Андрей Величко - Остров везения

– Ну и зачем вам оно понадобилось? – поинтересовался Найденов, поднимаясь.

– Чтобы поближе познакомиться с вами.

– Неужели я незаметно для себя ухитрился стать эстрадной звездой?

– Нет, как раз они меня совершенно не интересуют. От слова «совсем». А вот человек, способный спасти одного довольно симпатичного юношу, а если повезет, то еще и Россию в придачу… или даже сразу две России, чем черт не шутит, – очень даже интересует.

– Зачем мелочиться, может, мне лучше сразу спасти всю галактику? Или хотя бы только вас, позвонив в психиатрическую неотложку? – прищурился дядя Жора.

– Нет, с галактикой пока все в порядке. И со мной тоже, вопреки вашим сомнениям. И вообще, я же не прошу вас мне поверить. А прошу, если можно, просто ответить на вопрос: вы бы согласились, если бы вам представилась возможность с риском для жизни сделать то, что я сказал? Если вам так удобнее, считайте, что мне это нужно… ну, скажем, для социологического исследования.

– А, ну тогда пожалуйста.

Найденов выжал поролон фильтра, бросил его в жестянку с бензином и продолжил:

– Насчет риска – по-моему, вы ошибаетесь. Если уж человека угораздило родиться, то ведь через мизерное по геологическим и астрономическим меркам время он без вариантов помрет! Подумаешь, чуть раньше или чуть позже, результат-то все равно одинаковый. Где же здесь риск? Так что, конечно, согласился бы, будь ваш вопрос снабжен хоть какими-то доказательствами реальности предлагаемого. Вы удовлетворены? Тогда вот ваш фильтр, поставить его на место вы прекрасно сможете и сами.

Тут у Найденова ненадолго потемнело в глазах. Он помотал головой, осмотрелся и убедился, что скутерист уже уехал.

Точно, не нужно было за завтраком тех бычков в томате жрать, не зря они мне показались подозрительными, подумал дядя Жора.

Однако что-то ему все-таки казалось неправильным, но он не мог понять, что именно.

А и хрен с ним, решил мастер и вновь занялся своей «хондой».

Вот примерно такие эпизоды Георгий Александрович Романов и Георгий Андреевич Найденов вспомнили в результате воздействия аппаратуры Бориса Иосифовича Фишмана.

После того как император вслед за государственным канцлером научился гонять мух по шахматной клеенке и вспомнил один довольно интересный эпизод своей биографии, прошло десять дней. Разумеется, не в праздности, а в трудах и заботах.

Боря при помощи своей аппаратуры пытался не то чтобы измерить напряженность пресловутого икс-фактора, но хотя бы обнаружить хоть какие-то его признаки в нашем мире. Однако пока безрезультатно.

– Ты хоть отдаленно представляешь себе, что за поле пытаешься найти? – поинтересовался я, когда Фишман явился ко мне со списком приборов и электронных компонентов, необходимых ему для продолжения экспериментов.

– Разумеется, нет, – удивленно воззрился на меня друг. – У меня же только-только началась вторая фаза.

Я кивнул. Все правильно, исследование любого явления природы происходит в три этапа, иначе называемых фазами. Первая – это когда человек убеждается в существовании упомянутого явления. Если взять гравитацию, то первая фаза началась еще у столь любимых Борей австралопитеков – например, когда они всем племенем с интересом рассматривали то, что осталось от их неудачливого товарища после падения с достаточно высокой скалы. Вторая фаза, наверное, стартовала где-нибудь в Древнем Египте, когда люди додумались до весов. То есть начали измерять силу тяжести, не имея ни малейшего понятия о ее сути. И наконец, совсем недавно началась третья фаза – когда Эйнштейн достаточно аргументированно предположил, что гравитация есть всего лишь искривление пространства. И, разумеется, разработал математический аппарат под свою гипотезу. В двадцать первом веке третья фаза все еще продолжается, до полного понимания сути гравитации человечеству еще далеко.

Аналогичная картина наблюдается и с электричеством.

В общем, Боря сейчас пребывал в самом начале второй фазы. То есть пытался измерить, сам толком не понимая, что именно. Впрочем, название для единицы измерения напряженности икс-фактора он уже придумал – фишман. Сейчас чувствительность его аппаратуры приближалась к полутора микрофишманам, но, похоже, искомая напряженность в двадцатом веке была существенно ниже.

Дочь почти все время пропадала в авиаремонтных мастерских Гатчинского аэродрома, где спешно изготавливалась капсула, из которой мы с ней будем пытаться открыть портал с плато у горы Поике неизвестно куда. Я туда тоже заходил, но не очень часто, все-таки из канцлеров меня пока не уволили, и служебные обязанности оставляли мало свободного времени.

Вообще-то изделие, хоть и называлось капсулой, представляло собой дюралевый герметизированный кузов с широкими иллюминаторами из закаленного стекла, водруженный на шасси армейского полноприводного «Руссо-Балта». Мы решили, что так будет лучше, в том числе и в случае непроизвольного переноса типа того, что произошел с «Арктической Зарей». Кроме того, предмет, снабженный колесами и мотором, будет проще втащить на плато. Мы с Настей уже выяснили, что не только оттуда нельзя попасть в двадцатый век. Но и туда тоже не получается, пробуй хоть из двадцатого века, хоть из двадцать первого. А рядом – пожалуйста. Поэтому к месту экспериментов капсула доберется своим ходом. Ну а где возможностей движка и ходовой не хватит, поможет лебедка.

Поначалу я планировал посетить это аномальное место уже на острове Пасхи двадцатого века, но дочь мне сообщила, что она там была. И может точно сказать, что никакого плато там нет, а есть невысокий холмик посреди красной пустыни, весь изъеденный эрозией. Настя даже забиралась на него и ни малейших признаков хоть какой-то аномальности не обнаружила. После чего я со спокойной совестью вычеркнул поход туда из разряда хоть сколько-нибудь срочных дел. Даже если потом окажется, что там есть какие-то отклонения от нормы, привлекать к ним излишнее внимание ни к чему. А чтобы не привлекать, нужно хорошо подготовиться. У меня же пока с трудом получалось выделить время на подготовку к попытке открытия из десятого века.

Экспедиция осуществлялась в несколько этапов. Сначала в десятый век отправились мы с Настей и своим ходом дотопали до плато. Выбрали достаточно удобное место метрах в ста пятидесяти и оттуда перебрались в Гатчину, на полигон, где нас уже ждали император с наследником, Боря со своей бытовкой на колесах и отделение морских пехотинцев в качестве потенциальной охраны, а конкретно сейчас – носильщиков. Это была инициатива Гоши, который на мой вопрос «зачем, сами как-нибудь все барахло перетащим» ответил: