Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

Сквозь сон Эркин услышал, как прошёл к себе Андрей, и, вздохнув, обмяк, окончательно засыпая.

Вторую неделю шли дожди, уже совсем по-осеннему холодные и неприятные. Ларри с марком укрывали на зиму клумбы и альпийскую горку, с крыльца убрали качели и летние кресла. Эстер озабоченно проверяла зимнюю одежду. Рут за лето из всего выросла, а у Марка и Ларри вообще ничего приличного на зиму нет. Ну, и себе тоже надо. Но главное — дети и Ларри.

— Мама, — заглянул в кладовку Марк. — Мы пойдём к Джоку, хорошо?

— Хорошо, — ответила Эстер, разглядывая зимнее пальто Рут. — Папа знает?

— Да, он сказал, что можно, — влезла из-под руки Марка Рут. — Так мы пойдём, да?

— Да, идите, — кивнула Эстер, откладывая пальто к предназначенным в церковь — пальто вполне прилично для пожертвования — вещам.

Марк и Рут убежали, она слышала, как простучали по лестнице их шаги, а потом хлопнула задняя дверь. Конечно, пусть поиграют до ужина. Джока она знает, как и его семью, как и все семьи на их улице. Эстер оглядела аккуратные стопки вещей и решила, что на сегодня достаточно. Она вышла из кладовки, щёлкнув по дороге выключателем, и прислушалась. Кажется, Ларри в гостиной. Эстер лёгким движением поправила волосы и пошла вниз.

Ларри уже развёл огонь в камине и устроился в кресле с газетой. Эстер села в другое кресло и достала из корзинки вязание. Ларри поверх газеты посмотрел на неё и улыбнулся.

— Устала, Эсти?

— Нет, что ты, — ответно улыбнулась Эстер. — Как прошёл день?

— Очень хорошо. Взял три заказа.

Он никогда не говорил ей о заказчиках, только о заказах. Конечно, проверяя его книги, она читала фамилии заказавших и получивших, но никогда не показывала, что кого-то узнала. Её это не касается. И Ларри тоже. Человек может назваться любыи именем. В бумагах номер, наименование, граммы и караты, коды и итоговые суммы, а имена… это не существенно.

— Что-нибудь интересное, Ларри?

— Да, одно. Я хочу попробовать, — лицо его стало хитрым, — кое-что новенькое.

— Конечно, Ларри, это будет сногсшибательно, я уверена, — горячо поддержала его Эстер.

— Как и твой пуловер.

— Не ехидничай, милый, узор очень интересный, вот увидишь, когда я закончу.

— Надеюсь, на День Матери будет достаточно прохладно, чтобы его обновить.

Эстер охотно поддержала игру, изобразив обиду. Они немного посмеялись, и Ларри вернулся к газете, а Эстер к вязанию.

Ларри дочитал газету и сложил её, поглядел на часы.

— Да, — сразу кивнула Эстер и стала складывать вязание. — Уже пора.

Она порывисто встала, чтобы уже идти за детьми, но тут открылась задняя дверь и весёлый голос Марка позвал их.

— Пап, мама, мы пришли, вы где?

— Здесь, — ответил Ларри.

Марк и Рут вбежали в гостиную и наперебой затараторили, как они с Джоком играли в «фишки-догонялки», а папа Джока сегодня в патруле, а то бы, и он с ними поиграл. Ларри выслушал, покивал, похвалил, и они пошли на кухню, где Эстер накрывала на стол.

— Рути, вымой руки и помоги мне.

— Ага, — без особого восторга согласилась Рут.

Сидя за столом, Ларри с удовольствием оглядывал свою семью. Он никогда не мечтал о таком и, может, поэтому не сравнивал, не думал: лучше у него или хуже, чем у других, а просто был счастлив. У него всё так, как надо, как должно быть. После ужина дети уйдут к себе, а они с Эстер ещё посидят у камина и потом поднимутся в спальню, зайдя по дороге посмотреть на спящих детей. И будет ночь, и новый день завтра. И он не хочет, чтобы было по-другому.

Они никогда специально не договаривались, но ни разу такого не случилось, чтобы он пришёл, а её не оказалось дома, хотя у обоих и работа, и школа, и дела всякие хозяйственные.

Мария с Егоровной сумерничали на кухне под неспешные, как дождь за окном, рассказы Егоровны и такую же заунывную штопку чулок. Рассказывала Егоровна — Мария это понимала — о самом обычном, но слушала с удовольствием: столько тишины и спокойствия было в старческом певучем голосе.

И, как обычно, только Егоровна вздохнула, прервав рассказ, и попросила Марию зажечь свет, как послышались шаги, негромкий, но отчётливый стук в дверь и знакомый голос спросил:

— Можно?

— А вот и Миша, — приветливо отозвалась Егоровна. — Конечно же можно, заходи, Миша, добрый вечер тебе.

— Добрый вечер вам, — ответил Майкл, входя и стряхивая на коврик у двери воду с кожаной кепки.

Мария сунула недоштопанный чулок в корзинку и встала накрыть на стол. Русский обычай сразу кормить пришедшего был ей хорошо известен ещё по жизни со Степаном.

Майкл снял и пристроил на вешалке свою куртку, разулся, поставив мокрые ботинки на коврик, и в одних носках вошёл в кухню, положил на стол кулёк.

— Вот, купил к чаю, это шоколадные, — и улыбнулся Егоровне. — Самые вкусные.

Из всех покупных сладостей Егоровна признавала только пряники, и Майкл каждый раз приносил новый сорт.

— Они же дорогие, Миша, — польщённо ахнула Егоровна.

— А не дороже денег, — весело ответил Майкл. — Главное, что на здоровье.

— Ну, спасибо, Миша, уважил. Да ты что ж босиком, не лето же. Маша, дай ему. Сама же купила, так чего стесняешься.

Мария быстро ушла в свою комнату, тут же вернулась с новенькими мужскими тапочками и, покраснев, протянула их Майклу. У него невольно дрогнули губы в непроизнесённом слове, и Егоровна понимающе улыбнулась.

Вечерний чай всегда и ужин, а гость прямо с работы, как же не накормить. Майкл уплетал всё подкладываемое ему Егоровной и Марией и нахваливал.

Обычно после ужина убирали со стола и играли в лото: карт Егоровна не любила, а в лото на копеечку — не в грех, а в удовольствие. Но сегодня Егоровна сказала, что чего-то ей неможется, и, подмигнув Марии, ушла к себе, а они остались вдвоём.

Майкл засмеялся негромким горловым смехом, как смеялись в камерах, не разжимая губ, чтоб не заметили. Мария, понимающе улыбаясь, кивнула и громко сказала:

— Пойдём, у меня посидим.

Майкл готовно встал.

— Пошли.

Комната Марии так же мала, как и весь дом Егоровны. Майкл уже бывал здесь, но каждый раз как заново оглядывал неширокую, застеленную пёстрым стёганым одеялом кровать, комод и шкаф, столик у окна и два стула рядом. На столе кружевная салфетка-самовяз и маленькая корзинка с букетиком розовых искусственных цветов. В прошлый раз её не было.

— Красиво, — восхитился Майкл. — Где купила?

— А мне подарили, — засмеялась Мария.

— Кто? — спросил Майкл.

— А ты и вправду ревнивый, — весело удивилась Мария. — Да нет, это у Егоровны подруга для магазина мастерит, я ей с руками и шеей чуток помогла, по дружбе, ну, без денег, вот она и подарила мне.

Майкл кивнул. Ему уже было неловко. Они-то о его ревности придумали, чтоб к Марии никто не лез, а он всерьёз… Но вот как дёрнули его за язык.