Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)

— Эркин кивнул.

— Тогда её одну.

— Ла-адно, — согласилась Алиса с такой характерно-алабамской оттяжкой в голосе, что Фредди заржал в полном упоении.

Раздав всем так, чтобы у каждого получился практически полный комплект из бутылочек с разными напитками, Эркин — он всё-таки немного, но захмелел — поставил блюдо с остатками рядом со своей чашкой и объяснил:

— А мне двойная пайка, потому что я хороший.

И сам себя погладил по голове. Взвизгнув от восторга, Женя обняла его и поцеловала в щёку.

— Вот это правильно, — одобрил Фредди.

Алиса, сосредоточенно надув губы и забыв обо всём, разворачивала конфету. И Бурлаков так же внимательно следил за ней.

— Аккуратней, Алечка, не облейся, — тихо сказал он по-русски.

Алиса кивнула, старательно засунула бутылочку целиком в рот и даже ладошками зажала губы, чтобы не брызнуло наружу. И, увидев её раздутые щёки и строго насупленные брови, все опять рассмеялись. Справившись наконец с конфетой, Алиса вздохнула и прислонилась головой к плечу Бурлакова. Глаза у неё как сами собой закрылись. Она по-кошачьи облизнула испачканные шоколадом губы и объявила в пространство:

— А я уже пьяная, вот.

И заснула.

Женя привстала, но Бурлаков покачал головой.

— Нет, Женечка, не беспокойтесь, я сам её уложу.

И вышел из гостиной, неся на руках… да, конечно же, внучку. Странно, но ему совсем не тяжело, хотя худенькой Алечку не назовёшь, нормальный здоровый ребёнок.

В детской он уложил свою… спящую красавицу в постель, укрыл одеялом и немного постоял над ней. Как когда-то… нет! То не повторится, никогда! Войны не будет, не может быть! Алечке ничего не грозит, она будет расти, учиться в школе, потом в университете, выйдет замуж, а если вдруг, не дай бог, то Загорье слишком далеко от любых границ, ни бомбёжек, ни оккупации…

Бурлаков сглотнул, справляясь с взявшимся откуда-то шершавым комком в горле, поправил Алисе одеяло и вышел, мягко прикрыв за собой дверь.

В гостиной Фредди демонстрировал свои достижения в фоторепортаже. Кое-что вышло весьма наглядно.

Снова перешли к маленькому столику у дивана, перебирали и рассматривали фотографии. Не привлекая особого внимания, но и не прячась, Фредди отобрал несколько снимков и убрал их во внутренний карман пиджака.

Ночь незаметно, но неизбежно катилась к концу. И не только Эркин, с его чутьём спальника, но и остальные ощущали это. Завершение праздника не менее важно, чем начало. И невольно зашла речь о новых встречах. Когда ещё выпадет собраться вот так, всем вместе.

— На Рождество никак не получится?

— Нет, Эндрю, — покачал головой Джонатан.

— Дела, — немного комично вздохнул Фредди. У Андрея завертелось на языке, что какие могут быть дела в праздник, Рождество — оно везде Рождество, но всё-таки промолчал, увидев серьёзные глаза Фредди, и ограничился кратким и искренним:

— Жаль.

— Да, — кивнула Женя. — Очень жаль.

— А что, Джен, — вдруг предложил Фредди. — Может, приедете к нам летом.

Женя рассмеялась, явно посчитав приглашение шуткой. И Фредди не стал ни опровергать, ни настаивать. Это надо как следует подготовить, дело не одного дня, но идею он подкинул, и потом можно будет к ней вернуться уже всерьёз. А пока не будем нажимать.

Не стал говорить о Рождестве и Бурлаков. Просто потому, что никакой проблемы для него тут нет. Разумеется, он приедет. Иного варианта и быть не может.

На часы никто не смотрел, но как-то само собой получилось, что все встали и перешли в прихожую. Джонатан и Фредди стали одеваться, решительно отказавшись от провожатых, и, когда в дверь позвонили, они были уже готовы.

Эркин открыл дверь и вошёл Тим. Джонатан приветствовал его улыбчивым кивком и повернулся к жене. Прощальные церемонно-дружеские слова, поцелуй руки, рукопожатия с мужчинами. Фредди повторил церемонию, заменяя поцелуй руки поцелуем в щёку. Одновременно надеты шляпы. Стук закрывшейся двери. И внезапно затихшая и даже как-то опустевшая квартира.

— Классные мужики, а? — нарушил молчание Андрей, сразу перейдя на русский.

Эркин кивнул и озабоченно посмотрел на Женю.

— Ты устала, Женя…

— Нет, — перебила она его и обняла. — Ой, Эркин, я такая счастливая!

Бурлаков мягко тронул Андрея за плечо. Тот вздрогнул и отвёл глаза от застывших в объятии Жени и Эркина.

— Да, — тихо ответил он. — Идём.

И, когда они вернулись в гостиную, посмотрел на Бурлакова.

— Устал?

— От счастья не устают, — так же тихо и серьёзно ответил бурлаков.

Андрей кивнул и подошёл к столу, рассеянно оглядел остатки пиршества. Бурлаков с мягкой улыбкой наблюдал за ним. На языке вертелось; «Глазами бы съел, да утроба мала», — но промолчал.

Вошёл Эркин, уже в домашнем костюме, и озабоченно сказал Бурлакову:

— Вы ложитесь, мы сами уберём. Андрей, очнись.

— А?! — вздрогнул Андрей. — Да, давай.

Вдвоём они быстро стали убирать со стола. Вынося стопку тарелок, Андрей бросил через плечо:

— А ты ложись. Мы сами.

Бурлаков кивнул. Да, по-студенчески: ночь напролёт и с утра на лекции — уже не получится. Против времени не попрёшь. Хотя от счастья и не устают.

От снега светло, и луна, хоть и узкий серпик, а подсвечивает. Дорога укатана, шины зимние. Ни встречных, ни поперечных, ни вдогон — глухое время. И Тим легко, играючи гнал машину, со свистом пролетая сквозь деревни так, что местные собаки не то что гавкнуть, проснуться не успевали.

Удовольствие от быстрой плавной езды захватило и Джонатана с Фредди.

— Хорошо идёт.

— Да, сэр, — сразу откликнулся на замечание Фредди Тим и решил воспользоваться моментом, хотя сначала откладывал разговор до аэропорта, но раз они сейчас такие… в полном благодушии, то стоит попробовать.

— Могу ли я попросить вас, сэр?

— О чём? — удивился Джонатан.

— Давай, — сразу заинтересовался Фредди.

— Вы сказали, что у вас работает Чак, — Тим говорил спокойно, глядя перед собой, будто его этот разговор особо не задевает и не волнует, так, дорожная болтовня, не больше.

— Ну да, — согласился Фредди.

— Не могли бы вы, если это вас не затруднит, сэр, передать ему письмо?

Этого они не ждали. А Тим, спокойно придерживая руль левой рукой, правой потянулся к бардачку, достал простой белый конверт и положил его на сиденье между собой и Фредди. Промедлив с секунду, не больше, Фредди взял конверт. Адреса не было, внутри прощупывалась плотная картонка. Конверт вежливо не заклеен.

— Обратный адрес указал?

— Внутри, сэр.

— Увижу, передам, — Фредди убрал конверт во внутренний карман.

— Благодарю вас, сэр.

Джонатан кивнул. Всё правильно, отказ неразумен, а в будущем могут возникнуть весьма интересные комбинации.

О письме Тим сначала не думал: слишком ошеломило его то, что Чак выжил, на свободе и работает шофёром. Кое-что о «Колумбийском палаче» он слышал, майор намекнул, ну… и понял, и догадался. И не дружили они с Чаком, а… а просто отъехал от «Корабля», его окликнули, на Ижорск, к поезду, понёсся на всех парах, успел, получил по счётчику и щедро на чай, и… и зашёл на почту, на вокзале она круглосуточно. И написал. Всё же… всё же их всего двое и осталось. Из всей десятки. А начинали двадцать три. И Грин хвалил их десятку, что мало отходов. Погибших больше, чем выживших, а он… для белого цветной, что тряпка под ногами, вытер подошвы и дальше пошёл. Только… только на иной тряпке и поскользнуться недолго. Чак потому, видно, и любил убивать. Крепко ж его прижало, что в шофёры пошёл. Хотя… у таких акул шофёром…, пожалуй, не многое у Чака изменилось.