Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)

…- Никому не дано знать будущее. Бог сам решит, но я хочу, чтобы этим владел ты. У меня нет других наследников.

— Но, сэр…

— Да, но кто знает, я не верю в победу Империи, а русские обещают свободу. Голодная свобода тоже плохо, Ларри. Кто возьмёт всё это… это решишь ты сам. Я отдаю это тебе.

— Спасибо, сэр.

— Не благодари, Ларри. Благо — всегда бремя. Я возлагаю его на тебя. И если ты не найдёшь преемника, то пусть остаётся земле, а дальше решит сам Бог…

…Спасибо тебе, Хозяин, я думаю, что выбрал правильно. И фирма Левине, нет, дом Левине продолжится. И что такое перерыв в пять лет для трёхсот, да — он остановился, прикидывая и пересчитывая — да, триста двадцать семь лет. Ювелиры Левине. Марк неплохо рисует, и через пару лет можно будет начать учить уже всерьёз. А пока пусть учится в школе, да, отец Артур прав насчёт подготовительного полупансиона.

И, вспомнив о Марке, Ларри посмотрел на часы. В кабинете на стене с маятником, но без боя. Ого, сколько уже! Ему давно пора домой.

Ларри ещё раз проверил краны, дверцу сейфа и пошёл к выходу, выключая за собой свет. Тщательно запер наружную дверь и быстрым деловым шагом, чтобы не приняли за праздношатающегося, пошёл в Цветной квартал.

Было ещё совсем светло и людно. Стараясь не встречаться глазами со встречными, Ларри оглядывался, запоминая дорогу. Здесь ему предстоит работать, проходить туда и обратно каждый день, всё правильно — ювелирный салон и должен быть на такой улице, все, правда, здесь белые, на ленч придётся еду брать с собой, но это не самое страшное, приходилось и хуже, поставит в кабинете кофеварку, сэндвичи с собой, вот и без проблем. Ага, теперь вон по той улице должно быть ближе.

Среди прохожих стали чаще попадаться цветные, и Ларри понял, что приближается к Цветному кварталу. А вон и шпиль церкви. Да, эта дорога, похоже, безопасна. А сейчас надо купить чего-нибудь поесть, или нет, всё равно они пойдут обедать к Бруксу, там сытно и спокойно.

Дядюшка Пинки на своём бессменном посту встретил его всегдашней улыбкой.

— Как отработал?

— Спасибо, — улыбнулся Ларри. — Всё в порядке. Как мой?

— Он у тебя толковый, не выходил.

Ларри кивком поблагодарил и вошёл в дом. В этот час, когда одни возвращаются, а другие собираются на работу, в меблирашках шумно, голоса, смех, хлопанье дверей. Здороваясь и обмениваясь краткими замечаниями и шутками о погоде со встречными, Ларри подошёл к своей двери и достал ключи. А едва открыв дверь, наткнулся на вылетевшего наружу Марка.

— Папка! Ты пришёл!

— Да, Марк, — Ларри, счастливо улыбаясь, обнял сына, и так, в обнимку, они вошли в квартиру. — Ну, как ты тут?

— Не скучал, не боялся, не баловался! — быстро протараторил Марк, влюблённо глядя на отца.

— Молодец, — Ларри потрепал его по голове и стал переодеваться.

Убрав хорошие брюки и ботинки в шкаф, рубашку бросил в ящик для грязного белья.

— Пап, — Марк ходил за ним, как приклеенный, — она же совсем чистая!

— Рубашку меняют каждый день, Марк. Особенно белую.

— Ой-ёй! — фыркнул Марк. — Это ж сколько рубашек надо? Часто стирать — она ж разлезется.

— Бельё считают дюжинами, — засмеялся Ларри, застёгивая ковбойку.

— Да-а? — изумился Марк.

Переодевшись, Ларри занялся их нехитрым хозяйством. Стакан Марк вымыл, а с бутылкой не справился. А остальное всё убрал.

— Есть очень хочешь, сынок?

— Ну-у…

— Сейчас пойдём к Бруксу, пообедаем. И купим на завтра еды.

— А ты и завтра уйдёшь?

— А как же. Мне надо работать, Марк.

Марк кивнул. Он это и раньше знал, а за эти дни столько слышал, что иметь работу — большая удача. Ларри накинул ветровку, посмотрел, прилично ли одет Марк.

— Возьми бутылки, сынок.

— Мы их дядюшке Пинки отдадим?

— Конечно. И завтра утром нам их обменяют на полные.

— Здорово!

Ларри рассмеялся. Восторг Марка перед чудесами городской жизни помогал ему держаться, не поддаваясь растерянности. Он не жалел о сказанном Джонатану, но и думать сейчас об этом не хотел. Сделал — и сделал. И всё!

На улице было уже прохладно, но вечер с его гульбой ещё не начался. У Брукса их встретили как старых клиентов — в третий раз ведь обедают. Марк изо всех сил старался есть правильно, не чавкая, не хлюпая и без рук, только ложкой и вилкой. Ларри улыбнулся ему.

— Молодец.

Ларри совсем успокоился и планировал обычный вечер. После обеда они немного погуляют, купят еды на завтра, а потом домой, он посмотрит рисунки Марка, проверит, как тот написал заданные буквы и слова, и если всё правильно, будет читать вслух или рассказывать когда-то прочитанное. Вчера он рассказывал, как старик-отец проверял любовь своих дочерей. А что сегодня? Ну, посмотрим, подумаем и придумаем.

Марк, вздохнув, облизал ложечку от десерта. Ну почему всё хорошее так быстро кончается?

За две недели снег заметно и вообще… стал другим, не зимним. Днём на солнечной стороне звенела капель и даже лужи появлялись.

Зина шла осторожно, боясь ненароком поскользнуться. И сама не знала: радоваться ей или… Да нет, конечно, радоваться, ведь это же счастье, и Тимочка говорил ей ещё тогда, ну да, в дороге, что хочет детей, и квартиру потому восьмикомнатную просил, а что нету такой, так и в этой им ещё долго не тесно будет, а всё же сердце не на месте…

…Врач смотрит на неё поверх очков и улыбается.

— Ну что, голубушка, третий месяц у вас…

…Зина вздохнула и остановилась у магазинной витрины. Покупать заранее — конечно, плохая примета, но посмотреть да прикинуть — это ж совсем другое, это можно. Коляска, кроватка, а это что? Столик пеленальный? Ты смотри, как придумано ловко, и с ящичками, и… и стоит сколько? Ой, мамочки, господь всемогущий, с ума сойти! А ведь ещё столько всего купить придётся. Ладно, как Тимочка скажет.

Она снова вздохнула и пошла дальше. А совсем ведь весна, ещё день другой такого солнца и потает всё по-настоящему. Диме и Кате сапожки нужны, резиновые, ей говорили, что есть с тёплыми вкладышами, и себе тогда такие же, валенки уже не годятся, промокать будут, пальто у Димы есть, померить надо, вроде там, если вырос, то ещё выпустить можно будет, а Кате придётся купить, а самой-то… ну, пока она ещё в зимнем, а потом что, куртку старую надевать, что ли? Так уж больно страшная, да и не ходит н никто в угонном.

Она шла, жмурясь на солнце, прикидывая грядущие покупки и не думая о самом главном: как она скажет о ребёнке Тиму.

Как всегда, в «неучебные» дни Артём шёл домой не спеша, шлёпая по раскисающей на глазах дороге. Снег стал зернистым, пропитанным водой и совсем по-другому поддавался под ногами. И руки не мёрзнут, хоть он и без варежек. Артём шёл, подставив лицо солнцу, наполовину в слепую. Как всё-таки всё хорошо! Прошлой весной он и не думал, что может быть так хорошо.