Алексей Ивакин - 7 дней в июне. Том 2[СИ]

— Как из будущего, из нашего будущего? — удивлённо раскрыв глаза, спросила Урсула.

— Да, конкретно из 2010 года — ответил я.

— И какое оно, это будущее?

— Нормальное будущее, много супероружия, аэропланы над Берлином ты уже видела, есть танки, одним выстрелом, пробивающие четыре немецких насквозь, а ещё они побывали на Луне. Все германские войска на восточном фронте воюют с пограничными и полицейскими частями, Федеральная Россия только начала мобилизацию армии.

— Они побывали на Луне, — как зачарованная, повторила Урсула.

Она сразу поверила моим словам.

— А чем закончилась война — профессиональное любопытство не оставляло её.

— Тем же, чем закончиться и сейчас, русские победят.

— Пётр, а откуда ты всё это знаешь?

— Ты помнишь Оскара Штайна, рапириста из Берлинского студенческого общества?

— Да, но ведь он сейчас служит в гестапо.

— Нет, он служит в СД, у Гейдриха — я рассказал ей об утреннем визите Штайна и работе с радиоперехватом.

Урсула внимательно рассматривала моё удостоверение штурмбанфюрера.

— Никогда бы не подумала, что буду пить вино в компании с майором СС.

— Ты должна уехать из Берлина на месяц — после некоторого раздумья, сказал я

— Почему?

— Когда войска Федеральной России подойдут к Берлину, тут могут начаться ожесточённые бои, гражданским будет очень плохо. Я видел, чем закончился штурм города в сорок пятом, тогда от Берлина остались только обугленные развалины. Гитлер знает о переносе и своей судьбе. В первый раз он отравился, сейчас он решил взять с собой в могилу весь немецкий народ.

— Но я не могу бросить своего отца.

— Попроси в газете командировку, ведь тебе не откажут. Связи в Шведском посольстве у тебя есть, так что проблем с визой у тебя с отцом не будет — я вытащил из конверта десяток купюр — здесь тысяча долларов, на два месяца должно хватить.

— А как же ты?

— За меня не беспокойся, я выкручусь, а теперь тебе срочно надо идти в редакцию.

— Пётр, мы никогда больше не увидимся? — в уголках её глаз появились слёзы.

— Урсула, мы обязательно с тобой встретимся, после войны. Я обещаю! — я обнял её и поцеловал, она ответила мне.

Через пять минут я стоял у окна и смотрел на удаляющуюся фигурку Урсулы.

Всё во мне протестовало против её ухода, мне хотелось быть с ней, наплевав на Гейдриха, Рейх и таинственную Федеральную Россию, но я не мог этого позволить.

Машина ждала меня точно, в назначенном месте. Из автомобиля вышел лейтенант и открыл мне заднюю дверцу. Я сел рядом с худощавым седым оберстом, на моё приветствие он холодно кивнул. Мы ехали молча всю дорогу, но когда машина остановилась, оберст повернулся ко мне и заговорил:

— Я был против этой встречи, однако Людвиг попросил меня, и я не мог ему отказать. Мы вышли во дворик небольшой усадьбы, и я в сопровождении оберста поднялся в дом. В гостиной меня ждал сухощавый генерал.

— Добрый день, господин Бек.

— Добрый день, — поздоровался со мной генерал–полковник: — спасибо Карл, не буду тебя больше задерживать.

Оберст отдал честь и вышел.

— Итак, господин Михайлов, о чём вы хотели со мной побеседовать?

— Господин Бек, Гитлер не предлагал вам возглавить генеральный штаб?

— Мне? Никогда. Хотя то, с какой скоростью гибнут его штабисты, наводит на невесёлые мысли.

— Один аналитик СД предположил, что русские находят штабы, пеленгуя золотое шитьё в генеральских погонах. После того, как его доклад попал наверх, его самого лишили погон — пошутил я.

— Возможно, в этом что–то есть — серьёзно ответил Бек: — русские меня просто поразили.

— Тут нечему удивляться, всё–таки техника двадцать первого века — сказал я.

— Значит, все эти фантастические слухи правдивы?

— Да, Германия напала на Федеративную Россию из двадцать первого века. Генерал, проблема в том, что они знают всё, что происходило в их истории, знают про ваши контакты с Остером, Ольбрехтом и профессором Йессеном. Сейчас в России республика, у коммунистов десять процентов в парламенте, а у власти очень популярный премьер лево–консервативных взглядов.

— Что вы хотите от меня? — сухо спросил собеседник.

— Я хочу знать, что предпримет армия в ситуации, заметьте, абсолютно гипотетической ситуации, когда исчезнет правительство Рейха.

Генерал задумался, подошёл к горевшему камину, постоял и начал отвечать: — В данной гипотетической ситуации, армия могла бы прислушаться к авторитетному лицу, и поддержать вновь организованное правительство, созданное здоровыми силами Германии.

Но я никогда не пойду против интересов Германии и её армии, ведь русские требуют полной и безоговорочной капитуляции.

— Знаете, генерал, не всё так плохо, как кажется. В другом прошлом Германия полностью капитулировала, но страна сохранилась, хотя вермахт убил около тридцати миллионов русских, украинцев и белорусов.

— Сколько миллионов? — ошарашено спросил Бек.

— Война длилась ещё четыре года, погибло десять миллионов немцев, американцы разбомбили все города и девятого мая подписан акт о безоговорочной капитуляции.

Гитлер уже знает об этом, он решил подстраховаться. Вам известно о приказе расстреливать военнопленных?

Бек молча смотрел на языки пламени в камине.

— Господин генерал–полковник, как я могу связаться с вами?

Он взял с каминной полки ручку и на листе бумаги написал номер.

— Позвоните по этому номеру и спросите господина Штрайбаха.

Через минуту, смятый листок полетел в камин.

Прощаясь со мной, генерал был гораздо более приветлив, чем при встрече.

Лейтенант ждал меня в машине. Я открыл дверцу и сел рядом с ним.

— Вы не могли бы подвезти меня к главному филиалу Дрезднербанка? — спросил я.

Лейтенант кивнул и завёл машину.

Мне порядком надоела эта конспирация, затеянная Гейдрихом. Я прекрасно понял, что мне он отвёл роль живца, на которого будут клевать все недовольные режимом. При малейшей опасности он меня сдаст, но сейчас я ему был очень нужен.

Операционный зал банка был практически пустым, после начала войны с Россией финансовая жизнь берлина практически замерла. Я подошёл к клерку, сидящему за столом в дальнем конце зала.

— Могу я узнать о состоянии счёта две тысячи десять — произнёс я.

— Одну минуту — он посмотрел в свои бумаги — вам нужно в кабинет двести двадцать, я провожу вас.

Мы вышли через неприметную дверь из операционного зала и по узким лестницам стали подниматься наверх. Двести двадцатый кабинет оказался на пятом этаже. В кабинете за столом сидели трое солидных пожилых мужчин. Они смотрели на меня недоверчиво–презрительным взглядом профессиональных банкиров.

Самый старший из них начал беседу.