Хиллари Клинтон - Тяжелые времена

Бывший госсекретарь позвонил мне и дал следующий совет:

— Не пытайтесь сделать все сразу.

То же самое я слышала от других ветеранов Госдепартамента:

— Вы можете попытаться наладить либо внешнеполитическую деятельность, либо бюрократический аппарат, но вы не сможете сделать и то и другое.

Зачастую я слышала и другой совет: выберите несколько крупных проблем и занимайтесь ими. Звучали предостережения, что в противном случае нас ожидает постоянно усложняющаяся международная обстановка. Возможно, было время, когда государственный секретарь мог сосредоточиться только на нескольких приоритетных вопросах, предоставив возможность своим заместителям и помощникам заниматься проблемами Госдепартамента и всего остального мира. Однако те времена отошли в прошлое. Нам были знакомы крайне сложные ситуации (например, в Афганистане после вывода советских войск в 1989 году), которые свидетельствовали о том, что, если игнорировать развитие событий в каком-либо регионе или закрывать глаза на какие-либо проблемы, это может иметь весьма тяжелые последствия. Я должна была уделять внимание всей шахматной доске.

В годы, прошедшие после событий 11 сентября 2001 года, американская внешняя политика стала обращать первоочередное внимание на наиболее серьезные проблемы, и это было вполне объяснимо. Безусловно, мы должны были оставаться бдительными. Однако я также полагала, что наряду с этим нам следовало уделять больше внимания расширению наших возможностей в ряде регионов, особенно в Азиатско-Тихоокеанском.

Я намеревалась заняться целым рядом новых проблем, которые требовали повышенного внимания и креативных стратегий, таких как управление конкуренцией в вопросе освоения подводных энергетических ресурсов в зоне от Арктики до Тихого океана, или противодействие экономическому давлению крупных государственных корпораций, или организация общения между представителями молодого поколения во всем мире посредством социальных сетей — и это только некоторые из упомянутых проблем. Я знала, что во внешнеполитическом ведомстве найдутся сторонники традиционного подхода, которые будут задавать вопросы, стоит ли госсекретарю тратить время, чтобы размышлять о воздействии на общество сервиса «Твиттер», или организовывать программы для женщин-предпринимателей, или защищать интересы американских компаний за рубежом. Однако я усматривала в этом составную часть деятельности дипломата XXI века.

15 декабря вновь избранные сотрудники аппарата национальной безопасности, администрации Обамы, которой еще предстояло начать работу, совещались в Чикаго в течение шести часов. Это было наше первое совещание с момента объявления о наших назначениях двумя неделями ранее. Мы энергично и достаточно детально проработали некоторые наиболее сложные политические дилеммы, с которыми нам предстояло столкнуться, включая военную ситуацию в Ираке и Афганистане и перспективы мира на Ближнем Востоке. Мы также подробно обсудили проблему, которая оказалась весьма непростой: как выполнить обещание избранного президента закрыть военную тюрьму в Гуантанамо на Кубе, которая действовала все последние годы.

Я пришла в администрацию Обамы со своими собственными представлениями как о лидирующей роли США в мире, так и об американской внешней политике. У меня было также собственное мнение о том, какой совместной работы любой президент должен ожидать от членов Совета национальной безопасности. Я собиралась энергично отстаивать свою позицию в администрации. Однако мне было известно из истории и собственного опыта, что знаменитая табличка на столе Гарри Трумэна в Овальном кабинете подтверждала истину: фишка действительно не шла дальше президента [15] На столе Гарри Трумэна стояла табличка с надписью «Фишка дальше не идет»; фишка, которую при игре в покер игроки передают по кругу, — атрибут человека, сдающего карты (в переносном смысле — ответственного за принятие решений); эту фразу Трумэн сделал своим девизом, давая тем самым понять, что окончательное решение принимает именно он. . Мне также было понятно, что с учетом длительности нашего первого совещания журналисты будут искать — и даже надеяться найти — какие-либо признаки разногласий между мной и Белым домом. Однако я была полна решимости лишить их этих надежд.

На меня произвели впечатление люди, которых избранный президент набрал в свою команду. Избранный вице-президент Джо Байден имел богатый международный опыт, поскольку возглавлял в сенате США Комитет по международным отношениям. Его доброжелательность и юмор весьма пригодятся во время многочасовых обсуждений в Ситуационном центре Белого дома. Мы с Джо старались еженедельно встречаться за неофициальным завтраком в Военно-морской обсерватории, его официальной резиденции, которая находится недалеко от моего дома. Проявляя себя истинным джентльменом, он всегда встречал меня у машины и провожал в солнечный уголок веранды, где мы перекусывали и беседовали. Иногда мы соглашались друг с другом, иногда спорили, но я всегда ценила наши откровенные и конфиденциальные беседы.

Руководителя аппарата Белого дома Рама Эмануэля я знала многие годы. Он начинал с участия в избирательной кампании моего мужа 1992 года, затем работал в Белом доме, в последующем вернулся к себе в Чикаго и баллотировался в конгресс. Он был восходящей звездой в Белом доме, благодаря ему на выборах в конгресс в 2006 году демократы вновь получили большинство мест, однако сложил полномочия конгрессмена, когда президент Обама попросил его стать главой своей администрации. Позже он был избран мэром Чикаго. Рам был известен как яркая личность, он отличался живым языком (если давать этому качеству приличное название), кроме того, мыслил весьма творчески, являлся специалистом в области законодательства и был для президента крайне полезен. В ходе упорных первичных выборов Рам сохранял нейтралитет, поскольку у него были тесные отношения как со мной, так и с сенатором (на тот момент) Обамой. Как он образно выразился в интервью изданию своего родного города «Чикаго трибюн», «я спрятался под столом». Теперь, когда мы работали вместе, Рам стремился сплотить «команду соперников». Он всегда был готов выслушать меня, не препятствовал моему доступу в рабочий кабинет президента, и мы с ним часто беседовали на разные темы.

Новым советником по национальной безопасности стал генерал морской пехоты в отставке Джеймс Джонс, которого я знала по своей работе в сенатском Комитете по вооруженным силам (в то время Джонс был Верховным главнокомандующим ОВС НАТО в Европе). Он был уравновешенным, с чувством собственного достоинства, беспристрастным посредником, обладавшим чувством юмора и всеми теми важными качествами, которые необходимы для советника по национальной безопасности.