Кирилл Еськов - Америkа (reload game)

– Держи руки на виду и не двигайся! – предупредил остановившегося на пороге Командора штатский, наведя на него револьвер; полисмен тем временем, пыхтя, извлекал из кармана наручники. – Оружие есть?

– Не ношу.

– Это правильно! – одобрительно кивнул контрразведчик и, не меняясь в лице, выстрелил почти в упор. Светлый пиджак на спине Командора, где-то под левой лопаткой, вспух красным, и тот стал заваливаться навзничь – неестественно выпрямившись, как падают только мертвецы...

Подавившийся беззвучным вскриком Расторопшин оцепенело наблюдал со своего затемненного «бельэтажа», как убийцы деловито затаскивают тело внутрь, подальше от входа. Между собой они переговаривались вовсе не по немецки, а на каком-то странно изуродованном французском:

– Чисто сработано, зацени: даже не дернулся!

– Да заценил, заценил уже... Осторожней тут, не натопчи по пыли лишку, да и красненьким не капай где ни попадя: копы-то здесь – ленивые и нелюбопытные, а вот Штрайхеровы штази – ребята въедливые... Немчура, язви их в душу...

– Ой, да ладно! Русский шпион с калифорнийским шпионом перестреляли друг дружку – и что за дело до того местной гэбухе? Оно им надо?

«Вот оно, стало быть, как... Ряженые … И ведь как всё просто: гаркнул по-немецки: «Ахтунг! Госбезопасность!» – и, вроде как, даже и удостоверений-ордеров уже не требуется... Ладно, вы поболтайте еще, ребята: раз уж у нас с вами пошла настоящая Игра-без-правил , живыми вам теперь отсюда всё рано не уйти, а не поболтать-то – чего ж? Мы вас слушаем, мы вас внимательно слушаем!.. »

Тут как раз на пороге нарисовался третий – по всему видать, старшой:

– Шевелись бодрей! Копы будут здесь через четверть часа, а репортеры и того раньше. Тащите того, второго, жмура – в темпе марша!

С этими словами он опустился на корточки – обшарить карманы убитого, – да так и застыл вдруг, всмотревшись в его лицо:

– Стоять!! Вы кого мочканули-то, долбодятлы?!?

– К-как к-кого? – разом осевшим голосом откликнулся киллер. – Кого велено: этого самого «географа в штатском» – Ростошин, или как его там...

Старший группы, однако, уже взял себя в руки, и произнес с пугающим спокойствием:

– Это не Расторопшин. Косяк, бойцы...

– Вот черт, для меня все эти крекеры [63] «Крекер» – уничижительное прозвище белых среди чернокожих (прим. ред.). на одно лицо… – повинился «полицейский». – Не, а кто ж тогда этот?

– Вам видней, – пожал плечами старший. – Вы лучше пока раскиньте мозгами: куда настоящий-то Расторопшин подевался?..

Котелок у старшого, отдадим тому должное, варил неплохо – оттого именно он и получил от ротмистра первую пулю, и как раз в тот самый котелок; подслушанный разговор был страх как интересен, но пора уже и честь знать – «жадность фраера губит».

Вторая пуля досталась «полицейскому», успевшему выхватить оружие, но так и не успевшему сообразить – откуда ведется огонь.

«Штатский» был самым умным – он сразу рванул к выходу, причем таким хитрым зигзагом, что шанс уйти у него определенно был: ротмистр сумел достать его лишь со второго выстрела, уже в дверях.

«Полицейский» меж тем надумал проявлять признаки жизни – тянуться, со стонами, к своему отлетевшему в сторону «кольту», – и у ротмистра возник даже на миг соблазн поберечь того пока живым, на предмет экстренного потрошения , но внутренний голос заорал: «Не жадничай! Перфекционист хренов!»; ладно – не талан...

Так, тыл зачищен... На улице по-прежнему царило мертвое безлюдье, но проверять – есть ли у троицы ряженых сообщники на задах, или то был чистый блеф, ротмистру не улыбалось совершенно. Исправно зависший по-над левым плечом «колобок» никакой опасности ни с тылу, ни спереди, вроде, не чуял, но хрен его знает, надежно ли это работает нынче, без черного -то камушка , – так что в направлении коляски с замеченным прежде пассажиром он двинулся, взведя курки обоих трофейных револьверов и раскачивая маятник на совесть.

Пассажир, между тем, сохранял всё это время необъяснимую неподвижность; точнее, очень легко как раз объяснимую – как сообразил ротмистр, приблизившись на дистанцию верного выстрела: его ведь, похоже, один раз перед тем уже убили... Ёлкин пень, да ведь это же наверняка и есть тот самый «калифорнийский шпион» – «второй жмур», предназначенный ряжеными для своей инсценировки-провокации! Ну-кось, ну-кось...

– Эх, Валентин Карлович!.. Тесен мир, тонок слой...

Люди-тени , стало быть, столь же смертны, как и любые другие люди – если им выстрелить в лицо. Стреляли, судя по пороховому ожогу вокруг выбитого глаза, в упор; вот тебе и всё ниндзюцу вкупе со дзюдзюцу и прочими кэндо ...

Как же они исхитрились его подловить? Да точно так же, небось, как подловили Командора... или меня – окажись я на его месте... Окажись я на его месте ... окажись я на его месте ... «С первого раза, господа присяжные, убить своего шефа мой подзащитный не сумел, и вот...» Стоп! – прекрати это, сейчас же!! – вытри сопли и включай мозги, живо!..

А пока он, вернувшись в бар, обыскивал по быстрому трупы ряженых (обнаружив у «полицейского» удостоверение сержанта крипо, он реально ужаснулся – убийство местного служителя закона, будь тот хоть трижды грязным копом , переводила инцидент в совсем иную модальность, – однако, припомнив детали подслушанного диалога между киллерами, он с облегчением вернул кавычки на прежнее место) – в голову его забрела, откуда-то с черного хода, глумливая мыслишка: Шелленберг-то числился в его «спутниках» и, стало быть, формально тоже был вверен ему давеча в качестве «охраняемой персоны» – и вот как это смотрелось бы в его покаянном рапорте, что-де «не сумел уберечь от покушения человека-тень »: да все коллеги – обхохочутся!..

А вот вторая пришедшая ему мысль смешной не была ни с какого боку. Собственно, теперь-то и становится понятно, зачем Командор обратил его в «частное лицо», лишенное какой бы то ни было связи с российскими государственными структурами: утечка информации, похоже, идет с такого уровня, что и подумать страшно... Впрочем, когда включается такой уровень , это называют уже не «утечкой» и «предательством», а – «сменой государственных приоритетов»...

И еще. Да, мне не видна, с моего обер-офицерского уровня информированности, «подводная часть айсберга» в этой провокации – с «перестрелявшими друг друга русским и калифорнийским шпионами» (одним из которых был назначен я); но если твердо держаться элементарного здравого смысла, то пользы моей стране эта история принести не может – ну никак, ни при какой погоде и при любых поправках на «цель, оправдывающую средства». Так что калифорнийцы – те пускай выпутываются как знают (и подарим-ка мы, кстати, покойному Валентину Карловичу – этому уже всё равно – свой «калаш» с опустошенным барабаном…), а вот «русскому шпиону» точно следует побыстрее испариться из этого натюрморта «Три трупа в “Кондоре”»... Да и о собственном алиби позаботиться нелишне, кстати.