Маргарита Польская - У осени в долгу

Только сейчас она вспомнила про сумку, которую так и тащила за собой по тропе. Останавливаться и рыться в содержимом, было бы глупостью – она бы рухнула от усталости на месте, поэтому Ведика подтянула сумку и открыла, прямо на ходу изучая припасы.

Заботливая Альда положила в опасное путешествие все необходимое: смену одежды, обувь, хлеб и сыр, завернутые в полотняную салфетку, пару яблок и флягу с водой. Во внутреннем кармашке нашлась восстанавливающая настойка, помеченная кленовым листочком. Значит она для Аэда. А вот маленький пузырек с рубиновыми капельками, наверное, для неё. Но сейчас она его пить не станет, силы еще есть. Выпьет, когда совсем припечет.

Хлебнула воды, показавшейся вдвойне сладкой и прохладной, и пошла упрямо дальше. Перелесок сменялся полянками, небольшими лужайками, а потом из-за небольшого холма вынырнул звонкий ручеек. Струна, натянутая от фейри к человеческому сердцу, запела звонче и Веда послушно пошла вдоль ручья.

На Меже нет времени и расстояний. Можно всю человеческую жизнь идти прямо и никогда не закончить путь, а солнце может так и не сесть. А бывает, что идешь-идешь, вроде бы день вокруг, а еще шаг – и уже сумерки и поют ночные птицы.

Веда потеряла счет времени, просто шла и шла вперед, смотря под ноги и изредка отпивая из фляги пару глотков. Был соблазн умыться и хлебнуть водички из ручья, но она вовремя вспомнила про легенду о фейрийской воде.

Говорят, что тот кто выпьет из источника на Меже, никогда не найдет дорогу в тварный мир, но и не станет частью Волшебной страны, оставшись на Меже на века, без дома, без родины, без смысла… Стало страшно. Если она застрянет тут, то некому будет помочь её рыжему фейри.

За свой долгий, почти бесконечный путь, Веда постоянно, тысячу раз, прокручивала в голове все минутки, связанные с Аэдом Огнегривым, боясь, что как только она перестанет о нем думать, струна оборвется, и она потеряет направление. Эти мысли дали свои плоды. Она уже без внутреннего протеста называла рыжего своим, совершенно не понимая, как она могла жить без него все эти годы. Плюсом таких размышлений стало то, что она догадалась о втором имени Аэда. Она была полностью уверена, что он – Осенняя буря. Надо бы спросить, когда они встретятся…

А еще сердце наполнял животный страх, когда она думала о том, что будет делать, когда княжич забудет о ней. А ведь он точно забудет, как только отпадет потребность в человечке с необычными способностями.

В таких противоречивых думах она и дошла до незаметной издалека резной дверки. Дверка эта стояла прямо посреди тропинки, не опираясь на стены или другие строения. Просто висела в воздухе, преграждая путь и притягивая внимание. Без тени сомнения Веда толкнула узорчатую створку и вновь почувствовала пленку мыльного пузыря.

А когда та лопнула, сумка с глухим стуком упала на каменный пол, потому что девушке пришлось зажать рот руками, чтобы не закричать.

Картина, открывшаяся ей после перехода, ужасала своей неправильностью. На холодном каменном полу сидел мужчина, его руки были подняты над головой и закреплены массивными металлическими браслетами, вмурованными в стену. Ничего больше разглядеть не удалось, потому что голова было безвольно опущена, а грязные, потускневшие огненные волосы разметались, укрывая пологом и его и большую часть пола. Это выглядело так дико, так не правильно, что Веда смогла только глухо всхлипнуть и упасть на колени, так и не сделав ни одного шага.

Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого любит.

М.Булгаков «Мастер и Маргарита».

Сколько она так просидела, ей было неизвестно. Ноги затекли и холод каменных стен впитался под кожу. Прямо у её лица пролегла трещинка в полу, лежало пару сухих травинок и небольшой слой песка. Каждую песчинку она разглядела с маниакальным интересом. Ведика боялась поднять глаза и вновь увидеть страшную картину. Её заполнила детская уверенность, что если ты чего-то не видишь, то этого просто нет. И было до ужаса страшно убеждаться в обратном.

Нужно было собраться, достать из сумки настойку, напоить Аэда… Но у неё просто не было на это сил. А еще вернулась боль. Она накатывала волнами и скручивала внутренности, выбивала слезы, которые капали в трещинку на полу и мочили песчинки, делая их темнее.

Из коматозного состояния её вывел звук шагов. Кто-то подошел совсем близко и присел рядом на корточки. Веда видела только массивные сапоги из грубой черной кожи, украшенные бляшками.

- А это что тут за птичка у нас? – раздался над ухом мужской голос. Хриплый настолько, что девушка невольно захотела откашляться. Она по инерции подняла голову на голос и столкнулась с ничего не выражающим взглядом голубых, почти прозрачных глаз. На вид ему было где-то сорок, заросшие щетиной щеки, рваный шрам над бровью, рассекающий лоб. Типичный вояка, каких она видела десятки на улицах столицы. Обычно такие люди были стражниками или конвойными. Что он делает здесь?

- Ты кто? – просто спросил он.

- Веда. – также ответила она.

- Ясно. Пойдем, Веда. Этому ты уже не поможешь. – и он кивнул на тело у стены, так и не изменившее положение за все прошедшее время. «Не помогу? Это значит…» И она банально упала в обморок, обвиснув на вовремя подставленных руках воина.

Очнулась Ведика в каком-то зале, с очень высокими потолками, отделанном в красно-золотых тонах. Она сразу вспомнила, что заставило её потерять сознание. На душе было горько и сердце терзала тупая боль, но мозг отказывался верить. Ведь Авагду почувствовал бы, и Сэн тоже, да и сама она потеряла бы связь через метку, если бы он… Даже про себя ей было тяжело произнести слово «умер».

Тем временем мозг методично отмечал детали окружающей обстановки. Зал был пуст, за исключением двух кресел с высокими спинками, стоявших почти посередине. В одном из них сидела она сама, а другое пока пустовало. Напротив – дверь, окованная красивыми золотыми завитками и полосами. На стенах, обитых шелком, не было ни картин, ни каких-то других украшений. Просто ало-золотая гамма ковра, стен и даже тех самых кресел. И больше ничего.

Как только Вед собралась встать, дверь открылась и в комнату вошел человек. Его она узнала сразу. Верховный жрец Храма был очень высок и худощав, его морщинистая кожа было туго натянута на кости, и складывалось впечатление, что у него вообще нет мышц. Только скелет и кожа. Черные глаза цепко осматривали девушку, вынуждая ежиться и нервничать под тяжелым взглядом.

- Добрый вечер, госпожа Гримхолл. – вежливо улыбнулся он. А Веде почудился в этой улыбке волчий оскал.

- Здравствуйте, преподобный. – она, как положено, склонила голову и поднесла раскрытую ладонь к сердцу, приветствуя духовного лидера страны.