Андрей Величко - Остров везения

– На нем что, есть аэродром, пригодный для посадки межконтинентальных лайнеров?

– Нет, но у меня же двести пятнадцать прыжков с парашютом. Будет двести шестнадцать, только и всего. А там глядишь, и курьерский катамаран подоспеет, на котором я вернусь обратно. Хоть и впритык, но за две недели успеть можно.

– Распрыгался! – возмутился Гоша. – А если ты ноги себе переломаешь, что будет?

– Тогда в следующий раз буду осторожнее.

– Нет уж, ты, пожалуйста, давай в этот. До Гавайев – воздухом, а там как порядочный человек по морю. Так оно будет безопасней, да и внушительней. Неприлично же, если канцлер великой державы свалится на аборигенов сверху, вместе с птичьим дерьмом!

– Ладно, уговорил. От Оаху до Пасхи поплыву на курьерском катамаране.

– Опять тебя куда-то заносит. Там же стоит «Кречет» – прекрасный новейший крейсер. И максимальная скорость у него всего на два узла меньше, чем у твоего курьера.

– Это сколько же он солярки сожжет? – усомнился я. – Причем если идти полным ходом, то на обратный путь ему не хватит, придется гнать танкер.

– Ничего, тебе Маша его рейс из своих личных денег оплатит. Тем более что она все равно посылает танкер к Одуванчику на Питкэрн, а там совсем рядом. А почему ты хочешь на Гавайи лететь через Хабаровск, а не через Тель-Авив? Через него вроде будет немного ближе.

Это император сказал, глянув на висевшую на стене карту.

– Ни фига не ближе. На карту не смотри, она же в меркаторской проекции. Дома можешь по глобусу ниткой померить и убедиться. К тому же, если я вдруг без предупреждения явлюсь в Израиль, с Немнихером может приключиться инфаркт. Лечи его потом!

– Разве он уже успел еще раз?

– Мы с тобой считаем, что нет, а у него по этому вопросу может быть свое мнение. В общем, вылетать я собираюсь завтра утром.

– Давай заявление на удлиненный отпуск, подпишу. Думаю, трех недель тебе должно хватить.

Время в самолете летит быстро – особенно если сам он летит на восток. Вот только встал, толком не проснувшись, доехал до аэродрома, загрузился в не очень просторный салон «Аиста» – и можно снова спать. Потом проснуться, от души зевнуть, причем лучше не один раз, умыться, выпить чашечку кофе, подумать о чем-нибудь возвышенном – глядь, а лайнер начал снижаться для захода на посадку. Причем в Хабаровске уже скоро наступит утро следующего дня! Правда, дозаправка прошла в темпе, мы взлетели еще в темноте.

Передо мной встал извечный русский вопрос: что делать? Никаких сил спать больше не было. Выпить пива? Но до Оаху еще лететь и лететь, а на борту всего три бутылки. Все правильно, рейс-то планировался на Канары, поэтому и количество оказалось соответствующим. Вздохнув, я достал ноутбук и принялся изучать загруженные туда перед полетом материалы по истории острова Пасхи, потому как ранее интересовался только его географией, ландшафтом и климатом.

На Оаху я прилетел вечером, но уже предыдущего дня, потому как в полете пересек линию перемены дат. Врут злопыхатели, что у канцлера по семь пятниц на неделе! Максимум – по две, как сейчас, да и то не каждый год. В общем, я быстро перебрался на «Кречет», и он тут же отчалил.

Это был крейсер постройки восемнадцатого года, предназначенный в основном для действий в условиях мирного времени. То есть его задачей было не сражение с примерно равным по силе противником в составе эскадры, а гарантированное и произведенное с минимальными расходами уничтожение слабейшего. Или просто наведение на него достаточного страха, пока наглость этого самого «слабейшего» не перешла допустимые пределы. До сих пор в основном так и получалось. Для выполнения этих задач требовалась большая дальность и высокая максимальная скорость, ради достижения которых пришлось пожертвовать броней. Что, впрочем, компенсировалось довольно мощным вооружением, как пушечным, так и ракетным. Кроме того, крейсер имел на борту четыре вертолета.

Сейчас он спешил на юг со скоростью тридцать два узла, то есть почти шестьдесят километров в час, причем мог и быстрее, просто тогда начался бы ускоренный износ машин, а расход топлива вышел бы за пределы разумного. Ничего, и так неплохо, первые мои самолеты летали как раз с такой скоростью.

Шум и вибрация от тринклеров неплохо ощущались даже в адмиральской каюте, но заснуть мне они не помешали. В конце концов, в узком и щелястом фюзеляже «Кошки» и гремело, и трясло куда сильнее, и ничего, в свое время спал как младенец. А тут мало того что тише, так еще и не дует.

Утром я вышел на палубу. Зрелище, конечно, было впечатляющим. «Кречет» несся, разрезая волны острым носом, и бурун взлетал примерно до моего уровня. Иногда, при встрече с особо крупной волной, брызги вообще поднимались выше мостика, а весь корпус корабля вздрагивал с каким-то утробным гулом. Да уж, при таком волнении курьерский катамаран вряд ли развил бы свои сорок узлов. Его и на тридцати болтало бы, как щепку в водопаде.

Мне не так уж часто доводилось плавать на кораблях, а столь далеко и с такой скоростью – вообще в первый раз. Впрочем, ничего особо интересного я не увидел. Ну океан со всех сторон, так с самолета он смотрится более величественным. Плывем довольно быстро, со скоростью «Святогора», но уже «Пересвет» мог летать быстрее. Пойти, что ли, позавтракать, тем более что приглашали? До конечной точки маршрута нам плыть еще почти пять суток. И после завтрака можно почитать какую-нибудь книжку, дабы не сдохнуть со скуки. Например, новейшее творение Виктора Калюжного, мужа Герды. Он все-таки решился и написал фэнтезийный роман конкретно для нашего мира, причем, по его словам, произведение не было простым пересказом творений Толкиена. Хотелось бы знать, это к лучшему или наоборот?

«И как, интересно, примерно в этих местах когда-то плавал Магеллан? – подумал я, садясь завтракать в компании старших офицеров крейсера. – Со средней скоростью в десятки раз меньше, чем у нас, да еще и не зная, что за земли ждут его впереди».

Книжка оказалась довольно интересной, хотя, с моей точки зрения, порнографии, особенно межвидовой, там могло быть и поменьше. Или это называется эротикой? В общем, если оттуда убрать девять десятых бессмысленного и беспощадного траха, то книга от этого только выиграет, прикинул я, дойдя до последней страницы. Впрочем, описано ничего так, живенько. Но если не выкидывать похабщину, то название не очень подходит. Пресное оно какое-то. Лучше будет не «Сквозь тьму к свету», а, например, «Выблески тьмы». И кажется, командир говорил, что старший артиллерист неплохо играет в шахматы? Тогда не помешает немного развеяться, а то после этого произведения читать что-то совершенно не тянет.

Когда до финиша оставалось чуть больше суток пути, мне пришла радиограмма. Она состояла из буквенно-цифрового кода, означавшего – отправителем получены столь важные сведения, что он не может принять решение о передаче их по радио, пусть даже и по защищенному каналу. В конце стояли подписи не только Насти, но и Герды. Я быстро набросал ответный текст: