Марик Лернер - Победителей судят потомки

— А то у нас мало народу в доме проживает помимо нее!

Так, это было лишнее. Татьянины дети, да и сама она меня не раздражают. Впрочем, как и остальной эскадрон. Геннадия потомки, дети и внуки сестер и брата, куча разнообразных крестников из казаков вечно навещают. Иной раз наткнешься в саду и недоумеваешь. Рожа знакомая, а как зовут — забыл. Слишком много развелось вокруг народу. И ведь у большинства есть дома и даже собственные деревни, но от приехавших в гости дальних и близких родственников избавиться невозможно. У того дела в столице, у этого отпуск из армии, а иные просят приютить на время. Трагедия, видите ли, в семейной жизни.

Собственный разветвленный клан полезен при неурядицах любого рода. От царского неудовольствия до неурожая или неудачного вложения денег, способного повлечь за собой разорение семьи. Имея множество деревень в разных губерниях и разные производства, всегда легче переносить неурядицы. Правда, приходится не забывать о месте патриарха. Официально мое слово последнее и обжалованию не подлежит. А фактически Стеша в семействе и хозяйстве владыка, безраздельно правящая домом и всем с ним связанным.

Это сложилось незаметно и в первую очередь к моей выгоде. Вечно занят был и на мелочи не обращал внимания, передоверив Стеше. Вот и стала она центром и душой семьи Ломоносовых, а заодно и Шадриных. Наш союз прочен и полезен. Даже с моим братом Ванькой она больше общалась лично и письменно, а уж его дети и внуки в моем доме чувствуют себя родными в первую очередь не из-за меня.

— Послушай, Стеша, — после длительного размышления сказал я почти застенчиво, — ты на меня не обижаешься?

— Это с чего? — обтирая мне лицо полотенцем, удивилась она.

— Ну столько лет прошло, а мы в церкви и не были. Невенчанные живем.

— Ой, да теперь только людей смешить! Дети наши справные, и не просто Ломоносовы, графья. — Она хихикнула.

По нынешним временам такое титулование выше княжеского будет. Я высокоблагородие, а родовитым князьям такового не положено. А еще сиятельство, как сенаторы, и Стокгольмский, что гораздо почетнее, и таковых нас на всю Российскую империю помимо меня всего три: Давыдов-Крымский, Долгоруков-Кавказский и Ломан-Балканский. Фридрих Ломан уже скончался, однако потомки имеются, и подобное отличие не последнее дело.

Про себя можно признать, гениальных полководцев среди нашей компании не имелось, зато все настоящие крепкие профессионалы и научились не следовать слепо шаблонам и инструкциям. Так что честно заслужили титулы весомыми победами на полях сражений.

— Сказал бы мне кто в детстве…

— Дворяне паршивые, — говорю зло. — Знаешь, что мне Юрка заявил, когда я ему в последний раз нотацию читать пытался? Ты, говорит, сын крестьянский, а я — фельдмаршала. Мне так прижимисто вести себя нельзя. Я эту родную кровиночку чуть не прибил за такие слова.

— Перебесится, — с не особо понятной мне уверенностью отмахивается Стеша. Будто не сама буквально сейчас просила воздействовать. Гулять наш сынуля научился не по-детски, а она все над младшеньким трясется. Здоровый уже лоб, я в его годы полком командовал.

— В армию отправлю! — вознегодовал я. — Пусть послужит как нормальный человек и в чувство придет. И не на Кавказ, под крыло к брату. В Сибирь загоню!

— А, ты уже здесь, — говорю, с удовольствием разглядывая Софью.

Девочка выросла высокая и очень симпатичная, на мой взгляд. Не красавица, но без излишней полноты, столь ценимой в нынешнее время. На щеках приятные ямочки, когда улыбается. Всегда нравились такие. Полногрудая, с яркими живыми глазами, умело подчеркивающая фигуру платьем. Современная стилизация под крестьянку. Никто на улице не спутает, но это специально под мои простые вкусы надето. Что-то ей точно надо.

— Вас жду, — почтительно заявляет и ресницами хлоп-хлоп. Сплошная невинность.

Я на такие штуки и в молодости не покупался, зато теперь уверен в правильности догадки.

— И почему тебя родители не назвали Еленой, прекрасная?

Тут она мило и незапланированно покраснела. Блондинка с нежной кожей, и румянец на щеках хорошо заметен.

— Скажете тоже!

Главное, она во всех смыслах здоровая и крепкая. В детстве простая пища, подъем спозаранку, отсутствие сюсюканья. Бегала босиком с деревенскими и казачьими детьми по улицам.

— А я всю правду нынче говорю. Теперь уже можно.

— То есть раньше врали регулярно, Михаил Васильевич? — заинтересованно спрашивает.

— Софья! — возмущенно воскликнула Стеша.

В восемнадцатом веке не было принято, чтобы родители воспитывали детей, а бабушки с дедушками баловали. Старшее поколение обычно следило за поведением отпрысков даже более строго и нередко отчужденно. Внуки с внучками наносили визит лишь изредка. Другое дело Софья. Она у меня с рождения жила. И кем приходится, я затрудняясь определить. Евдокия Васильевна, мать ее, мне вовсе не дочь, а сводная сестра официально.

На свадьбу Дуське я подарил в качестве приданого сорок тысяч десятин в Уфимской губернии. Приобрел незнамо зачем по бросовой цене, чисто из жадности после башкирского замирения. Потом с Украины полторы сотни семей перевез, пообещав освобождение от любых повинностей, кроме подушной подати, на пять лет.

Когда мой бывший адъютант, выйдя в отставку по ранению (в отличие от меня так легко в Пруссии не отделался), туда с семьей прибыл, его, естественно, встретили без особой радости. Эти куркули недурно развернулись без пригляда. Каждое крестьянское хозяйство к тому моменту держало десять-двенадцать лошадей и пятнадцать-двадцать коров. Кур, уток, гусей и индюшек никто не считал.

Теперь он пишет рассказы, восхваляя прекрасный и обильный край. Даже две книжки издали «Охотничьи рассказы» и «Моя земля». Мне понравилось. Красиво природу описывает и повадки звериные. Я так не сумею. Поэтическая натура. Ценить таланты надо. Потому издал в своей типографии, тем более приличных русских писателей надо поддерживать. И оба раза тиражи расходились моментально. Пришлось дополнительные печатать. Умудрился на зяте чуток заработать.

А хозяйством занимается Дуська между родами. Семерых детей мужу подарила. Софья была первая, не захотели с маленьким ребенком ехать в глушь. Не дай бог, что случится или заболеет. Вот с тех пор и живет. Раза три к родителям ездила, но дом ее здесь. Мать железная баба, прости меня господи, за такое слово. Дворянка как-никак. Но нечто от Ломоносовых по части деловой хватки передалось. Ничего ужасного, такое частенько случалось. Мужчины пребывали на государевой службе, в домашние заботы не вникали, а хозяйством занималась женская половина семейств. Чтобы не распустить холопов и сохранить доходность имений, требовались характер, смекалка, воля и оборотистость.