Константин Буланов - Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры

– Я тоже смогу предоставить четыреста рублей. – подтвердил Протопопов. – К сожалению, большими накоплениями не располагаю.

– Ну а с меня только информация. – развел руками Иван, – Поскольку все мои невеликие финансы сейчас не стоят ровным счетом ничего. Таких денег еще в природе не существует.

– Ничего страшного, Иван Иванович. Ваш вклад в любом случае наиболее ценен.

– Ну и отлично! А теперь давайте ка обсудим, на чем еще мы сможем заработать, чтобы успеть подготовиться к грядущей войне с Японией. Все же такой шанс дать по носу Англии и при этом изрядно подзаработать упускать нельзя!

– И на чем вы собираетесь зарабатывать в грядущей войне?

– Конечно же, на старом добром каперстве! Вы хоть представляете себе, сколько судов и грузов мы сможем прибрать к рукам за полтора года войны, если успеем подготовить небольшую эскадру каперов? Это же миллионы фунтов стерлингов! Ну и, естественно, помощь нашим войскам. Куда уж без этого. Главное, успеть построить достаточное количество небольших и быстроходных кораблей, а также озаботиться базой и рынком сбыта. А потому, уже сейчас наш путь должен лежать в Азиатско-Тихоокеанский регион! Кстати, вы не в курсе, что сейчас твориться на Курилах и Сахалине?...

Затянувшийся на долгие часы разговор был прерван старостой, сообщившим их благородиям о прибытии полицейского. Но поскольку солнце уже давно скрылось за горизонтом, а со свечами и керосиновыми лампами в деревне было туго, все разбирательства было решено оставить до утра. Тем более что полицейский, получив подтверждение от офицеров, что в деревне расположились на постой спасшиеся с утонувшего броненосца матросы Российского Императорского Флота, обещал появиться с утра в более представительной компании.

Естественно, всю ночь Иван провел в беседе с Иенишем и Протопоповым. Слишком многое следовало успеть обсудить до появления нежелательных свидетелей. На сей раз в качестве укромного места был выбран стоявший на якоре "Шмель". Правда, всем опять пришлось промочить ноги, но, оказавшись на борту, переговорщики растерли их прихваченным самогоном и замотали свежими портянками, так что о холоде можно было не беспокоиться. И только разбухшая от влаги деревянная обшивка салона источала неприятный запах, но на него перестали обращать какое-либо внимание довольно скоро.

Лишь когда стрелки на часах засвидетельствовали наступление половины десятого утра 8-го сентября, к деревне подкатила целая кавалькада из телег и кибиток, сопровождаемая двумя десятками конных. Иван не разбирался в существующих типах войск, но Протопопов, кинув один лишь мимолетный взгляд, авторитетно заявил, что это драгуны.

Наблюдая за тем как разодетые в вековой давности костюмы и мундиры многочисленные члены прибывшей делегации мгновенно разбрелись по деревне, а частью направились к пляжу, в сопровождении спешившегося эскорта, Иван чертыхнулся про себя и повернувшись к все еще находящимся на борту офицерам, – Похоже, пора заканчивать наш затянувшийся разговор?

Пробравшись к люку и бросив быстрый взгляд на берег, Иениш устало кивнул, – Да, дорогой наш Иван Иванович.

– В таком случае, не стоит затягивать с прощанием. Где меня искать вы знаете. Сами составляли все инструкции. Так что, ни пуха вам, ни пера и до скорой встречи, господа.

– К черту, Иван Иванович. – первым крепко пожал протянутую руку Протопопов и закатав штанины, спрыгнул из люка в воду.

– До встречи, Иван Иванович. – последовал примеру старшего офицера Иениш, – Я не знаю, как скоро смогу быть свободным в перемещениях после всего произошедшего, но как только появится возможность, непременно тут же приеду к вам. А до тех пор следуйте утвержденному плану. И верьте, ни я, ни Николай Николаевич не выдадим вашей тайны. Клянусь честью!

Махнув на прощание рукой, Иван задраил люк и, пробравшись в рубку, довольно споро отчалил от берега. Кинув напоследок взгляд на пляж, он хорошо рассмотрел, как собравшиеся на нем люди принялись размахивать руками, стараясь привлечь его внимание, а вышедший из воды Иениш отдал ему честь и тут же поспешил обуться, дабы не застудить ноги – впереди имелось немало неотложных дел и валяться в кровати с простудой он себе позволить никак не мог.

Глава 2

. Сокровища погибших кораблей

.

Весть о гибели броненосца вызвало натуральную бурю в обществе. Два месяца со страниц газет не сходили материалы о "Русалке" и ее жертвах. Публиковались некрологи со сведениями о погибших. Выдвигалась инициатива подготовить брошюры с портретами офицеров и нижних чинов, чтобы вырученные деньги направить их семьям. Гибель броненосца стала наиболее обсуждаемой темой года и потому привлекла к себе немало внимания. И все без исключения газеты задавались одним и тем же вопросом – по какой причине герой, сумевший вырвать из рук смерти немногих счастливцев из экипажа погибшего броненосца, скрылся и не дал о себе знать даже после опубликования информации о назначении немалой денежной награды. Каких только предположений не высказывалось по этому поводу. И то, что он мог быть контрабандистом, и то, что в спасении участвовало какое-то новое секретное военное судно с секретным двигателем, поскольку кто-то из матросов обратил внимание на отсутствие в лодке паровой машины. Но, более всех остальных общавшиеся с решившим остаться неизвестным героем офицеры "Русалки" хранили гробовое молчание на любой вопрос о личности героя.

Одновременно с неумолкающими газетчиками по старой русской традиции принялись искать виновных в гибели корабля и большей части экипажа. Так военно-морской суд, собранный по прямому указу Александра III, разбиравший в октябре 1893 года "Дело о гибели броненосца береговой обороны "Русалка"", признал командовавшего учебно-артиллерийским отрядом контр-адмирала Бурачека виновным в том, что все распоряжения по совместному плаванию броненосца "Русалка" и канонерской лодки "Туча" он сделал не лично, а через своего флаг-капитана, также в вину ему вменяли недостаточную осторожность в выборе погоды отправления кораблей в поход, а также противозаконное бездействие власти и слабый надзор за подчиненными. Но отделался он довольно легко – объявлением выговора в приказе. Иениша обвиняли в том, что он вышел в поход, будучи изрядно больным, что привело к невозможности полноценного командования вверенным ему кораблем. Спасло капитана 2-го ранга только то, что он заранее подавал рапорт с просьбой заменить его, но единственно возможный сменщик сам слег в кровать с тяжелым заболеванием, не оставив Иенишу иного выхода. Так что по распоряжению императора Виктор Христофорович получил следующий чин, не смотря на не выплаванный ценз и был выпнут в отставку по состоянию здоровья. Командира канонерской лодки "Туча", капитана 2-го ранга, Лушкова обвиняли в оставлении своего флагмана в условиях плохой видимости и в назидание остальным сняли с должности командира корабля, а после отрешили от должности с потерей прав службою приобретенных, без права в течение трех лет вновь поступать на службу. Хорошо еще что чин, ордена и другие знаки отличия ему сохранили. Одним словом, макнули многих лицом в грязь, но, дабы не выносить сор из избы, следственная комиссия в своем окончательном выводе отнесла погодные условия к основным причинам гибели броненосца наравне с конструктивными особенностями и возрастом корабля.