Михаил Королюк - Спасти СССР. Адаптация

Нашел нужный номер и замер, прислушиваясь. Я был готов ко всему, включая веселый рёгот из уже пьяных глоток - все-таки старый новый год. Но было тихо.

На мой стук из-за приоткрывшейся двери сначала осторожно выглянул один глаз. Идущий откуда-то сзади рассеянный свет окрасил его в загадочный темно-синий, почти кобальтовый, цвет.

- Ты?! - поразилась она, распахивая дверь настежь.

Стало светлей, и в глаза девушки вернулась приметная голубизна. Выражение крайнего недоумения на ее лице сразу окупило потраченное время.

- Я... Привет. Пустишь? - и протянул вперед здоровенную коробку из «Севера».

- Ох, моя любовь - «Фигурный»! - ее брови радостно взметнулись вверх, и я был энергично вдернут в комнату.

Софья, опершись на косяк, наклонилась мимо меня в коридор и повертела головой, оглядываясь. Я судорожно выдохнул сквозь зубы - близко, слишком близко, аж теплом прошлось по лицу...

- За репутацию беспокоишься? - усмехнулся через силу и опустил на пол сумку.

- Да что мне та репутация, - отмахнулась, прикрывая дверь, и небрежно дунула вверх, прогоняя свалившуюся на глаз прядь светлых волос, - да и чем ты ей можешь навредить?

- Ну, вот и славно, - легко согласился я, передавая торт, - а чай в этом доме найдется?

В животе у нее протяжно заурчало, и она ойкнула - негромко и смущенно.

- Брось, - махнул я рукой и наклонился, расстегивая молнии на сапогах, - между нами, врачами, говоря, что естественно - то не безобразно.

- А это в честь чего вообще? - Софья демонстративно покачала тортиком.

- Пятница тринадцатое, - меланхолично пожал я плечами, распрямляясь, - порой в такие вечера творятся страшные злодейства и великие непотребства.

Она неожиданно зло прищурилась:

- Так, ребенок, может мне лучше прямо сейчас тебя за дверь выставить? С твоими подростковыми фантазиями?

Я неторопливо повесил куртку на гвоздь и обернулся, стараясь придать своему голосу убедительности и укоризны:

- Поразительно, как в такую очаровательную головку могут приходить столь похабные мысли? Да еще по столь незначительному поводу...

Софья побуравила меня взглядом исподлобья. Видимо, я прошел какую-то проверку, потому что спустя пару секунд она начала краснеть. Посторонилась и смущенно забормотала, глядя куда-то в пол:

- Проходи... Я сейчас чай... Только лук доварю, там уже почти готово.

- Лук? - заинтересовался я, - французской кухней балуешься?

Мы склонились над эмалированной кастрюлькой, что парила на электрической плитке.

- Вот, - подняла она крышку, показывая. Там в побулькивающей желтоватой жижице лоснилась мелко порубленная луковица.

- Ага, суп с плавленым сырком, - догадался я, принюхавшись, - лук, морковка, картошка и вареная колбаса?

- Здесь упрощенная рецептура, - покачала она головой и швыркнула с ложки, пробуя готовность, - только лук. Вряд ли ты настолько голоден... Ты как, вообще, меня нашел?

- Будешь смеяться, - я завертел головой, осматриваясь, - но прием «родственник из провинции» в твоей регистратуре сработал. Главное - пожалостливее шмыгать носом... Сколько тут у тебя, метров десять есть?

Высокий потолок был свежевыбелен, вдоль стены - одинарная панцирная кровать, прикрытая узорчатым покрывалом, на полу - тонкий матерчатый половик. В общем, было чисто и опрятно, даже несмотря на кривовато поклеенные обои. Да и сама Софья в легком домашнем халатике и теплых тапках на три размера больше выглядела неожиданно уютно.

- Девять, - она тоже заозиралась, - это еще ничего, за стенкой четыре с половиной, да на семейную пару с младенцем.

- Весело, - заметил я и прошел дальше, к столу. Обои над ним пестрели надерганными из журналов картинками, преимущественно с Мироновым, Тихоновым и Делоном.

- Крас-с-савчики... - протянул, разглядывая. Вышло неожиданно желчно.

- Ого, ревнуешь? - мурлыкнула она, расслышав интонацию. Губы ее изогнуло ехидцей.

- К бумажкам? - задрал одну бровь и смерил Софи высокомерным взглядом, а потом фыркнул, - глупости какие... - и неожиданно почувствовал, как заливает жаром щеки.

Да что за черт! Проклятый возраст...

- Мальчишка... - протянула она насмешливо, откровенно любуясь моими пылающими ушами.

- Ну да, не девчонка, - подтвердил я торопливо, - нормальная реакция. Согласись, было бы гораздо хуже, если бы я краснел, исподтишка любуясь товарищем по парте.

Софья опустила глаза и чему-то тихо улыбнулась. На обращенной ко мне щеке проявилась милая ямочка.

Заглянула в чайник:

- Есть водичка - не надо идти. Ладно, давай чай с тортиком пить, а супчик мой пусть настаивается на завтра. Или, даже, послезавтра, - и она попыталась разрезать столовым ножом бечеву на коробке.

- А нормальный нож в доме есть? - отодвинул я ее вбок. - Этим только головы мухам отпиливать...

Она побренчала чем-то в ящике стола, а потом извлекла на свет божий проржавевшую по краю железяку, наполовину обмотанную потертой темно-синей изолентой.

Я закатил глаза и с безнадежностью в голосе уточнил:

- Бруска точильного, конечно, нет? - а потом вернул должок за «мальчишку», снисходительно протянув, - у, женщина.

Справились в итоге. Я накромсал, иначе это не назовешь, торт, она заварила в литровой банке крепкого чаю, и мы бодро стартовали.

Первый кусок закончили ноздря в ноздрю, но на втором Софья решительно вырвалась вперед: я уже неторопливо ковырял чайной ложкой в жирном шоколадном креме, а она продолжала перемалывать безе с настойчивостью оголодавшей саранчи. Дальше я и вовсе паснул, осоловело откинувшись на спинку. Она же приступила к третьей порции, но тут завод кончился и у нее - смотреть на торт с вожделением во взоре еще могла, но есть - уже нет.

Я, расслабившись от сытости, беззастенчиво разглядывал девушку и делал то, чего обычно старался избегать: думал о себе.

Кто, в сущности, я есть? Что за странное создание из меня получилось: и не подросток с опытом взрослого, и не взрослый в теле подростка? Откуда это сочетание несочетаемого?

Неукротимость желаний, что заставляет делать глупость за глупостью и получать от этого болезненно-сладкую радость - да вот хоть прямо сейчас. И, рядом с этим, вроде бы взрослое стремление взять на себя ответственность за кого-то еще, прикрыть, приписать за собой - не за красивые глаза и не в надежде на тварное тепло, а просто так, для себя, для души...

Химера, как есть, настоящая темпоральная химера...

«Его превосходительство зовет ее своей, и даже покровительство оказывает ей» - выстучал я пальцами мелодию из водевиля.

Софья тем временем доклевывала крошки безе со дна коробки:

- Как семечки, - призналась, смущенно улыбнувшись, - не могу остановиться.

Наконец, она отложила ложку. Оперлась локтями на стол, сложив кисти перед ртом, и чуть подалась вперед. Взгляд стал игриво-снисходительным: