Дмитрий Зурков - Бешеный прапощимк части 1-9

— Не знаю… Встретим Целителя, спросим у него…»

Сердце начинает сумасшедшее колотиться, медленно стараюсь подобрать слова и очень боюсь ошибиться в своем предположении:

— Мартьяныч… Доктора звали… Михаил Николаевич, а его помощницу… Дашей?.. Они тебя Целителем называли?.. Так?..

— … И все-то ты знаешь… проныра! — Дед произносит фразу в некотором замешательстве, затем в течение пяти секунд буквально просвечивает меня своим пристальным взглядом, как рентгеном. — Ох, и не прост ты, Воин, ох и не прост!.. Ладно, поговорим еще на эту тему… Да, доктора Михаилом звали, а помощницу — Дарьей. Рыженькая такая… Что, запала девка в сердце?.. Вижу, запала. Коль слюбится у вас, береги ее, большой талант лекарский у ней. Ничего боле не молвлю, коль посчитает нужным, она сама тебе все расскажет… Ну, что ж, здоволил ты меня новостями, спасибо!.. Что дальше делать собираешься?

— Коль ты у себя оставляешь раненого и Анну, так мы хоть завтра уйдем дальше. Только… Если германцы заявятся, что им объяснять будешь?

— А кто тебе сказал, что они досюда дойти смогут, а?.. Без моего дозволения сюда никто не придет. Да и не только во мне тут дело-то, место здесь особое, исконное. — Старик удивляется, затем важно оглаживает свою бороду. — Твои вон двое лесовиков, когда блукали, испужались и убежали прочь. Потом ты с одним из них пошел. Мне интересно стало, кто такие, вот и допустил на правильную тропку. А нет, так пошли бы круги мотать, аль в болото скакнули б.

Мне мимолетно вспоминается ощущение тяжелого обруча на голове, какого-то иррационального страха сделать шаг вперед, которые потом вдруг сменяются каким-то манящим зовом… В неведомое… Ай да дед!.. Ай, молодца!.. Вот это экстрасенс!.. Ходячее, блин, психотронное оружие! Или это все — придумки старого?.. Подгонка объяснений под события… Мартьяныч, улыбаясь, смотрит на мою, наверняка озадаченную физиономию:

— Вижу, что не веришь. Сам бы не поверил… Так я ничего тебе доказывать и не стремлюсь. Просто прими за факт, что против моего желания сюда ходу нет… Хочешь, проверим? Выйдешь сейчас за болото и попытаешься вернуться, пройти обратно…

— Нет, я вам верю… Ну, а если у германцев… извините, Мартьяныч… колдун какой найдется?.. На ночь посты все-таки выставлю.

— Колдуном, значит, меня числишь? Про икону в хате запамятовал?.. Х-хе… — Старик открыто усмехается, видя мою неловкость и смущение. — Ладно… А откель здесь колдун германский? Да и есть ли такие сейчас?.. Ну а даже и есть, ничего он не сможет. Я-то на своей, родной земле, а он — пришлец незваный, не будет у него супротив нас силы…

А насчет сторожей, вольному — воля. Ты — Воин, тебе и думать, какие порядки у себя в отряде устанавливать. — В голосе деда слышится интонация, с которой разговаривают с упрямым ребенком, лишь бы не капризничал. — Только со двора пусть не ходят.

— Кстати, а почему вы постоянно называете меня Воином? Я такой же, как и остальные, только погоны со звездочками. Да и помимо меня здесь еще трое офицеров.

— А ты думаешь, что случайно сюда попал, на ЭТУ войну, в ЭТО время?.. — Взгляд старика становится каким-то особенным, в глазах появляется завораживающая, засасывающая неизвестно куда бездна, и лишь спустя несколько мгновений до меня доходит суть сказанного!.. Но как?!.. Мартьяныч между тем возвращается в образ деревенского знахаря и продолжает, как ни в чем не бывало. — … Потому, что тебе на роду написано воевать, быть воином, защитником. Тот же сибиряк, с которым ты пришел, может и стреляет получше, да только он — охотник, лесовик. С людьми воюет по обязанности. Вот есть у тебя в отряде двое казаков, так они — тоже воины… Ты же… Ладно, потом как-нибудь… В общем, ежели не коробит тебя это слово, не обращай внимания, мне так удобней…

Насчет завтра уйти, — погодь, посмотрим, как ночь пройдет. Может ведь статься и так, что отседова выйдете, и на германцев сразу напоретесь. Ни мне, ни вам этого не надобно… В общем, отдыхайте пока, утро вечера мудренее. Так ведь в народе говорят…

Остаток дня был занят обычными армейскими мелочами, — оружие там почистить, портянки выполоскать в небольшой заводи под присмотром кого-то рыжего, изредка мелькающего в сосновых кронах, себя в порядок привести. Туда же пришла и Анна Сергеевна с очередным неотложным делом — бинты постирать. Подождав, пока я закончу бритье, подсела рядом на песочек и устроила митинг на тему «Я остаюсь здесь учиться!». После огромного числа аргументов, вываленных на мою бедную голову в течение пяти минут, пришлось согласиться, чтобы не стать врагом номер один для этой шаровой молнии в юбке. Кстати, пока была в солдатской форме, вела себя нормально, как только переоделась в платье, откуда только все взялось? Короче, девушка взрослая, упрямая, пусть за свои поступки сама и отвечает. Тем более, что чисто интуитивно, без какого-то логического обоснования, чувствую, что ей действительно лучше остаться здесь… Или это опять проделки экстрасенса Мартьяныча?.. Блин, голова кругом, никогда еще в такую передрягу не попадал. Ладно, посмотрим, действительно, как ночь пройдет.

Вечером, после ужина, Анна снова нашла меня и передала просьбу Синельникова зайти, мол, он хочет со мной поговорить. Мысленно настраиваясь на тяжелые объяснения по поводу того, что бросаем его в глухом лесу, прохожу в дальнюю комнату, где на широкой лавке-кровати лежит Матвей. Рядом табуретка играет роль прикроватной тумбочки. На ней стоят глиняный кувшин с кружкой, два маленьких горшочка, из который достаточно специфично, но вкусно пахнет заваренными травками. Прапорщику, вроде, получше, увидев меня, улыбается. Правда, улыбка выходит какой-то жалкой и виноватой, но дело, вроде, действительно идет на поправку.

— Добрый вечер, Матвей Матвеич!.. Как себя чувствуете, рана сильно беспокоит?

— Здравствуйте, Денис Анатольевич… — Синельников даже чуть поворачивается, чтобы лучше меня видеть. — Спасибо, дед Мартьян какие-то травки заварил, Анечка мне их пить дает, и боль проходит. Только слабость большая.

Краем сознания отмечаю, что недавно слышал неуставное обращение «Матюша», а теперь вот и «Анечка» появилась. Может, еще и в этом причина ее желания остаться? Ну, удачи им…

— Ничего, поправитесь. Старик обещал Вас через две недели на ноги поставить, а я ему верю.

— Я — тоже… Но позвал Вас с другой целью… Дело в том… Вы завтра, как я слышал, уходите, а я остаюсь…

— Но, Матвей, сами же прекрасно понимаете, мы донести-то Вас сможем, но вот лечение обеспечить — никак… — Трудно оправдываться, подсознательно возникает ощущение свершающегося предательства, мол, обещал, и не сделал. Хотя и сам, и, судя по виду, Синельников, прекрасно понимаем, что другого выхода нет.