Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Хорошо, тогда мы вместе не поддаемся ни на какие провокации, ты согласен?

— Думаю, да, но тогда и ты: делай, как я.

— Разумеется, но по-своему.

Заградотряд Аги и Махно не пошел, как хотелось им сзади, расположился по флангам, ибо Ника Ович сказала этим парламентерам из зада, как она выразилась:

— Иначе. — И повторила: — Иначе мы повернем оглобли в обратную сторона. А Ленька Пантелеев положил при этом правую ладонь на Кольт сорок пятого — левую на десятизарядный Маузер. Почему именно на десяти, а не как это принято в экстраординарных случаях:

— Сразу на двадцати.

— Я умею очень быстро перезаряжать обоймы, — ответил Ленька группе международных наблюдателей, которой представилась, наконец, разобравшись с туманной обстановкой на дымном поле боя Жена Париса. Она прибыла в расположение союзнических войск: танковой и броневиков дивизий с Пархоменко, одетым, как английский офицер. Сама же представились слегка распущенной сестрой королевы Маргаритой, или, как она представилась с улыбкой:

— Зовите мне просто Марго. — И добавила, обращаясь к Пархоменко:

— Сними их крупным планом. — Парик с киноаппаратом в мозолистых от постоянных упражнений со снайперской винтовкой лапах, и фотокамерой со вспышкой за спиной, попросил массовку, как он выразился:

— Побегать немного вокруг, чтобы рассеять дымный туман, скопившийся на Месте Встречи — не вовремя. И снял всю диспозицию. Никто и не пикнул в надежде на новые костюмы Адидас и Монтана, которые привезут в следующий раз наблюдатели, по их словам:

— Для доблестных штурмовиков Царицына.

— А сейчас, что? — спросил дотошный Ленька Пантелеев.

— Тушенка из китайцев, простите оговорилась, просто:

— Из Китая, сгущенка из этого, как его?

— Из Польши, что ли? — спросила Аги.

— Нет, из Польши хорошие кисло-сладкие яблоки, а это из этой, как ее?

— Не смотри на меня, я не знаю, — ответил Пархоменко.

— Из Белоруссии? — спросил тоже заинтересовавшийся Махно.

— Вот? Та не, вот Пархоменко — офицер ее Величества сказал уже, повтори, милый друг, а то я опять забыла эту связь с Джеймсом Куком.

— Я не знаю, — Парик от волнения даже сменил кинокамеру на простую — хотя и цветную — фотографию.

— А вот теперь вспомнила, — принцесса британская засмеялась, и добавила:

— Как в древности надо записывать: то сено, сё — солома.

— Так какой же будет ваш окончательный ответ? — уже с подозрением воскликнула Ника Ович.

— А вы не слышали?

— Нет, нет и нет, — раздались уже не шутку разволновавшиеся аборигены.

— Не-зна-ю.

— Вы переведите по-человечески, — взмолился сам Батька Махно, поняв, что может оказаться:

— Нажил трех-четырех жен, если не считать остальных, — а понять заветных слов Джеймса Кука не в состоянии. У некоторых даже мелькнула тоже заветная мысль:

— Неужели одного из парламентеров — представителей можно будет съесть? — Так сказать:

— Не знаю, не знаю, а товар-то на самом деле представлен прямо здесь лицом. И только еще волновала мысль:

— Кого? Его или ее? — Так сразу не скажешь, что лучше. Подумаешь одно, а может оказаться, что лучше бы было другое.

В конце концов, Маргарита и сама испугалась, что да, додумаются, как те доисторические аборигены времен Джеймса Кука, и съедят, не разобравшись до конца, что:

— На самом деле: не надо было. И. И, присев на корточки, нарисовала на песке два острова в океане, где:

— Да, друзья мои, тоже живут люди. Но, продолжала она, когда их спрашивали, возвращавшихся с рыбалки:

— Ты с какого острова, с первого, али со второго…

— Ну, как про номера интернационала, — вставил Пархоменко.

— Продолжаю, несмотря на неуместное вмешательство киномеханика:

— Не знаю. Народ безмолвствовал так как был в шоке, ибо:

— Не расписываться же в собственной невменяемости? — И отпустил их с богом, видя, что зелено-желтые мешки с этим Не Знаю остаются у них. Махно улыбнулся и хлопнул себя ладошкой по лбу, как Ньютон, увидевший, что сверху к нему летит яблоко:

— Щас пойму зачем. — И понял!

— Это кенгуру. Что тут началось, и песни про грядущую победу, типа:

— Дан приказ ему на запад, ей — в другую сторону, — и:

— Всем по форме к бою снаряжен, собирался с голодухи штурмовать царицинский бастион. — Теперь, как говорится: обождет. Начали заключать пари:

— Что это? — живые эти поросята кенгуру, или уже закатанные в консервные банки, как наши бычки в томате. В результате.

— В результате, я назначаю штурм Царицына на четыре утра сегодня! — рявкнула Ника Ович, да так зло, что Аги, бывший командир Заград ее отряда, не стала даже вмешиваться. Ибо.

— Ибо, да, друзья мои, под видом Не знаю принцесса Савская, как обозвал ее Ленька Пантелеев, приперла вместе со своим — скорее всего очередным любовником — просто-напросто местную, с Волги:

— Волбу — дефицитный товар в пивных барах будущего, но здесь и сейчас уже надоевший хуже горькой редьки.

— Вот вам и Не знаю, вот вам и наше рабоче-крестьянское любопытство, англичане покупают нашу любовь и дружбу за нашу же исконную воблу, и теперь за файф о клок чаем из самой Индии, или даже из той же Австралии, где много-много этих диких НеЗнаю, будут разглагольствовать о:

— Не знаю даже какой феноменальной доверчивости наших местных:

— Ни хрена не знаю. Есть не стали, ибо как сообщил Батька Махно и Ника Ович:

— Воды нет из-за отрезанной от наших коммуникаций Волги, а есть только спирт, цистерна закопана за надежным бугром, а это сорвет не только планы Царицына:

— Разгромить нас на нашей же территории, но и наши планы:

— Взять Царицын. И голодные цепи. Угрюмо выйдя из тумана, побежали к городу.

— Вон они, — только и ахнул Котовский. А Елена даже обрадовалась:

— Дождались, наконец голубчиков.

Далее, гранатометы вместо пушек вынесены за ворота города.

Все бежали и только ждали, когда начнется артподготовка. Ленька даже поспорил с Никой, что первым услышит, как Камергерша — он до сих пор думал, что крепостью командует Камергерша, что значит оставить разведку заниматься любым сексодромом, кроме ее прямой работы узнавать, что сейчас есть и пьет противник, и делает ли это вообще систематически:

— Подсматривать за ними надо, а не самим только этим и заниматься, — говорила и Ника Ович, и добавляла:

— Вы на нас не смотрите, нам можно, а вам нельзя. — Никто не мог понять почему, как говорил Пушкин, и торговал маркитантками, как его предки землей. В результате первая атака захлебнулась, ибо Котовский и Елена Прекрасная кинули жребий, и вышло ей идти на Вы. А именно, Елена вышла за ворота крепости с отрядом гранатометчиков, и устроила, как выразился один из них:

— Облаву на лис. — Хотя каких лис — не ясно, потому что цепи шли открыто даже без броневиков и танков, одна инфантерия.