Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)

Элли встала и быстро, но без спешки стала приводить себя и спальню в порядок, готовить завтрак и собираться.

Небольшой изящный чемодан она положила на кровать в спальне, вот эта сумка из чёрной кожи, пожалуй, подойдёт Джеку.

Элли постучала в дверь его спальни.

— Джек…

— Да, Элли, входи.

Увидев сумку, Андрей обрадовался.

— Вот спасибо, Элли. А то я всё по карманам распихиваю.

Он взял у неё сумку, тоже положил на кровать и достал из тумбочки свёрток.

— Вот, Элли возьми. На первое время тебе хватит.

Столько денег сразу Элли ещё не видела, а, разобравшись, что это не десятки, а сотенные, даже испугалась.

— Джек, это же такие деньги…! Но…

— Без «но», Элли.

Он улыбнулся, и, увидев эту улыбку, Элли послушно взяла у него пачку.

— Здесь слишком много, Джек.

— Денег бывает мало, или очень мало, или не нет совсем, а много и слишком много не бывает, Элли, — засмеялся он в ответ.

— Но… но ты же мне всё отдал, а себе ты оставил? Возьми половину, Джек.

— Сколько мне нужно, я взял.

И она поняла, что спорить и бесполезно, и нельзя.

— Хорошо, Джек, спасибо. И вот, держи.

Андрей бережно принял на ладонь тёмно-красную книжечку удостоверения.

— Ты не хочешь узнать, где она была? — старательно изображала веселье Элли и, не дожидаясь его ответа, сказала: — У Лео. Там под гривой, как кармашек маленький. Правда, здорово придумано?

— Да, — он был очень серьёзен. — Спасибо тебе, Элли, за всё спасибо.

— Да-да. Ты собирайся и приходи на кухню, я кофе поставила, — она говорила быстро, потому что ей вдруг мучительно захотелось плакать.

Андрей кивнул. И, когда она ушла, аккуратно вложил удостоверение в нагрудный карман рубашки и застегнул пуговичку. Жалко, бумажник пропал. И всё остальное. Но в Джексонвилле ему показываться нельзя. Раз Эркин уже уехал, то светиться и нарываться на расспросы незачем. Так, теперь… Он вывалил на кровать всё, что решил взять с собой, и стал укладывать сумку. Двое трусов, две рубашки — голубая и бежевая в мелкую клетку, у Эркина была такая же, рябенькая — две пары носков, два небольших тонких вафельных полотенца, мыло, бритвенный прибор, мочалку… купит, с него с той сотни ещё полно, да ещё две сотенных, а больше ему иметь при себе нельзя: начнутся расспросы, откуда столько, да ещё копать полезут, а тут только дай зацепку, нет уж, перебьётся он. Так, что ещё? Махровые полотенца, халат, шлёпанцы… нет, это всё вроде тысячной купюры в кармане у работяги, нельзя, лишняя примета. Всё, пожалуй. Две смены есть, третья — на теле, остальное — приложится. Андрей придирчиво осмотрел спальню и ванную — всё ли в порядке, протёр носовым платком краны и дверные ручки, взял сумку и пошёл на кухню.

Элли, тоже уже не в халате, а в юбке и кофточке, на ногах удобные в дороге туфли, никаких украшений, косметики чуть-чуть. На столе чашки с горячим крепким кофе, тарелки с сэндвичами. Они молча, без спешки, но и не растягивая время, поели, Элли быстро и очень ловко вымыла и убрала посуду. Вышли в гостиную.

Андрей снял с вешалки и помог Элли надеть плащ, надел и застегнул ветровку. Но… но ещё не всё сказано.

— Элли, ты… Ты очень хорошая, — она, повернувшись к нему, молча ждала. — У меня есть ещё одна просьба.

— Да, Джек, я всё сделаю.

— Поклянись.

Он никогда ещё не говорил с ней так серьёзно.

— Клянусь. Ну… ну, памятью мамы клянусь.

— Памятью мамы, — медленно повторил он и кивнул. — Этому верю. Элли, забудь про меня. Увидишь когда, услышишь что, не узнавай. Не было меня. Ничего не было.

Глаза Элли расширились, она медленно подняла руку, прижала пальцы к своим губам, словно зажимая крик, и кивнула.

— Спасибо, Элли. Прощай.

— Прощай, Джек, — шёпотом выдохнула Элли.

Андрей повесил на плечо сумку и открыл перед Элли дверь.

Тихое тёплое утро. Молча, сразу и рядом, и порознь они спустились по ступенькам с веранды, за их спинами щёлкнул замок захлопнувшейся двери, и Элли пошла через газон к воротам, а Андрей повернул за угол к лазу в живой изгороди.

Когда Андрей вышел на дорогу, он издали увидел Элли возле указателя «остановки по требованию» до Кингслея, и остался стоять в зарослях наблюдая. Убедившись, что она благополучно села в местный автобус, он сквозь кусты по еле заметной тропинке вышел на параллельную дорогу, встал на обочине и приготовился ждать. Ему в другую сторону и в другой город, и вообще…

Светлело небо, облака заметно поредели, на траве лежала роса, и птицы вовсю гомонят, нет, поют. Весна. Сегодня первое марта. Как и год назад, он на дороге. Тогда всё его имущество было надето на нём, а богатство — в ящике с инструментами. А сейчас… вот инструменты жалко, но слишком опасно соваться в Джексонвилль. Ладно, добраться до Эркина важнее, а инструменты — дело наживное.

Зашумел мотор, и Андрей сразу напрягся, готовый ко всему. И не удержался от радостной улыбки, увидев русский военный грузовик. Вот удача! И с той же улыбкой рванулся навстречу машине с вскинутой в призывном жесте рукой.

Шофёр в лихо сдвинутой на ухо пилотке остановил машину, но глядел настороженно.

— Ну?

— До комендатуры подбрось, а? — улыбался Андрей.

— Та-ак, — шофёр подозрительно осмотрел его. — А язык откуда знаешь?

— Из угнанных я, — Андрей улыбнулся ещё шире и бесхитростнее. — Домой охота, в Россию.

— Ладно, — кивнул шофёр. — Будет тебе комендатура. Полезай в кузов.

— Ага! Спасибо, браток.

Андрей кинул сумку в кузов и быстро перелез через борт. Шофёр рванул машину с места прежде, чем он сел, и Андрея едва не выкинуло обратно. Он сел на дно кузова и засмеялся. Ну, всё, он едет! И тут же одёрнул себя: ещё не вечер, ещё всякое может быть. Но… но привезут его точно в комендатуру. Уже легче.

Машина шла быстро, и он сел в угол у кабины, чтобы при нечаянном толчке не вылететь наружу, закурил и с одинаковым наслаждением глотал дым и рассматривал стремительно летящие назад деревья в молодой нежно-зелёной листве, зелёную щётку травы, смотри-ка, ведь за одну ночь всё вылезло, и солнце уже проглядывает. Нет, всё хорошо, всё будет тип-топ, всё отлично, а если Эркин на той стороне, то он найдёт, Россия велика, но найдёт. А там… там они заживут. Кингслей точно в стороне остался, ну да, там комендатуры нет, туда ни ему, ни машине не надо, а куда ж едут? В Диртаун, что ли? Тоже неплохо и весьма, там точно комендатура есть, видел её, когда шатался по городу между рейсами. Ага, точно, сейчас… сейчас направо поворот и площадь. Вот и она, комендатура, серое здание с русским флагом на фасаде.

Пискнув тормозами, машина остановилась напротив входа, и Андрей, схватив сумку, одним прыжком перемахнул через борт и подбежал к кабине.

— Ну, спасибо, браток! Сколько с меня?

Его искренняя радость, видимо, рассеяла последние сомнения шофёра. Солдат улыбнулся и ответил несравнимо сердечнее: