.

– Ты правда не предашь?

– Ни за что.

– Господи, спаси и помилуй! – Парнишка истово перекрестился, как могут только верящие искренне, всем сердцем и душой. – Н-но, залетные!!!

Лошади пошли разом и очень быстро набрали скорость. Студеный ветер обдал тело, с легкостью забираясь под одежду и заставляя ежиться. Буров глянул на Петра. Как видно, и тому сейчас было холодно, но вид решительный. Упрям. Не отвернет…

– Я все вспомнил, – глядя в одному ему ведомую точку, задумчиво произнес Петр.

«Я догадался», – с легкой ехидцей произнес Буров.

– Твоя работа?

«А ты как думаешь? Моя, конечно. А то как бы я тебе образы разных машин передавал бы, словами всего не расскажешь. Надеюсь, теперь понимаешь, отчего я не стал тебя подменять собой?»

– Теперь понимаю. Хотя сомневаюсь, сумел бы я двадцать лет прятаться по задворкам.

«Тебе труднее, потому как ты император, – с показной важностью произнес Буров, – а мы так, мышки серые».

– Зачем ты так, Сергей Иванович. Да я тебе куда больше обязан, потому как это ты меня к жизни вернул.

«В тот момент ты вернуться к жизни мог, я же только пристяжным, и никак иначе. Так что кто кому обязан – это вопрос. А потому давай-ка оставим эту тему».

– Как скажешь. А жаль все же, что ты не можешь мне подсказать выход. Признаться, я сейчас нахожусь в довольно щекотливом положении…

Угу. Знал Буров об этом положении. Но и помочь ничем не мог. Не сказать, что он был в школе двоечником, но, признаться, помнил не так чтобы и много. Где-то в эти годы должна состояться Семилетняя война, которую многие историки назовут «первой мировой войной». Но вот причины, предпосылки, расстановка сил, кто с кем был в союзе – этого Буров не помнил.

В голове прочно сидело только несколько моментов. Он помнил, что русские победят в одном из крупных сражений, а Апраксин превратит его в поражение. Что русская армия возьмет Берлин. Помнил, что Петр Третий фактически капитулирует перед Фридрихом Великим, так как тот был его кумиром.

Вот только ерунда все это. Потому что он также помнил, что Крым должен был отвоевать Потемкин. Причем крымских кампаний должно было быть несколько. Именно светлейший положил много сил, чтобы Таврида превратилась в цветущий край. Но сейчас об этом человеке, принесшем на алтарь отечества всю свою жизнь, Буров ничего не слышал. Скорее всего тот пока лишь сопливый мальчишка.

А вот Григорий Орлов служит сержантом в лейб-гвардии Семеновском полку. Правда, непонятно, тот ли это Григорий, который должен был стать фаворитом Екатерины Второй. Их там пятеро братьев. Хм. Почти наверняка это он. Такие совпадения, конечно, случаются, но больно уж редко.