Александр Кузнецов - Звездный час иуд

На планете Земля. А она входит в состав нашей солнечной системы. И движется по орбите со скоростью тридцать километров в секунду.

Посчитайте сами, сколько верст мы с вами за одну минуту в космосе пролетели. А вот диаметр нашей планеты сорок тысяч километров. Вот мы за минуту почти всю ее и облетели.

– Да, масштабы впечатляют, – согласился Карповский.

– О-о, не то слово. В свою очередь наша солнечная система входит в состав звездного скопления Плеяд. На Руси его раньше Волосожарами или Стожарами звали. А мы, стало быть, с самого краю притулились. Есть в Волосожарах центр – большая звезда Алкион, с огромной гравитационной массой. Ее открыл еще в 1748 году астроном Брадлей. Вот вокруг нее, и все остальные системы в этом звездном скоплении и вращаются. За время наблюдения астрономы обнаружили семь ярких звезд. Это Тайгета, Майя, Келено, Мерона, Стерона, Электра. Все эти названия связаны с древнегреческой мифологий. А наше Солнце по светимости восьмое. Так, что мы с вами дороги товарищи, не только земляне, но самые настоящие плеядеанцы. Земля наша хуторок космический, а Стожары, получается уже волость. Так вот. Вокруг Алкиона наша солнечная система делает полный оборот за 26 тысяч лет. Один оборот – одна эпоха. Но, и это далеко еще не все. В свою очередь Плеяды входят в созвездие Тельца. Тут мы можем его сравнить с уездом. В древние времена созвездие Тельца считали самым главным на небосводе. Люди поклонялись ему как божеству. До сих пор изваяния остались в виде быка. Теперь мы имеем с вами полное право считать себя тельцианцами. А наше родное созвездие вращается вокруг огромной гравитационной массы, звезды Стрелец А. Предки его еще небесным колом называли. Один оборот вокруг небесного кола, мы делаем за 230250 миллионов лет. В астрономии его принято считать космическим годом.

Мы входим в Галактику Млечный Путь. А значит, мы с вами еще – млечепутинцы. О-о, как! Стало быть, наша Галактика для нас, как губерния или область. В космосе нас окружают еще 35 других галактик, со сходными физическими процессами. А это сообщество называется уже Метагалактикой.

А это, братцы мои, для нас уже целый регион. Мы – метагалактинцы! А звезд во всей этой громаде – немерено. Видимо – невидимо! А для полноты картины скажу еще. Вся наша региональная братия тяготеет к огромному созвездию Девы, где более 200 галактик различной светимости сосредоточено. Там находится такой мощнейший узел притяжения, вся наша Метагалактика вращается вокруг него, словно Луна вокруг Земли. А один полный оборот совершается за многие миллиарды лет! Совершенно не исключено, что и эта невообразимая по своим размерам космическая громада не вращается вокруг другого, более грандиозного по своей мощности гравитационного центра, а оборот вокруг него занимает многие триллионы лет. Плюс к этому космос не пустота торичеллиева. Он наполнен звуками, различными излучениями, потоками фотонов, и, чего то там, еще нами не открытого. Во всей этой громаде одни звезды и планеты прекращают существование, другие рождаются. Одним словом, во вселенной бьет ключом неведомая нам жизнь.

– Да, на фоне таких невообразимых для земного ума масштабах, наша жизнь на земле, многие наши поступки, желания, обиды, амбиции, кажутся полной чепухой. Признаться, ни о чем подобном я не задумывался. – Карповский развел в стороны руки.

– Честно говоря, и я, об этом никогда не задумывался, – согласился проводник, – копаешься в грязном белье, а глаза к небу поднять и времени нет. Помню, пацанами в деревне, ляжем под старый дедов тулуп и смотрим на звезды. И так грустно, и, радостно от этого на душе было, что слезы текли.

Проводник махнул рукой, налил себе полстакана и одним махом опрокинул в рот.

– После этого хочется верить в жизнь на других планетах.

– Лично я уверен, писатель Толстой роман «Аэлита» написал, не зря. Есть обитаемые миры, – согласился астроном, – не может быть такого, чтобы мы в безбрежном пространстве одни крутились. Это противоречит всем вселенским законам.

– Интересно, а из других галактик наше Солнце можно увидеть?

– Вряд ли. В родной Галактике Млечный Путь наша система находится чуть ли не с самого края. На периферии. В самом настоящем захолустье. В одном из ответвлений рукава Ориона. Наша Галактика имеет весьма приличные размеры. Так с одного края до другого свет пробегает за сто тысяч лет.

Со стороны мы похожи на чечевицу огромных размеров. Чем ближе к центру, тем гуще звезды. На мой взгляд, с противоположного края нашей Галактики солнце ни в один телескоп не увидеть. Его относят к классу Желтый Карлик. А таких в Галактике насчитывается до десяти миллиардов. По общим прикидкам в Млечном Пути до 700 миллиардов звезд различной светимости.

Про подсчет планет никто из астрономов и не заикается. Тут вообще цифры могут быть запредельными. Да чего говорить про наше светило, когда Галактика Млечный Путь с окраины родной Метагалактики будет смотреться туманной звездой.

– Эх, и тут, получается, в захолустье живем…- расстроился проводник.

– К счастью, – поправил его астроном, – чем ближе к центру Галактики, тем степень разнообразных излучений выше в десятки, а то и сотни раз. В таких условиях биологическая клетка существовать не может. Жесткие рентгеновские излучения для нас смерть. Уж очень она деликатная. Даже по меркам нашей солнечной системы маленький диапазон для ее существования и развития. Здесь действуют такие факторы: сила давления, гравитации, температурные режимы, солнечная активность, процент кислорода в воздухе. Меньше нельзя, да и больше вредно. К тому же со всех сторон мы окружены космическими пылевыми облаками, которые задерживают вредные излучения от других звездных скоплений. Порой у меня складывается впечатление, что кто – то необыкновенно всемогущий сохраняет для нас, биологических существ, такие оранжерейные условия. Только мы не понимаем, как затратно и сложно поддерживать подобный микроклимат.

– Это что, Бог получается, замешан? – удивился проводник и машинально перекрестился.

– Бог не Бог, но неведомая разумная сила проглядывается. Слишком уж все логично в систему выстраивается. Одними случайными совпадениями не объяснить.

– Эх, только разговор душевный пошел, а водка закончилась! – опечалился проводник. – Я счасс…

Через минут он вернулся и загадочно улыбаясь, поставил на стол бутылку.

– Ради общества не жалко…

– Столько в окружающем мире интересного происходит…- вздохнул профессор.

– На земле у нас не меньше, – возразил астроном, – считай, на каждом шагу, с неведомым встречаемся. Я сам видел такое, что боюсь кому и рассказать. Не поверят.

– А ты расскажи, мы – поверим,- отверг его сомнения проводник, – уж очень я люблю всякие истории слушать.