Олег Кожевников - Комкор

– Мало осталось, ведь мы, кроме всего прочего, перекрыли этой сеткой большую площадку для отдыха и укрытия от немецких самолетов беженцев, отходящих в сторону Барановичей, и частей РККА.

– Ладно, тогда оставшейся сетью перекройте площадку, на которой будет находиться полевой артсклад, куда из Волковыска будут поступать снаряды для этих гаубиц. Склад должен быть оборудован рядом с дорогой, и постарайтесь сделать так, чтобы оттуда было легко доставлять снаряды до позиций артполков. В общем, капитан-артиллерист знает все эти требования – вот ему и поручите оборудовать склад. К тому же стараться он будет и для себя – снаряды к его орудиям будут прибывать туда же. И еще, начинайте рыть окопы и капониры на левом берегу Зельвы, туда же перенесите и пульт подрыва моста. Теперь у нас меняется приоритет обороны – обороняться будем от немцев, наступающих не с запада, а с востока. Меняется и ваша задача, как заградотряда – теперь тормозить будете не только отдельных красноармейцев, но и любую часть, отступающую на восток, каким бы званием ни обладал ее командир. Ссылайтесь на распоряжение генерала армии Жукова Георгия Константиновича и отсылайте сомневающихся ко мне, а я уже с ними сам разберусь. Остановленные подразделения должны занимать оборону на левом берегу реки. Основное внимание при расположении этих частей уделите бродам – там сосредотачивайте основные силы. И штаб свой перенесите на другой берег реки. Всю эту работу стройте из того расчета, что передовые немецкие части могут появиться завтра во второй половине дня.

Отдавая эти распоряжения, про себя я думал: «Не много ли на себя берешь, парень? Может ведь так случиться, что тебя будут судить за самоуправство. Присвоил, понимаешь ли, функции командарма, а сам только-только Академию закончил. Пителин бы назвал такое поведение мальчишеским авантюризмом».

А еще в моей голове сидела мысль: как все сейчас быстро меняется. Еще несколько часов назад я и не помышлял вести борьбу с немцами в окружении. Мне казалось, вот мы остановили наступление Второй танковой группы немцев, и угроза молниеносного окружения 10-й армии отступила, теперь можно спокойно отвести войска в район старой границы и там занять жесткую оборону. Но проехав по шоссе от Слонима, я понял, что все не так-то просто. По этой тонкой ниточке уже сейчас забитого разбомбленной техникой шоссе, такая масса людей и техники просто физически не сможет пробиться. Даже если повезет, и несколько дней будет нелетная погода.

Вспомнился мне и Полевой устав (ПУ-39), а именно – параграф 423, который вдалбливал в наши головы преподаватель по тактике в академии: «Отход является одним из наиболее сложных видов маневра, отход требует строжайшей дисциплины, непрерывного и твердого управления войсками, устойчивой связи. Походная колонна представляет собой идеальную мишень для авиации противника, поэтому решиться на отход можно только в условиях обеспечения хотя бы местного и временного превосходства советской авиации в воздухе. Сам факт отхода неизбежно деморализует войска, превращая солдата из бойца на поле боя в беззащитный объект для нападения с воздуха и обстрела вражеской артиллерией». Если судить по канонам преподавателя Академии, человека опытного и умного (он еще при царе носил полковничьи погоны), таких условий в Белостокском выступе нет и отступать отсюда нельзя. Увиденная картинка творящегося на шоссе кошмара и полученные в Академии знания в корне изменили мое мнение о необходимости отойти, чтобы выровнять линию фронта. Не дадут немцы нам это спокойно сделать.

Приняв внутреннее решение стоять в Белостокском выступе до конца, я и начал действовать соответственно, попав в расположение Бедина. Пришлось менять все планы и импровизировать прямо на ходу – буквально на живую нитку сшивать оборонительный рубеж по берегу реки Зельва. Хоть я и говорил стоящим вокруг меня командирам, что в этот район прибудут восемь артполков РГК и что для этого уже разработаны планы, но это было далеко не так. Планы-то по выводу артполков больших калибров разработаны, конечно, были, но они заключались в том, что при выходе из боя у Слонима гаубицы будут передислоцированы под Барановичи, где мы с Пителиным запланировали создать мощный оборонительный рубеж.

Территориально это было недалеко от бывшего места дислокации артполков РГК, а в этих летних лагерях еще оставались снаряды для 152-миллиметровых гаубиц и другое имущество артполков. Кроме этого, в том районе силами местного населения должны были быть вырыты окопы и капониры для частей бригады. Об этом договорился с партийными властями комиссар бригады Фролов, когда мобилизовал технику в районной МТС для переброски гаубиц в районы организации наших засад.

Да. Мог получиться целый укрепрайон, к которому подтянулись бы и остальные силы бригады. Теперь все эти планы были коту под хвост, а иначе нельзя. Бригада-то в состоянии со своей техникой туда отойти, а вот другие соединения 10-й армии – нет. Хозяйство огромное, чего стоит только танковый парк 6-го мехкорпуса, и завозились эти танки в Белостокскую область по железной дороге в течение нескольких месяцев. А ниточка этой ЖД проложена сквозь вековые леса, рядом с непроходимыми болотами, и теперь наверняка разбомблена и потеряна для армейских коммуникаций. Шоссе сейчас и для обычного колесного транспорта недоступно, а танков и орудийных тягачей может пропустить едва ли десятую часть имеющихся в наличии, да и то если немцы не будут бомбить. Так что из Белостокского выступа выехать своим ходом мехкорпуса 10-й армии могут только в одну сторону – на запад, по шоссе на Варшаву. Вот и нужно идти по пути наименьшего сопротивления – нехрен преодолевать лишние трудности. При отступлении кроме брошенной техники куча народа поляжет от воздушных налетов и стычек с моторизованными частями вермахта, так лучше напоследок погулять от души, как следует попугать тыловые части немцев. А там, глядишь, так их пуганем, что это аукнется в соединениях первого эшелона.

Срочно – срочно! – нужно связываться с Пителиным, Осиповым, Фроловым и ставить перед ними новые задачи. А на этом участке Бедин теперь хрен пропустит кого на восток – пусть во главе колонны будет ехать даже маршал. Лейтенант госбезопасности уяснил для себя, что стоять здесь насмерть – воля самого Сталина. Пора на вооружение брать старый добрый лозунг – даешь Варшаву! К черту все трудности – вперед, и никаких гвоздей! Пусть профессора и академики в будущем, повизгивая от нашего непрофессионализма, недоумевают, какого черта мы ринулись вперед, а не стали бить по флангам наступающих немецких частей. Им не понять, не видя того, что теперь все к черту разваливается – управление войсками нарушено, старшие командиры бегут из зоны боевых действий в первых рядах, инфраструктура армии рухнула. Сейчас растерянных красноармейцев и младших командиров можно зацепить только одним – простым и понятным кличем, который овеян романтикой гражданской войны: «Даешь Варшаву!»