Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)

И повернулся уходить.

— Постой, — окликнул он его и, когда тот обернулся, перешагнул через Тёмку, подошёл сам. — И сколько за молчание возьмёшь?

— У тебя таких денег отродясь не было.

Спорить с этим было нельзя, правда — она правда и есть.

— Так… — начал он, наводя чмыря, прости господи, на нужное. Пистоля у того явно нет, а то бы стрелял сразу, так что на разговор пойдёт.

И угадал.

— Так давай вот что, — глаза пришельца хищно блестели. — Ты мне мальчишку, а я тебе… ну… ну, полсотни.

— Пошёл ты… Сотня, и пацан т вой.

Они немного поторговались, и наконец тот уступил, вытащил из кармана руку и уже из нутряка достал пачку имперских. Протянул ему.

— Считай.

Он опустил топор и стал пересчитывать деньги, а пришелец шагнул к Тёме, властно ухватил того за волосы.

— Ты мой! Пошли!

И тогда он бросил эти бумажки, бесшумно поднял топор и качнувшись вперёд, точным ударом без замаха, чтоб не обернулся гад на свист, всадил лезвие до обуха в белобрысый затылок. Тот стоял, наклонившись, а от удара пролетел вперёд и упал не на Тёмку, а за ним. Тёмка вскочил на ноги, ошалело глядя на него.

— Цыц, — сразу остановил он мальчишку. — Малышню разбудишь. За ноги бери, сволочим его.

— Куда? — тихо спросил Тёмка.

— В отхожее, — сразу решил он. — Больше ж некуда.

Труп даже обыскивать не стали. Хрен ведь знает, какие приметы могут на вещах остаться. И бумажки эти — доллары имперские — сгребли и туда же, от греха. Потом он оставил Тёмку засыпать и перекапывать кровяную лужу и след, а сам сходил к терновнику за корзиной и Тёмкиными вещами. А вечером, когда Лизавета, уставшая от ходьбы и так ничего и не нашедшая, вернулась, сказал, что завтра с утра они уйдут, хотя думали остаться на этой одинокой брошенной ферме. Халупа-то целая совсем. Лизавета ни о чём не спросила. Она ему во всём доверяла…

…Артём и Санька баловались, гоняясь друг за другом с ковшом холодной воды.

— Хватит, мальцы, — остановил их дед. — Санька, промыл башку? Тогда пошли.

Артём послушно вылил воду обратно в кадку и шлепком вышиб Саньку в предбанник. Тот был без крыши, и их сразу ослепило синее по-весеннему небо. Квас в деревянном расписанном красными цветами туеске их уже ждал. Выпили по ковшику, строго соблюдая старшинство, вытерлись, оделись во всё чистое.

— Ну, — дед обеими руками распушил бороду. — Пошли, пока не выстыло. Пусть и бабы попарятся.

Не спеша, по скользкой талой тропинке прошли в дом. Бабка суетливо, подгоняя Ларьку и Лильку, захлопотала, чтоб отдохнули, пока они быстренько…

— Ладно тебе, — остановил её скороговорку дед. — Идите, пока пар держится.

— Тём, — попросила Лилька. — Вы без нас чаю с конфетами не пейте, ладно?

— Ладно-ладно, — засмеялся Артём.

И хотя почти всё было к чаю готово, они пошли в свою горницу и легли. Дед, как всегда, на лежанку, а Артём с Санькой на кровать.

Артём вытянулся на спине, привычно закинув руки за голову, рядом сопел Санька. Тихо, тепло, безопасно, тело приятно ломит, как после массажа или хорошей растяжки. Он бездумно и легко дремал, ничего не вспоминая и не опасаясь. Все страхи, боль, отчаяние — всё позади, будто и не было ничего, будто он и вправду… дедов внук и мамкин сынок, и не было ни питомника, ни Паласа, ни хозяина… А придут из бани бабка с Лилькой и Ларькой, будут все вместе пить чай, с конфетами и мёдом, а потом делать уроки для школы, а потом… Мысли путались, уплывая в тёплую мягкую темноту сна.

— Тём, вставай, — потрясли его за плечо.

Он рывком сел, ошалело моргая со сна.

— Лилька?

— Ага!

Красная, с туго обвязанной белым платком головой, Лилька смеялась во весь рот.

— А самовар на столе-е!

— Ага-а! — Артём зевнул и легонько толкнул в бок Саньку. — Вставай, чай пить будем.

Санька длинно с подвывом зевнул.

— А-а… а конфеты?

— Будут тебе конфеты, — вошёл в горницу дед. — Лилька, бабке помоги. Давайте, одевайтесь, а то не ровён час…

Артём, сразу поняв недосказанное, быстро натянул штаны и стал надевать рубашку. Ну да, в прошлую субботу как раз, они только за самовар сели, как пришли эти, из Комитета. С проверкой. Тогда обошлось, хотя везде нос сунули, обо всём спросили, но ведь если захотят прицепиться, то найдут, к чему. Что они втроём на одной кровати спят, а он знает, как о таком думают, поморщились ведь. Дед, правда, заговорил их, увёл в сторону, а всё равно…

— Давай, Санька, шевелись.

Санька со сна путался в рукавах и пуговицах. Артём помог ему, застегнул и аккуратно заправил в штаны рубашку. Штаны тоже новые, две недели, как купили. Всю одежду сменили, всем, и белья теперь у каждого четыре смены, Лильке ещё платье на занятия ходить. Сундук мамкин уже доверху набит, ну, почти доверху.

В кухне на столе большие, сверкающие красными цветами чашки, деревянная чашка с конфетами и туесок с мёдом. Расселись, бабка разлила чай. Первую чашку деду, вторую — Артёму. И дальше по старшинству.

Пили истово, не спеша и чинно. Ларька, правда, получил по лбу, чтоб не лез за мёдом. Мал ещё, накапает больше, а Лилька пусть следит за малым, она же старшая.

— Надо бы отделить её, — задумчиво сказал дед. — Не дело вот так спать, навалом.

— И тесно, — поддержал деда Санька.

Артём молча кивнул. Дед важно отхлебнул.

— Так что в понедельник к Филиппычу сходим. Кровать присмотрим.

— Да уж, — бабка взяла у деда чашку и налила ему ещё чаю. — И сундук под приданое.

— А оно-то мне зачем? — фыркнула Лилька. — Я замуж не хочу.

— Хоти, не хоти, а приданое должно быть, — веско сказала бабка.

Она со вкусом, подробно стала рассказывать, чего и сколько должно быть в приданом. Артём, изумлённо при открыв рот, только переводил взгляд с неё на деда и обратно.

— Да, — кивнул дед. — За один год такое не сделаешь.

— Успеем.

Бабка оглядела стол: у всех ли всё есть, и подвинула туесок с мёдом ближе к Артёму. Мёд, он пользительный, а парню сила нужна, работник уже. Артём заметил и поблагодарил улыбкой.

Ларька деловито собирал разбросанные по столу фантики, отбрыкиваясь под столом от Саньки и Лильки. Пару раз задели Артёма, и он быстро щёлкнул каждого по макушке, а дед строго повёл бородой.

— А ну не баловать за столом, — и, дав им допить свои чашки, погнал в горницу играть.

А Артём остался за столом. Он бы ушёл, но бабка быстро налила ему ещё чаю, а уйти от еды он не мог. Пошёл серьёзный хозяйственный разговор. Вот-вот стает, огород надо делать. Снова уточнили, на какие саженцы и рассаду записаться Артёму, поговорили, куда ставить Лилькину кровать. И Артём решился.

— От пособия сколько осталось?

— Не густо, — дед внимательно смотрел на него. — Или задумал чего?

— Свет провести, — нерешительно сказал Артём.

— Дело, — кивнул дед.